Дело совести (сборник) - Блиш Джеймс Бенджамин

— Авансом оплачиваются издержки. Гонорар после выполнения заказа. Надеюсь, вы понимаете, мистер Бейнс…

— Доктор Бейнс. Я доктор права.

— Примите и вы мои извинения. Теперь, когда мы обменялись любезностями, я хочу, чтобы вы поняли: меня еще никто никогда не обманул.

Бейнс подумал о том существе, которое будто бы должно сидеть у него за плечами до послезавтрашнего дня. Судя по тесту с золотыми слезами на носовом платке, он мог надеяться, что ему не придется обманывать Уэра. Собственно, Бэйнс и не собирался его обманывать.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Контракт нам, пожалуй, не нужен. Я согласен на ваши условия.

— Но для чего вам нужна смерть губернатора Калифорнии?

— О, мы будем рассматривать ее как первый шаг. Джек обсудит с вами остальные детали. А мне сегодня нужно вернуться в Рим.

— Вы сказали «первый шаг»?

Бэйнс коротко кивнул, Уэр так же поднялся:

— Очень хорошо. Я больше не стану задавать вопросы. Но, по правде говоря, я должен предупредить вас, мистер Бэйнс: если вы захотите сделать еще один подобный заказ, я спрошу о ваших намерениях.

— Кстати, — заметил Бэйнс, скрывая свое недовольство, — мы должны будем обменяться признаниями. Скажите, доктор Уэр, этот, э-э, демон, который сидит у меня на спине, уйдет сам в положенное время, или мне нужно встретиться с вами еще раз, чтобы избавиться от него?

— Он не сидит на вашей спине, — ответил Уэр. — И он уйдет сам. Вопреки Марло, несчастье не любит компании.

— Ладно, посмотрим, — усмехнулся Бэйнс.

Некоторое время Джек Гинзберг испытывал странное ощущение человека, который не понимает происходящего и потому считает, что от него могут избавиться. Как будто некое чудовище заглотило его по ошибке и собралось отрыгнуть обратно.

Ожидая, когда его отрыгнут, Джек занялся своими мелкими делами: погладил щеки, проверяя, хорошо ли они выбриты, восстановил складки на брюках, посмотрел счета за последнюю неделю, думая между тем — как обычно в минуты досуга — о новой девушке и о том, как она выглядела бы в тех или иных позах. Впрочем, возможно, она не представляла собой ничего особенного. Часто за незначительными достоинствами скрывались большие недостатки.

Однако, когда шеф ушел, а Уэр вернулся к своему столу, Джек уже вполне был готов заняться делом. Он всегда гордился своим абсолютным самоконтролем.

— Итак, ваши вопросы? — осведомился Уэр, откинувшись на спинку кресла.

— Их немного, доктор Уэр. Вы упомянули об издержках. О каких издержках идет речь?

— В основном, разъезды, — ответил Уэр, — Мне надо увидеть пациента лично. В данном случае это потребует поездки в Калифорнию, которая представляет для меня большое неудобство и потому вносится в счет. Сюда входит оплата полета, гостиничных номеров, питание и другие мелкие расходы. Я их перечислю после выполнения заказа. Затем возникает вопрос: как увидеть губернатора? У меня есть коллеги в Калифорнии, но магия и политика пересекаются сравнительно редко, и мне понадобятся средства, чтобы подкупить некоторых должностных лиц. В целом же, я думаю, аванс в десять тысяч не будет слишком мал.

…И все ради какого-то колдовства. Даже противно. Но шеф верил в него, по крайней мере, пока. Поэтому Джек чувствовал себя в весьма щекотливом положении.

— Это звучит убедительно, — согласился он. Но даже не подумал достать чековую книжку. Он не собирался одаривать незнакомого человека, не получив от него никаких гарантий. — Честно сказать, сэр, нас немного удивляет необходимость таких издержек. Мы, конечно, понимаем, что вам легче сесть в самолет, чем оседлать демона…

— Я не уверен, что вы это понимаете, — перебил Уэр. — Во всяком случае, лучше задайте свой вопрос без обиняков.

— Хм… Доктор Уэр, почему вы живете за пределами Соединенных Штатов? Насколько нам известно, вы еще сохранили гражданство. В конце концов, у нас в Штатах еще существует свобода религий. Почему шеф должен оплачивать вашу поездку на родину как работу?

— Потому что я не заурядный гангстер, — ответил Уэр. — И еще потому, что я не хочу платить налоги и даже сообщать кому-либо о своих доходах. В противном случае есть две возможности (объясню специально для внимательного прибора, который лежит в вашей сумке, поскольку у вас, как видно, не все в порядке со слухом): если бы я жил в Соединенных Штатах и объявил себя волшебником, меня обвинили бы в мошенничестве, а если бы я успешно защитился, то есть доказал бы, что я действительно тот, за кого себя выдаю, меня прикончили бы в газовой камере. Если бы я не смог оправдаться, то стал бы всего лишь еще одним шарлатаном. В Европе я могу назваться волшебником, и меня оставят в покое, если я сумею удовлетворить своих клиентов — coreat emptor[76]. В противном случае мне все время придется убивать незначительных политиков и бухгалтеров, такая мелкая работа рано или поздно приведет к снижению доходов. Теперь можете выключить эту штуку.

Ага, значит все-таки что-то не так. Этот шутник наживался на суевериях. Джек Гинзберг неплохо разбирался в подобных вещах.

— Понимаю, — спокойно сказал он. — Но ведь здесь, в Италии, у вас должны быть почти такие же неприятности с церковью, как дома с правительством?

— Нет, нынешний понтификат достаточно либерален. Современная церковь осуждает то, что она называет суеверием среди своих приверженцев. За десять лет я ни разу не встречал прелата, который верил бы в буквальное существование демонов, хотя некоторые монахи знают побольше.

— Разумеется, — кивнул Джек, торжественно захлопывая свою ловушку, — таким образом, сэр, похоже, вы завысили цену и были недостаточно искренни с нами. Если вы действительно способны контролировать тех князей и президентов, вы могли бы столь же легко доставить шефу женщину, как найти клад или совершить убийство.

— Да, мог бы, — ответил волшебник с легким раздражением. — Я вижу, вы кое-что читали. Но я уже объяснял доктору Бэйнсу и еще раз объясняю вам, что моя специальность — только насильственные преступления. А теперь, мистер Гинзберг, я полагаю, вы собирались выписать мне чек.

— Да, собирался…

Но он все еще медлил. Наконец Уэр учтиво поинтересовался:

— Нет ли у вас еще каких-нибудь сомнений, которые я мог бы разрешить для вас, мистер Гинзберг. Я как никак доктор теологии. Или, может быть, вы хотите сделать мне личный заказ?

— Нет, — пробормотал Джек. — Нет, ничего.

— Зачем же стесняться. Ведь вам явно понравилась моя ламия. И она, в самом деле, лишена недостатков, которые вас так раздражают в обычных женщинах.

— Черт побери! Я не знал, что вы читаете мысли! И тут вы солгали.

— Я не читаю мысли и никогда не лгу, — возразил Уэр. — Но я достиг совершенства в чтении лиц. Это избавляет меня от многих неприятностей и позволяет реже обращаться к магии. Так вы хотите эту тварь или нет? Если угодно, я пришлю ее вам тайно.

— Нет.

— Не хотите тайно. Что ж, мне жаль вас тогда. Тогда скажите сами, мой безбожный и бесстрастный друг, чего вам хочется? Ваше дело давно уже сделано. Забудьте о нем. Так что же это?

На миг затаив дыхание, Джек уже почти готов был признаться, но Бог, в которого он уже не верил, не оставил его. Джек выписал чек и положил его перед волшебником. Вошла девушка (нет, не девушка) и унесла чек.

— До свидания, — сказал Терон Уэр.

Джек опять упустил случай.

Отец Доменико еще раз с надеждой перечитал письмо. Отец Учелло пользовался августинским стилем, полным резких слов и явных неологизмов, вплетенных в средневековый синтаксис — отец Доменико предпочел бы стиль Роджера Бэкона, но этот выдающийся антимаг, не принадлежавший к числу Отцов Церкви, соблазнил немногих последователей — и, возможно, отец Доменико не совсем правильно понял его. Но нет; несмотря на довольно замысловатую латынь, смысл на сей раз не вызывал сомнений.

Отец Доменико вздохнул. Практика Ритуальной магии, по крайней мере ее белой разновидности, которой занимались в монастыре, по-видимому, становилась все более бесполезной. Проблема отчасти была в том, что основное традиционное применение (для получения благ) белой магии состояло в отыскании скрытых сокровищ; после многовековой неустанной деятельности сотен чародеев, как белых, так и черных, а также вовлечения в эту деятельность современной техники — миноискателей и тому подобного — осталось очень мало ненайденных кладов. Последние оказывались либо на дне морей, либо в местах типа Форта Нокс или швейцарского банка, и для их извлечения требовались такие колоссальные усилия, которые сводили на нет возможность получения прибыли как клиентом, так и монастырем.