На стальном ветру - Аластер Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько минут они просто висели там. Затем еще два корабля завершили свой запуск и заняли положения над и под посадочным модулем. Чику не увидела ничего, что отличало бы их от первых двух, а когда появились пятый и шестой, не было ничего, что отличало бы их от первых четырех. Последняя пара заняла позиции в кормовой и носовой частях "Ледокола", так что спускаемый аппарат был заключен в скобки со всех сторон. Никогда не было никакой возможности сбежать из машин, но теперь об этом не могло быть и речи.
Чику и ее спутники ждали. Гочан не мог предложить никаких протоколов для этой ситуации. Они больше ничего не могли сделать, чтобы объявить о своем присутствии и просигнализировать о своей готовности к общению.
Между одним мгновением и следующим пилотская кабина наполнилась интенсивным красным светом. Сначала Чику прищурилась. Шторки опускались по какому-то автоматическому рефлексу, но она приказала им оставаться открытыми. Свет был ярким, но не ослепляющим. Он пульсировал, стробировался и распадался на движущиеся сетки и борозды. Иногда изображение получалось очень четким, почти слишком ярким, чтобы на него можно было смотреть. Они наблюдали, как маленькие плотные узелки ползут по оконному стеклу.
- Они наносят нас на карту, - поставил диагноз Гочан, хотя остальные уже пришли к аналогичному выводу. - Оптические лазеры, действующие со всех шести направлений. Они, должно быть, создают полное трехмерное изображение корабля - лазерная томография!
Чику поняла, что его прежнее косноязычие было в такой же степени результатом энтузиазма, как и страха.
- Конечно, они уже знали, чего ожидать, - сказал доктор Эйзиба. - Они знали, что мы придем - это они лгали, а не мы!
- Возможно, им нужно убедиться, что мы те, за кого себя выдаем, - сказала Намбозе.
Чику обнаружила, что кивает. - Да. Они не могут быть слишком осторожны. У них раньше не было прямого контакта с людьми - по крайней мере, насколько нам известно, - и мы внесли достаточно изменений в посадочный модуль, чтобы он не соответствовал ничему в их файлах.
Красные огни резко погасли.
Чику и ее команда плыли в тишине, ожидая, что что-то произойдет. Но шесть кораблей оставались на месте, безмолвные, как скалы. Чику подозревала, что корабли, вероятно, были специализированными роботизированными устройствами, автономными и неделимыми, каждое из которых само по себе являлось своего рода Производителем. Гочан уже предупредил ее о том факте, что машины могут принимать множество форм: огромные, крадущиеся формы, которые они принимали на Земле и Венере, формируют не единственную анатомию, открытую для них. И учитывая, как долго эти машины работали без присмотра человека, было возможно - даже вероятнее всего, - что они разработали множество специализированных форм, которые ничем не были обязаны функциональным шаблонам в оригинальных упаковках семян. - Адаптивное видообразование, -сказал Гочан, усмехаясь самой этой идее.
- Что-то происходит, - сказал Травертин.
Но они все это видели. Корабли приближались, сокращая расстояние до "Ледокола". Движение было недостаточно быстрым, чтобы выглядеть как попытка раздавить посадочный модуль, но все же Чику опасалась худшего. У них не было ни оружия, ни средств защиты, выходящих за рамки обычной целостности корпуса. Было достаточно сложно преподнести Ассамблее концепцию чисто исследовательской миссии - она сомневалась, что даже ее опытная дипломатия смогла бы убедить их превратить посадочный модуль в военный корабль.
Но корабли снова остановились, когда почти соприкоснулись с обшивкой "Ледокола", так близко, что из иллюминаторов ничего нельзя было разглядеть. Чику вызвала мозаику внешних изображений, полученных глазами посадочного модуля, и они зачарованно наблюдали, как шесть кораблей открывают части своих корпусов, хитрые, как китайские шкатулки. Длинные сочленения механизмов высовывались из отверстий, быстрые, как атакующие змеи, наклоняясь и поворачиваясь с обезоруживающей скоростью. На конце каждой руки сияло по узлу света ярче солнца, переходящему из белого в фиолетовый. Чику вздрогнула, когда опустились шторки, но на этот раз не велела им остановиться. Шарнирные рычаги прорезали корпус посадочного модуля везде, куда попадал свет, и перед глазами Чику возникло ярко-розовое пятно.
- Может быть, термоядерные горелки, - сказал Травертин. - Или, может быть, очень компактная реакция Чибеса. Умные, умненькие штучки.
- Нам следует перейти к гробам, - сказала Намбозе, не впечатленная таким машинно-ориентированным мышлением. - Нет времени надевать костюмы.
Но Производители не пытались пробить себе дорогу, поняла Чику. Они подравнивали аэродинамические оконечности спускаемого аппарата, не подвергая риску его герметичную сердцевину. Они отрезали крылья и руль с хирургической скоростью и точностью, затем сделали еще несколько надрезов, которые не служили очевидной цели. Наконец они убрали свои режущие орудия, запечатав корпуса с той же быстротой, с какой были развернуты орудия, и мгновение спустя шесть кораблей придвинулись еще ближе и вцепились в "Ледокол" какими-то магнитными или механическими захватами, которые казались таким же прочными и неподвижными, как твердая скала.
А затем ракеты-носители применили тягу, гораздо более мягкую, чем когда они прибыли, и "Ледокол" и сопровождающий его конвой упали с орбиты в раскаленную атмосферу.
Чику и ее команда пристегнулись к амортизационным креслам, но роботы заботились о своих гостях-людях, никогда не нагружая их более чем на полтора g. Чику осмелилась надеяться, что это было нечто большее, чем случайность. Возможно, интуиция Гочана с самого начала была верна, и Производители уже причинили бы им вред, если бы таково было их намерение.
"Ледокол" был поврежден - он никак не мог войти в атмосферу самостоятельно, - но большинство его датчиков и позиционных устройств все еще функционировали. Они спускались с экваториальной орбиты по дуге, которая лишь немного отклонялась к югу от их первоначального наземного маршрута. Они пролетали над открытым океаном, когда машины включились, и вскоре после этого пересекли лоскутное одеяло островов, простирающееся примерно на двадцать градусов широты. Был день. Они все глубже опускались в атмосферу, теряя скорость и высоту. Теперь они снова находились над открытым океаном, примерно в тысяче километров к востоку от
