Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы - Михаил Пыляев

Особенно во всем Китай-городе было место самое грязное и неблагообразное, так называемая «певчая», большая и малая, т. е. дома, принадлежавшие владению синодальных певчих, которые сами здесь не жили, а отдавали постройки внаймы. Дома эти были большею частью деревянные, разделенные перегородками на маленькие комнаты, углы и чуланы, в которых в каждом помещалось особое заведение или жила семья.

Здесь с давних пор были «блинни», харчевни, малые съедобные, трактиры, кофейные и разные мастерские, чрезвычайно набитые мастеровыми и жильцами. На случай пожара эта местность представляла большую опасность вследствие близости к торговым рядам и невозможности тут действовать пожарным. В 1804 году здесь все деревянные строения, как противозаконные, были сломаны и оставлен был один трактир.

При китайской стене были построены 204 деревянные лавки в 1783 году, с дозволения графа З. Г. Чернышева, а каменные в 1786 году, по воле графа Я. А. Брюса; земля для них дана была без платы, с тем, чтобы только застроили пустое место и содержали тут мостовую. Прочие здания при стенах построены, по словесному дозволению обер-полицеймейстера Архарова, около 1780 года, а большая часть владельцев и сами не знали, как они достались их предкам, и не имели на них никаких документов.

За стеною от Воскресенских до Никольских ворот стояли постройки не менее безобразные. В старину предполагали стену от Никольских до Варварских ворот сломать для площади и для сделания удобной проезжей дороги, вместо тогда здесь бывшей тесной и излучистой, проходившей мимо церкви Иоанна Богослова, что под Вязом между Ильинскими и Никольскими воротами.

От Варварских ворот до Москворецкого моста стена была больше других всех, по низменности места и потому, что больше других была заложена пристройками от домов, лавками и амбарами, так что одни только ее зубцы были видны. К этой-то стене больше всего стекали нечистоты, застаивались и производили смрад.

Скоплению нечистот много содействовали фортификационные земляные укрепления, бастион и ров, которых в древности никогда не было. Ими были заложены все стоки из города, издавна проведенные и прежде строго оберегавшиеся.

В 1807 году часть стены Китая в поле, против Воспитательного дома, мимо которой был запрещен и проезд, обрушилась на 21/2 сажени, а смежные растрескались. На починку их нужно было 190 000 руб. сер. А. А. Беклешов еще в 1805 году представлял стену Китая с башнями от ворот Никольских до Москворецкого моста сломать, как ненужную и ветхую, а на месте ее сделать бульвары для гулянья – император Александр I на это не согласился, желая сохранить все древние строения в Москве в их первобытном виде.

Ров подле стены Китай-города был везде завален мусором, особенно против присутственных мест. Он служил свалкою всяких нечистот и ямою для окрестных жителей и прохожих – его расчистили только в 1802 году.

ГЛАВА XXII

Дом гетмана Мазепы. – Любовные похождения этого авантюриста. – Смерть и похороны последнего полновластного гетмана Малороссии. – Лопухины. – Первая супруга Петра I. – Абрам Лопухин. – Несчастная судьба Натальи Лопухиной. – Дом бригадира Н. Л. Сумарокова. – Родовая усыпальница Сумароковых. – Комнатный стольник И. Б. Сумароков. – Панкратий Сумароков. – Дети Василия Сумарокова. – П. П. Сумароков. – Ссылка в Сибирь. – Л. П. Сумароков. – Несколько анекдотов из его жизни. – П. С. Сумароков и служебная его карьера. – Его московский дом с минералогическим кабинетом.

В Козьмодемьянском переулке, на Покровке, где теперь стоит лютеранская церковь св. Петра и Павла, находился некогда дом малороссийского гетмана Ивана Степановича Мазепы, известного авантюриста петровского времени.

Он родился в селе Мазепинцах, в Киевской губернии, и происходил родом из малороссийских дворян. Предок его, будучи полковником, сожжен поляками в медном быке вместе с гетманом Наливайко. Мазепа воспитывался в Польше у иезуитов и в совершенстве знал многие иностранные языки; в молодости он отличался приятною наружностью и нравился польским дамам. Существует предание, что один польский магнат застал его со своею женою, приказал раздеть его, облить дегтем, обсыпать пухом, привязать веревками к дикой лошади и пустить в степь. Это случилось на границе Малороссии; казаки спасли его от неминуемой смерти.

Такое жестокое наказание не вылечило Мазепу от ухаживания за чужими женами и девицами. Впоследствии мы видим в числе многих обольщенных им женщин крестницу его Матрену (названную Пушкиным Мариею), дочь генерального судьи Кочубея и родственницу короля Лещинского, княжну Дульскую, для получения руки которой Мазепа хотел привести Малороссию в подданство польское.

Любовные похождения Мазепы в его юности, подробно рассказанные шляхтичем Паском, не раз служили канвою поэтических вымыслов, начиная с Байрона, Пушкина и Булгарина. Роман Мазепы с дочерью Кочубея в подробностях мало известен. По-видимому, он стал сватать дочь Кочубея, Матрену, свою крестницу Кочубей, не желая быть законопреступным отцом и маловерным христианином, на брак не согласился.

Мазепа, однако, до того приворожил к себе крестницу, что она стала «бегати» к соблазнителю из отцовского дома, стала «плевати» на отца и мать.

Из сохранившихся «рукописных грамоток» Мазепы к Матрене видно, что страсть разгоралась постепенно, что у гетмана достаточно было времени одуматься. В одном письме, вероятно, в начале этой любви, Мазепа пишет:

«Запечалился я, услыхав о твоем гневе, что отослал тебя домой, а не оставил у себя. Посуди сама, что б из этого вышло: во-первых, родные твои не преминули бы разгласить, что, захватив дочь их, ночью держу у себя за наложницу; а другое, оставаясь у меня, ни я, ни ты не смогли бы сохранить благоразумия, стали бы жить как в браке живут, а засим явилось бы неблагословение от церкви и клятва, чтоб нам вместе не жить. Куда же бы я тогда делся? Да и тебя было бы жаль, чтоб потом на меня не плакала».

Но благоразумие старого гетмана было недолгое; в следующих письмах встречаем уже такие фразы: «Вспомни только свои слова, вспомни свою присягу, посмотри на свою руку, которую не раз давала мне в залог, что до смерти любить будешь, что будешь женою, хоть не будешь! Целую уста коралловые, ручки беленькие, и все члонки тельца твоего беленького, моя любенько коханая». Благоразумие исчезло; Мазепа стал жить с Матреною «як малженство (брак) кажет». Но этого мало; соблазнив Кочубеевну, Мазепа для поддержания ее страсти заставлял ее смотреть на отца и мать, как на врагов.

Сам Кочубей про страсть Мазепы писал к царю так:

«Прельщая своими рукописаными грамотками дщерь мою, непрестанно, к своему зломыслию, посылая ей дары различные, яко единой от наложниц, дабы аз от печали живот погубил; но едва не возмог лестию преклонися к обаянию и чародеянию и сотвори действом и обаянием еже дщери моей возбеситеся и бегати, на отца и матерь плевати».