Запрети любить - Анна Джейн

Поцеловались мы только тогда, когда приехали домой, когда вместе поднялись на второй этаж и застыли перед дверью в мою спальню. Игнат остановился, положил руки на талию, провел ладонями по моему телу, остановившись на бедрах и притянул меня к себе. Сам же зарылся носом в мои распущенные волосы, прошептал что-то неразборчивое. Потом склонился ко мне, взял за подбородок, чуть задрав его кверху. И, касаясь моих губ своими губами, спросил:

— Можно?

— Да, — выдохнула я, больше всего на свете желая поцелуя с ним.

Игнат сделал это — языком раскрыл мои губы и поцеловал меня.

Слишком мягко, слишком нежно, слишком неспешно — будто играя со мной. Все глубже и глубже, лаская и сводя с ума. Все настойчивее и тверже, заставляя пульс частить, а дыхание срываться.

Одна моя рука лежала на его груди, второй я поглаживала его волосы. Не поцелуй, а какое-то наваждение. Прекрасное наваждение. Боже, как мне поверить в то, что Игнат Елецкий теперь мой?

Раздались шаги — кто-то поднимался по лестнице, поэтому Игнат отстранился от меня, но склонился к моему уху и прошептал:

— Помнишь то, что было на кухне?

Я прикусила губу. Конечно, помнила. Сложно было забыть его откровенные чувственные прикосновения и дрожь по телу.

— Помню.

— Запомни еще кое-что — это будет часто. И еще — ты у меня в долгу, — сказав это, Игнат лизнул меня в щеку, заставив вздрогнуть, и ушел в свою комнату. А я юркнула за свою дверь и прижалась к ней спиной, не включая свет. Моя грудь высоко поднималась и опускалась — я не могла надышаться после поцелуя.

В долгу? Что Игнат имел в виду?

Я вдруг рассмеялась, поняв, что. В тот раз удовольствие получила только я. А он не получил ничего.

«Если будешь хорошо себя вести, верну долг», — написала я ему сообщение, мысленно представляя, как я могу это сделать. Возможно, это были пошлые мысли, но мне было все равно.

Глава 85. Идеальная соперница

Сидя в своей машине, Алекса уже во второй раз наблюдала сцену, которая казалась ей омерзительной до тошноты. Игнат Елецкий и его сводная сестра стояли непозволительно близко друг ко другу — так, как те, кто считаются родственниками, пусть и некровными, стоять не должны. Она уже видела их вместе — летом, на свадьбе их родителей. И вот теперь это повторилось. Только тогда у них ничего не вышло, а сейчас он точно ее поцелует.

Алекса знала это. Неотрывно глядя на парочку, она буквально чувствовала, что они вот-вот сделают это. Интуиция ее не подвела. Игнат склонился к Ярославе, положил ладонь на ее щеку, сказал что-то и накрыл ее губы своими. Да так нежно, что Алексу затошнило от нового приступа отвращения.

Ощущая, как ревность и злость опаляют ее сердце, она сжала руль тонкими пальцами, обтянутыми перчатками из тончайшей кожи. Вот почему Елецкий стал к ней так холоден. Вот почему не притрагивался, хотя она идеальная девушка — Алекса сделала себя идеальной, и это далось ей с большим трудом. А он… Он выбрал эту нищебродку, которая пришла в его дом и разрушила семью! Дочь дешевки, свадьбу которой обсуждал весь город этим летом.

Игнат отстранился, поцеловал Ярославу в скулу, а потом с какой-то неуловимой заботой надел на нее капюшон. Наверное, чтобы снег, который валил со вчерашнего дня, не путался в распущенных волосах. Волосах, которые наверняка не знали такого ухода, как волосы Алексы.

Алексу вдруг затошнило от отвращения, будто она съела что-то очень несвежее. Как же так? Почему он выбрал эту дрянь, которая даже одеваться не умеет? Что в ней нашел? Может быть, она разрешает ему делать с ней все, что угодно, в постели? Хотя… Алекса прищурилась, разглядывая соперницу. Такая, скорее всего, не особенно-то и опытная. Парней ведь у нее не было, да и с девушками не встречалась. Алекса проверяла биографию Ярославы, даже специальных людей нанимала, но ничего крамольного в ней не нашли. Она ни с кем не встречалась, вела здоровый образ жизни, не была замечена в нарушении закона. Типичная скучная серая мышь, хотя, положа руку на сердце, Алекса понимала, что Ярослава Черникова хороша собой, просто не считает нужным подчеркивать свою красоту. А вот ее мать совсем другая — выглядит моложе своих лет, бережет фигуру, знает, как одеваться, понимает в украшениях… Да и залетела от Елецкого-старшего весьма выгодно. Алекса испытывала к матери Ярославы невольное уважение. На ее месте она поступила бы точно так же.

Игнат взял сводную сестру за руку, и они пошли по улице, которая на второй день снегопада стала белой. Кажется, они направлялись к набережной, и Алекса решила не ехать за ними — увидела все, что хотела. Любоваться их нежностями было противно, и девушка спешно вытащила из бардачка упаковку мятных конфет — они всегда помогали от приступов тошноты. То, что Алекса заметила их, не было случайностью. Она приехала к Игнату без предупреждения, решив поговорить с ним, но увидела, как он вместе со своей сестрой выезжают с территории особняка Елецких на машине. Почувствовав неладное, Алекса поехала за ними. Ее интуиция подсказывала, что между ними что-то происходит. Что-то, смутно похожее на любовь.

Алекса уже хотела тронуться с места, как ей позвонила Шленская. Разговаривать с ней не особо хотелось, но девушке пришлось заставить себя сделать это.

— Слушаю, — холодно сказала она.

— Привет, — раздался противный голос Яны. — Слушай, я тут разговаривала с подружками нашей птички Ярочки и…

— Узнала что-нибудь? — быстро спросила Алекса.

— Ну как сказать? Узнала, но это ерунда, — пропела Шленская.

— Говори. Все, что узнала.

— В общем, у Черниковой нет никаких секретиков. Типичная хорошая девочка, которая всегда готовится к занятиям и учится на «отлично». Боже, как это скучно, прожить молодость, зарывшись в учебники, — захихикала Яна. — Хотя с другой стороны, наша птичка отхватила Игнатика. Запал же он на нее за что-то, да?

— Это все, что сказали тебе ее подружки? — нетерпеливо спросила Алекса, сдерживая злость. Какая же эта Шленская тупая и жадная до денег. Непонятно, чего