Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно

Гнев Вильгельма вновь обрушился на американцев: почему они поддерживают Антанту? Его дантист (вспомним, это был американец по фамилии Дэвис) приводит страстный монолог своего пациента-кайзера, относящийся к осени 1916 года:

«Почему твоя страна так несправедлива к Германии? Почему вы упорно вкачиваете оружие и деньги союзникам? Почему твой президент не ведет себе в отношении воюющих стран Европы так, как ведет себя в отношении Мексики: он ввел эмбарго на поставки туда вооружения, а нам не дает между собой самим разобраться?»

Впрочем, если верить Дэвису, сам кайзер и ответил на свои вопросы. Трижды воскликнув: «Доллары, доллары, доллары!» и рубанув здоровой правой рукой по безжизненной левой.

Сбывался кошмар Бетман-Гольвега: возможное начало неограниченной подводной войны со стороны Германии спровоцировало бы вступление в войну США. 12 декабря 1916 года Германия объявила о своей «готовности обсудить условия мира». Желающих откликнуться не объявилось. Верховное командование армии (сокращенно — OXJI; к этому времени вошла в обращение эта аббревиатура) требовало возобновления полномасштабной подводной войны. Вильгельм и Бетман чувствовали, что они бессильны противостоять этому давлению. 9 января Вильгельм согласился удовлетворить пожелание военных, отложив, впрочем, его реализацию до 1 февраля. Бетмана не было в замке Плесс, где кайзер принял это решение. Узнав об этом, канцлер пришел в отчаяние и намеревался подать прошение об отставке, но передумал: в конце концов, идея подводной войны чрезвычайно популярна в стране, и чем черт не шутит, вдруг произойдет чудо? В этом смысле понятна запись в дневнике Рицлера от 31 января: «Вильгельм Великий или Вильгельм Последний?» Адмирал Хольцендорф повторил старый довод о том, что Британия умрет голодной смертью, и добавил, что, даже если Америка присоединится к Антанте, ее транспорты с войсками никогда не доберутся до берегов Франции — они все окажутся на дне Атлантики. И если в конечном счете доберутся, то будет уже поздно — война к тому времени окончится. Все, что для этого требуется, заявлял Хольцендорф, — это сотня субмарин.

Все произошло именно так, как и предсказывал Бетман-Гольвег. 6 апреля 1917 года США объявили Германии войну. Аналитические способности канцлера никак не устраивали Гинденбурга и Людендорфа. Они ясно дали понять, что желают отставки Бетмана, которому, на их взгляд, не хватает решительности. Генералы потребовали от Валентини сообщить кайзеру, что не намерены далее иметь никаких дел с канцлером. Вильгельм начал поддаваться натиску правых. 7 апреля он отступил от своей прежней позиции в пользу реформы прусской избирательной системы — она не пользовалась симпатией его военачальников. Рицлер отмечает парадоксальный момент — Вильгельм потерял поддержку тех, кто, казалось бы, должен был его поддерживать прелое всего: «Кайзер страшно непопулярен среди высших классов, как консерваторов, так и либералов. Больше всего за него выступают рабочие, включая социал-демократов».

Исчерпав возможности письменного общения, Гинденбург и Людендорф решили воздействовать на канцлера путем личного контакта. После 22 апреля (точная дата неясна) они появились в новой ставке Вильгельма в Крейцнахе. Эти «только солдаты» сняли с себя маски и выдвинули чисто политические требования. С собой они прихватили вырезку из газеты «Форвертс»: в статье содержался призыв к заключению мира. Их тезис был ясен: Бетман не может удержать под контролем социал-демократов и пацифистов. Вильгельм отбивался, как мог, защищая канцлера и возмущаясь вмешательством генералов в политику. От него оба военачальника отправились к Фридриху Берг-Маркинену, который, по их мнению, должен был стать подходящей заменой Валентини (забегая вперед, отметим, что так оно и случилось). В мае в кампанию против канцлера вновь включился кронпринц. Вильгельм в ответ привел на первый взгляд сильный аргумент: уход Бетмана приведет к всеобщей забастовке. Лозунг «победного мира», «мира по Гинденбургу», которым правые надеялись заблокировать требования реформ и демократизации страны, на деле будет означать полный крах «гражданского мира», доказывал Вильгельм.

Кайзер вел буквально отчаянную борьбу за то, чтобы сохранить Бетман-Гольвега на посту канцлера. Однако против него создалась мощная коалиция: к требованиям кронпринца, Гинденбурга, Людендорфа присоединилось большинство членов рейхстага. Только после того, как рейхстаг категорически отказался иметь с ним дело, а генералы, которые прославились своими победами под Танненбергом и у Мазурских озер, пригрозили отставкой, кайзер прекратил сопротивление. Рицлер дал ситуации оценку далеко не оптимистическую: «Было бы невероятно, если бы эта Германия уцелела — с ее фантастическим императором, с невежеством его двора, с психозом, который охватил ее интеллектуалов, с той слепотой, которая поразила ее генералов…» Вильгельм явно терял контроль над ситуацией. 13 мая, на следующий день после отставки Бетман-Гольвега, он неожиданно заявил: «Я пошлю роту в Берлин, на рейхстаг. Они там все прогнили, слепцы и нищие духом, Богом проклятые».

XI

Между тем с мирными инициативами выступили папа римский и новый австрийский император, Карл, вступивший на трон после кончины 21 ноября 1916 года престарелого Франца Иосифа. 29 июня в ставку Вильгельма с соответствующим проектом прибыл папский нунций Пачелли (будущий папа Пий XII). Карл через своего родственника Сикста Бурбон-Пармского завязал тайные контакты с Францией. Он отрицал впоследствии, что информировал о них Вильгельма. Зато его министр иностранных дел Чернин сообщил германской стороне нечто очень важное — Австрия долго не продержится. Австрийцы попытались привлечь на свою сторону кронпринца. Чернин изложил ему оригинальную схему мирного урегулирования: Германия отказывается от Эльзас-Лотарингии, взамен получает от Австрии компенсацию в виде Галиции; Австрия откажется также и от Южного Тироля в пользу Италии. Принц Вильгельм отреагировал уклончиво: он не уверен, что немецкий народ примет эти условия, ведь германские войска ведут военные действия на территории противника, но обещал передать план отцу и в ОХЛ. Вильгельм был готов согласиться на предлагаемое изменение границ, но Гинденбург и Людендорф наложили вето. Он обвинили кронпринца в том, что он стал пешкой в руках «слабаков» и «потерял свою твердость».

В своей новой роли миротворца кронпринц обратился к Валентини с просьбой устроить ему аудиенцию с отцом. Он хотел обсудить проблему избирательного права и, естественно, вновь поставить вопрос об отставке Бетман-Гольвега. Шеф гражданского кабинета согласился и назначил конкретную дату и место — 11 июля, Берлин. Кайзера в это время усиленно обрабатывала супруга, как обычно, полностью принявшая сторону сына. Доне были крайне антипатичны планы избирательной реформы. Кронпринц со своей стороны вел активные переговоры с депутатами рейхстага и совета господ. Кайзер не знал, что делать, и решил поставить в известность канцлера о всей этой закулисной возне. Тот заявил, что готов немедленно подать в отставку. Вильгельм не согласился и постарался объяснить сыну, что уход Бетман-Гольвега вызовет серьезные проблемы: канцлер — единственный, кто сможет заключить мир, когда до этого дойдет дело. Кайзер согласился на время снять вопрос об избирательной реформе. Кронпринц, находившийся под влиянием Янушау, сформулировал (в разговоре с братом Эйтелем Фрицем) компромисс, устраивавший правых: отложить вообще все новации до той поры, когда (и если) линия фронта приблизится к границе Германии. Имперский совет опубликовал декларацию об избирательной реформе, а Вильгельм радостно информировал канцлера по телефону о том, как хорошо прошла его беседа с принцем. Вилли Маленький не изменил своего мнения об избирательной реформе, которую он характеризовал как шаг к установлению республиканского строя, но согласился с отцом, что Бетмана надо пока оставить. Наступило, как пишет биограф кронпринца, «временное перемирие».

Конец перемирию пришел ровно через сутки. Сразу после своей аудиенции у кайзера кронпринц провел серию переговоров со своим советником Мальцаном и полковником Бауэром, представлявшим ОХЛ. Они убедили Вилли Маленького продолжить атаку на Бетман-Гольвега, использовав, в частности, простой аргумент: канцлер не пользуется авторитетом… у Антанты (!). 12 мая состоялась беседа кайзера с кронпринцем, которая все решила. По сути, это был неформальный разговор во время совместной прогулки в парке замка Беллевю. Начало его не предвещало никаких неожиданностей: старший Вильгельм поблагодарил сына за откровенное и ясное изложение своих взглядов и вернулся к вопросу о мирной инициативе австрийцев. Кронпринц неожиданно отмежевался от проекта, назвав его «слишком мягким», и заявил, что прежде следует узнать мнение Гинденбурга и Людендорфа: учитывая их популярность в массах, без них не обойтись. Вильгельм связался с Гинденбургом по телефону и услышал от него четкую политическую директиву: избирательную реформу отложить, никаких территориальных уступок в мирном урегулировании, в крайнем случае можно отказаться от контрибуции и политических требований к противнику. Это и была программа «победного мира». Случившийся тут же Линкер просветил кайзера: если он не примет этой программы, Гинденбург и Людендорф подадут в отставку: «Их терпение на пределе».