Вершины и пропасти - Софья Валерьевна Ролдугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фогарта слушала её – и холодела. Наполовину потому, что понимала: Дуэсе вполне под силу это осуществить, она не лжёт… А наполовину потому, что в обвинениях была доля истины.
«Из-за меня Ачир отважился восстать против матери, а в конклаве произошёл раскол, – думала она, и становилось тошно. – А здесь, на севере, приняла сторону Мирры и усугубила разлад. Я хотела как лучше, но, может, лорга и прав? Я – зло…»
Невольно она вспомнила и самого лоргу, могучего старика на смертном ложе. Искажённое страданием лицо, страшный смех, прерывистый и хриплый… и слова зазвучали как наяву:
«Ты зло, да. Но есть зло большее».
И дышать отчего-то стало легче.
– Я вам… я тебе не позволю, – произнесла Фог ломким, хрустальным голосом. – Ты искажаешь и портишь всё, к чему прикасаешься; зёрна смуты и горя сеешь именно ты. Можешь оскорблять меня или Сидше, но это просто слова, у которых нет ничего общего с истиной.
– Нет ли? – улыбнулась Дуэса, чуть склонив голову к плечу. – Тогда попроси своего честного и преданного капитана ответить, что он хранит у сердца вот уже четыре… ах, почти пять дней.
Фог порывисто обернулась:
– Что?..
А Сидше, по-прежнему не поднимая взгляда, осторожно достал из-за отворота хисты отрез пурпурного шёлка, до того нежного и тонкого, что почти прозрачного. Ткань выглядела совершенно обычной – на первый взгляд, но если присмотреться…
«Как она это делает? – подумала Фог с отчаянием – но и с восхищением тоже. – Она всегда появляется незаметно, как бесплотный, дух. Я не заметила подвоха ни в карте, ни в перстне; и Сидше я осматривала, но не почувствовала ничего!»
– Я попросила его сохранить мой подарок, если он хотел бы увидеть меня снова, – улыбнулась Дуэса, чуть сощурив прекрасные золотые глаза. – И что же? Он до сих пор не избавился от платка. Каково чувствовать себя преданной, Фогарта?
А Фог глядела на трепетание нежной ткани на ветру, в рассветном сиянии точно бы пламенеющей, и никак не могла найти в себе ни злости, ни обиды.
Только печаль.
«Пожалуй, я понимаю».
Тогда, после побега из Шимры, когда чудом удалось спастись от бури, и потом, на рабском рынке в Кашиме, и в подземельях, где были заточены близнецы, – каждый раз Фог хотелось разыскать Дуэсу, заглянуть ей в лицо и спросить: «Зачем? Зачем всё это?» Но теперь смотрела – и всё понимала без слов.
– Спрашивать нужно не меня, – грустно ответила она. – А того, кто продолжал верить и надеяться, хотя его предавали снова и снова. Ты удивительная женщина, Дуэса Шин-раг: мало кто способен растоптать единственного человека, который видит в тебе божество… Раньше видел. А тебе самой каково стать разочарованием?
Фог едва успела договорить, когда одновременно случилось две вещи. Сидше выронил наконец платок и обернулся к ней, недоверчиво и с надеждой, а Дуэса оскалилась, как зверь – и ударила наотмашь, во всю мощь.
Это было как шторм в пустыне.
Морт взъярилась и нахлынула пурпурной волной, кажется, разом со всех сторон. Фог ждала этого, была готова, но всё равно в первый момент едва не захлебнулась чужой силой. Мир вокруг изменялся, плавился, перетекал из одного обличья в другое; земля обращалась густой смолой и вскипала, воздух жалил – мириад ядовитых игл, свет становился острым клинком… В какой-то момент померещилась странная золотистая вспышка там, где стоял Сидше, но слишком краткая, а потом молнии засверкали уже со всех сторон.
«Значит, так сражаются киморты по-настоящему».
Кокон морт вокруг устоял, не позволил смерти коснуться их; Фогарта сосредоточилась, направляя свою волю вовне, и начала сминать яростную бурю, усмирять – и делать частью своей силы.
«У меня… получается?»
Она почти не поверила самой себе, когда поняла, что всё закончилось.
Их огибала, замыкая неровное кольцо, широкая полоса запёкшейся почвы, будто бы вдавленная. В воздухе стояла мелкая серая взвесь и запах горечи; за этой рыхлой пеленой Дуэса снова выглядела спокойной и прекрасной, словно и не было дикого всплеска.
– Займи девчонку на несколько минут, – сказала она холодно и слегка подтолкнула вперёд Ниаллана, всё это время простоявшего недвижимо, как каменный истукан. – Я пока довершу начатое.
Силуэт в золотых шелках размылся – и Дуэса исчезла.
Несколько очень долгих секунд Ниаллан Хан-мар просто стоял, немного наклонив кудлатую голову и странно вращая глазами. Фог настороженно наблюдала за ним, потом отважилась произнести:
– Мы на самом деле не враги, наш поединок окончен. Может, нам не стоит сейчас…
И в этот момент он наконец ударил.
На сей раз Ниаллан сражался совершенно иначе – не как тогда, в Ульменгарме, и совсем не так, как Дуэса. Его движения были скупыми, резкими, полными силы; морт он больше не распылял вокруг, а собирал в тугие жгуты и хлестал, как плетью.
Глаза у него были совершенно безумные – налитые кровью, с дрожащими зрачками.
Фог стало страшно.
«Да он убить меня пытается!»
Ниаллан совершенно не жалел себя, истощал с каждым ударом, но вкладывал такую мощь, что воздух гудел. Пока Фог успевала парировать, но у неё не было ни мгновения, чтобы остановиться, собрать силу – и ответить… Ниаллан же всё ускорялся, входил в раж. Хлыст из морт впился в землю справа, в полушаге; другой срезал ряд деревьев, как острый серп – молодую траву.
А потом мир содрогнулся, весь, целиком, и Фог не сразу осознала, что седой мужчина перед ней ни при чём.
«Дуэса! – пронеслось в голове. – Она и впрямь пытается растревожить недра под озером… А если я не успею?»
Явственно представилась жаркая туча из пепла, камней, пламени и ядовитых газов, а ещё потоки раскалённого камня, вытекающего из-под земли, и…
С гулким звуком хлыст из морт рассёк полосу запёкшейся почвы – и вильнул, закручиваясь перед новым ударом.
– Три шага назад!
Фог повиновалась раньше даже, чем разумом осознала смысл слов. Отскочила в сторону, помогая себе морт, шарахнулась – и увидела, как в плечо Ниаллану ударяется не то мешочек, не то пузырёк размером с орех, лопается и выпускает облако лёгкой пыли. Серебристо-розовой в утренних лучах, почти красивой…
Стоило Ниаллану её вдохнуть – и он захрипел, а затем
