Женщина нашего времени - Рози Томас

Собрание поддерживало Харриет. Послышались несколько возгласов одобрения, шум от нетерпеливо передвигаемых стульев и шарканье ног.

— Я думаю, что мне больше нечего сказать вам, — закончила Харриет с таким видом, что все решено.

Женщина села, но ее муж, сидевший рядом с ней, поднялся со своего места. Он водрузил на переносицу очки и осмотрел зал.

— Мы услышали о достоинствах одного проекта и о недостатках другого, — нараспев произнес он. — Мой вопрос очень простой. Не для людей, которые заняли сцену, а для тех, кто в зале, то есть для жителей и друзей Эвердена. Разве не потому мы живем в Эвердене, что любим его сельскую красоту? Участок «Бердвуд» — прекрасное место в нашей округе. Почему тут вообще кому-то надо что-то строить?

Послышались ропот, недовольные голоса.

С противоположной стороны комнаты еще один человек в костюме, который прослушал всю дискуссию, сидя со сложенными руками, встал и воскликнул, взмахнув руками:

— Я это полностью поддерживаю. Характерная деревенская особенность Эвердена должна быть сохранена любой ценой.

Как будто после того, как прозвучал какой-то секретный пароль, жители окрестностей Эвердена, разбросанные по залу, вдруг сразу показали себя. Один за другим хорошо поставленные голоса кричали и против Боттрилла, и против Харриет.

Рядом с собой Харриет мельком заметила, как Энтони Фелл прикрыл рукой нижнюю половину своего лица, чтобы дать выход взрыву гнева.

Жители окраин закупили свои сельские идилии, свои большие дома, скрытые за густыми живыми изгородями, и они пришли, чтобы защитить свои спокойные уголки от всех, кто мог бы попытаться втиснуться в них. Они принимали меры против предложения Харриет, а теперь собирались уничтожить ее.

«Слишком уверенно, слишком скоро», — подумала Элисон. Перед ней вскочил мужчина. Она узнала Джеффа, родившегося в доме, который стоял на главной улице Эвердена и в котором он все еще жил. Его рев перекрыл громкие голоса:

— Наша деревня? Чья эта чертова деревня, как вы сказали?

Что вы делаете для этой деревни, кроме того, что в восемь утра вы выметаетесь из нее, а в восемь вечера тащитесь назад. Вы даже фунта сахара не купите в магазине, разве не так? И не говорите мне о дорогой и прекрасной общине, приятели.

Последовал еще один вал криков, но длинноволосая девушка из «Снопа пшеницы» выкрикнула громче всех:

— Нам нужны дома. Нам нужны дома, которые мы можем себе позволить, а не такие, как у вас. Нам нужна эта новая деревня, и мы получим ее. Это тот стимул, который нужен всем нам.

Еще большее количество людей вскочило на ноги. Деревенский зал превратился в море злых лиц и размахивающих рук. Элисон почувствовала нарастающий прилив скрытой враждебности между вновь приехавшими в деревню и местными. Настроение собрания в долю секунды качнулось от доброжелательного к воинственному, и Элисон тотчас увидела, что гнев не только захватил обе фракции, но и направился на Харриет, Дэвида и Энтони, сидевших на сцене. Она следила за Харриет, чтобы увидеть, как она поступит.

Харриет встала, опираясь о стол, стоявший перед ней, суставами пальцев сжатых кулаков. Одно мгновенье она простояла молча, наблюдая за лицами и вслушиваясь. Внезапный взрыв глубинного возмущения пугал, но что-то в этой жестокости привлекало Харриет. До этой минуты собрание проходило слишком гладко, и не было в нем ничего такого, что хоть кто-нибудь мог запомнить. Теперь же все присутствующие будут вспоминать этот момент, и у каждого из них будет свое мнение. Харриет знала, что ей необходимо завоевать эти мнения.

Она подняла голову.

— Это хороший вопрос. Почему нужно вообще что-то строить? — Ее голос был отчетливо слышен и увлекал за собой. Лица обернулись к ней, и шум уменьшился.

«Скажи им, — убеждала сама себя Харриет. Если она и научилась чему-нибудь от «Мейзу» и «Пикокс», так это выходить из затруднительных положений и превращать невыгодное положение в благоприятное, вред и ущерб в преимущество, утрату в пользу. В ее голове послышались такие звуки, как будто скатываются и щелкают цветные шарики.

— Да послушайте же меня, и я скажу вам, почему, — выкрикнула Харриет.

Она не стала пытаться убеждать жителей окрестностей, что было бы социально выгодным для Эвердена приобрести всю общину с построенными в традиционном стиле домами, которые им по средствам.

Вместо этого, на языке Сити, привычном для нее и мужчин в костюмах, она дала понять, что если ни «Касториа», ни ее собственная компания не получат строительного участка, то, наверняка, его получит другой застройщик. Судьба «Бердвуда» предрешена и, в конце концов, он уступит место новому строительству.

— Больше не стоит вопрос: стоит ли строить, а встает другой: какой план застройки вы предпочли бы.

В поддержку этого разнесся гул, но он не заглушил голоса оппозиции.

— Вовсе нет, — выкрикнул мужчина в очках. — Новая застройка отнюдь не является неизбежной. Почему бы нам не спросить мисс Боулли? Мисс Боулли не хочет этого, не так ли?

Все собрание повернулось, все вытянули шеи вперед, чтобы лучше разглядеть ее. В ответ мисс Боулли нахмурилась и сердито посмотрела. Но затем, все еще хмурясь, она поднялась на ноги и, тяжело ступая, пошла вперед в своих вечных высоких сапогах. Она не поднялась по двум ступенькам на сцену, а остановилась перед ней, такая маленькая конусообразная фигурка.

Харриет пристально и холодно посмотрела на ее желтовато-коричневый вязаный берет. Теперь станет общеизвестным, что ей не удалось купить ключевого клина земли. Теперь Боттрилл услышит, что ее единственное оружие — это честолюбивая, пустая болтовня и привлекательные планы.

Ей казалось, что пульс в челюсти был, как кузнечный молот.

Мисс Боулли ткнула пальцем на большие фотографии.

— Некоторым людям, которые разглядывают эти вещи, это могло бы показаться пристрастным изображением. Вы могли бы подумать, что это нечестное представление человеческой работы, те из вас, которые любят размышлять, глядя на ловкие фотографии, которые искривляют и сжимают все вокруг так же, как и эти.

Харриет не осмеливалась взглянуть ни в одну сторону — ни на Дэвида или Энтони, ни на женщину в полосатой рубашке или на ряды лиц, которые теперь всматривались в мисс Боулли, а не в нее. Она остановила свой взгляд на макушке головы Элисон в конце зала и ждала, что произойдет.

— Ну, я могу сказать вам кое-что даром. Я встречала некоторых молодых людей, которые работали для него. — Ее палец снова ткнул на фотографии Боттрилла. — Мне они не понравились. Все были милые, пока им было кое-что нужно, а когда они поняли, что они этого не получат, то они сразу же стали отвратительными. Они даже не побоялись угрожать мне тем, что может случиться, если я не буду сговорчивой и не продам им своей собственности. Шум, большие грузовики, рабочие, а потом вообще никто не захочет купить мой дом.

Мисс Боулли многозначительно захихикала. Харриет сидела неподвижно, боясь пошевелиться.

— Я бы не продала таким и фунта ежевики из своей живой изгороди. — И она снова ткнула пальцем на фотографии.

Раздался приглушенный смех. Мисс Боулли даже не улыбнулась. Она обернулась и указала на Харриет, сидевшую позади нее.

— А потом пришла вот эта. Она не предлагала соглашения, написанного причудливыми словами. Она была готова выложить деньги; никаких условий, никаких обещаний купить когда-нибудь, если окажется, что это ей подойдет. Возможно, она была не лучше, чем все остальные, но она сделала мне честное предложение, а у меня есть нюх на такие вещи. Я бы сказала, что она честная, раз уж вы спрашиваете, что я думаю.

Мисс Боулли поискала глазами пару жителей окрестностей и остановила на них неодобрительный взгляд.

— И поскольку вы выбрали меня и мое мнение для публичного обсуждения, я скажу вам, что я слушала то, что говорилось сегодня вечером. И я скажу — она права. На том участке земли будут дома, хотите этого вы и ваши шикарные друзья или нет.

Раздался гром аплодисментов. Мисс Боулли шла по залу к выходной двери, а хлопки следовали за ней. Харриет хотелось уронить голову на руки. Но ее руки дрожали, и она прямо держала голову.

— Благодарю вас, мисс Боулли, — произнесла Харриет ей вслед.

Она не могла бы отрежиссировать этот момент лучше, даже если бы она спланировала и отрепетировала его. «Я не заслужила этого, — говорила про себя Харриет, — но я благодарна ей за это».

Тогда она подумала о Саймоне в его доме и об игре, которую она взяла.

Она почувствовала, как рука Дэвида Хоукинза сжала ее руку. Люди покинули свои стулья и устремились на сцену. Лица склонились над макетом.

— С вами все в порядке? — спросил ее Дэвид.

— Да. Да, со мной все в порядке. Я… не ожидала этого от мисс Боулли.

— У вас везде поклонники, — сухо заметил Дэвид.