О скитаньях вечных и о Земле - Рэй Брэдбери

– Слушайте!

Она и сама прислушивалась. В темноте скрипнул гамак – это мистер Терн вышел на веранду выкурить перед сном последнюю сигару и молча одиноко сидел в гамаке. Розовый кончик сигары медленно качался взад и вперед.

Огни постепенно гасли, гасли – и погасли совсем. Погасли огни в маленьких домишках, и в больших домах, желтые огни и зеленые, фонари и фонарики, свечи, керосиновые лампы и лампочки на верандах – и все живое спряталось за медными, железными, стальными замками, засовами и запорами, думала Лавиния, все живое забилось в тесные, темные каморки, завернулось и укрылось с головой. Люди лежат в кроватях, на них светит луна. Там, у себя в спальнях, они ничего не боятся, дышат ровно и спокойно, потому что они не одни. А мы идем по улице, по остывающему ночному асфальту. И над нами светят редкие уличные фонари, отбрасывая неверные, пьяные тени.

– Вот и твой дом, Франсина. Спокойной ночи!

– Лавиния, Элен, переночуйте у меня. Уже очень поздно, почти полночь. Я уложу вас в гостиной. Сварю горячего шоколада… будет так весело! – Франсина обняла их обеих.

– Нет, спасибо, – сказала Лавиния. И Франсина заплакала.

– Ох, сделай милость, не начинай все сначала, – сказала Лавиния.

– Я не хочу, чтобы ты умерла, – всхлипывала Франсина, и слезы градом катились по ее щекам. – Ты такая красивая и милая, я хочу, чтобы ты осталась жива. Ну, пожалуйста, пожалуйста, не уходи!

– Вот уж не думала, что ты из-за этого так разволнуешься. Я приду домой и сразу тебе позвоню.

– Обещаешь?

– Ну конечно, и скажу, что все в порядке. А завтра мы устроим в Электрик-парке пикник. Я сама приготовлю сандвичи с ветчиной. Ладно? Видишь, я вовсе не собираюсь умирать.

– Значит, ты позвонишь?

– Я же обещала!

– Ну, тогда спокойной ночи, спокойной ночи! Франсина одним духом взбежала на крыльцо и юркнула в дверь, которая тотчас же захлопнулась за ней, и следом загремел засов.

– Теперь я отведу домой тебя, Элен, – сказала Лавиния.

Часы на здании суда пробили полночь. Звуки летели над пустынным городом – никогда еще не был он таким пустынным. И замерли над пустынными улицами, над пустыми палисадниками и опустелыми лужайками.

– Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, – считала Лавиния, держа Элен под руку.

– Правда, чувствуешь себя как-то странно? – спросила Элен.

– Ты о чем?

– Как подумаешь, что мы сейчас идем по улице, а все люди преспокойно лежат в постели за запертыми дверями. Ведь сейчас, наверно, на тысячу миль вокруг только мы одни остались под открытым небом.

До них донесся смутный шум, идущий из теплой и темной глубины: овраг был уже недалеко.

Через минуту они стояли у дома Элен и долгим взглядом смотрели друг на друга. Ветер дохнул запахом прозрачной свежести. По небу потянулись облака, и луна померкла.

– Может быть, все-таки останешься у меня, Лавиния?

– Нет, я пойду домой.

– Иногда…

– Что иногда?

– Иногда мне начинает казаться, что люди сами ищут смерти. Сегодня вечером ты ведешь себя престранно.

– Просто я ничуть не боюсь, – ответила Лавиния. – И мне, наверно, немножко любопытно. И я не теряю головы. Если рассуждать трезво. Душегуб никак не может сейчас быть где-нибудь поблизости. Такой переполох, и вся полиция на ногах.

– Твоя полиция давно уже дома и спит сладким сном.

– Ну, скажем так: я развлекаюсь, хоть и чуть рискованно, но в общем не опасно. Если бы это было и в самом деле опасно, я бы, конечно, осталась у тебя.

– А вдруг в глубине души тебе и правда не хочется жить?

– Глупости! И что вы с Франсиной такое выдумываете!

– Мне так совестно! Ты только еще доберешься до дна оврага и пойдешь по мосту, а я уже буду пить горячее какао!

– Выпей чашку за мое здоровье. Спокойной ночи!

Лавиния Неббс вышла одна на спящую улицу, в безмолвие августовской ночи. Дома стояли темные, ни одно окно не светилось, где-то лаяла собака. «Через пять минут я буду уже дома и в безопасности, – думала Лавиния. – Через пять минут я позвоню этой глупышке Франсине. Я…»

И тут она услышала голос.

Вдалеке, меж деревьев, мужской голос пел: «Под июньской луной жду свиданья с тобой…»

Лавиния прибавила шагу.

Голос пел: «Я тебя обниму… и своей назову…»

В тусклом лунном свете по улице ленивой, беспечной походкой шел человек.

«Если уж придется, побегу и постучусь в любую дверь», – думала Лавиния.

«Под июньской луной жду свиданья с тобой», – пел незнакомец, помахивая длинной дубинкой.

– Ба, кто это тут бродит? Нашли время для прогулок, мисс Неббс, нечего сказать!

– Сержант Кеннеди? Разумеется, это был он.

– Давайте-ка я провожу вас до дому.

– Спасибо, я и одна дойду.

– Но ведь придется идти через овраг…

Да, думала Лавиния, но с мужчиной я через овраг не пойду, даже если он полицейский. Откуда мне знать, кто из вас Душегуб?

– Ничего, – сказала она. – Я пойду быстро.

– Тогда я подожду здесь, – предложил он. – Если вам понадобится помощь, только крикните. Я услышу и тотчас прибегу.

– Спасибо.

И она пошла дальше, а он остался один под фонарем и опять замурлыкал свою песенку.

«Ну вот», – сказала она себе.

Овраг.

Лавиния стояла на верхней из ста тринадцати ступенек, которые вели вниз по крутому склону; потом надо было пройти семьдесят ярдов по мосту и снова подняться наверх, к Парк-стрит. И на всем этом пути – только один фонарь. Через три минуты я поверну ключ, и отопру дверь моего дома, и войду, подумала она. Ничего со мной не случится за какие-нибудь сто восемьдесят секунд.

Она начала спускаться по бесконечным, позеленевшим от плесени ступенькам в овраг.

– Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, – считала она их шепотом.

Лавиния шла медленно, но задыхалась, точно от быстрого бега.

– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать ступенек, – задыхаясь, шептала она.

– Это уже пятая часть пути, – объявила она себе. Овраг был глубокий и черный, черный, непроглядно-черный! И весь мир остался позади, мир тех, кто спокойно спит в своей постели; запертые двери, город, аптека, кинотеатр, огни – все осталось позади. А здесь – один овраг, только он вокруг – черный и огромный.

– Ведь ничего не случилось, правда? И никого здесь нет. Двадцать четыре ступеньки, двадцать пять. А помнишь, в детстве мы пугали друг друга сказками о привидениях?

Она прислушалась к собственным шагам – они отсчитывали ступеньку за ступенькой.

– Помнишь сказочку про то, как в дом к тебе приходит черный человек, а ты уже лежишь в постели? И вот он уже на первой ступеньке лестницы, которая ведет к тебе в спальню. Вот он уже на второй ступеньке. Вот уже на третьей, на четвертой, на пятой! Помнишь, как вы все визжали и смеялись, слушая эту сказочку? И вот ужасный черный человек уже на двенадцатой ступеньке, вот он открывает дверь в твою комнату, вот стоит у твоей кровати. «АГА, ПОПАЛАСЬ!»