Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин

Последняя надежда не оправдалась.

Само соблюдение соглашения большевистским правительством вызывало обоснованные подозрения. Большевики совершенно не стремились честно и последовательно выполнять его условия. Лишь отдельные махновцы и анархисты были отпущены на свободу. Правительство всеми возможными средствами препятствовало идеологической работе анархистов.

Поглощенные решением военных задач, махновцы какое-то время не могли уделять внимание такой ненормальной ситуации.

Однако на Украине деятельность анархистов возобновилась. Велась пропаганда. Вновь выходили газеты.

Интерес и симпатии трудового народа к анархистским идеям и движению оказался выше всех ожиданий. Выйдя из московской тюрьмы и возвратившись на Украину, я был удивлен, увидев, как в нашу харьковскую штаб-квартиру на вечерние собрания приходили целые толпы народа. Каждый раз мы вынуждены были оставлять за дверью несколько сот человек, которым не хватало места. И несмотря на наступившие холода, многие стояли снаружи, прислушиваясь к каждому слову выступавших, доносившемуся через приоткрытую дверь.

Вскоре ряды украинских анархистов пополнились активистами, приехавшими из России, где большевики практически не выполняли заключенное с Махно соглашение.

Движение ширилось с каждым днем.

Такое положение вещей могло лишь разгневать большевиков и ускорить их ответные действия.

Махновцы очень рассчитывали на результаты «четвертого раздела» политического соглашения. Особенно настаивали они на скорейшем рассмотрении его большевиками и принятия ими окончательного решения. Для них было крайне важно, чтобы те признали право рабочих и крестьян на хозяйственное и общественное самоуправление.

Представители махновцев требовали, чтобы советские власти наконец сделали выбор: либо подписали данный раздел, либо честно объяснили, почему не желают этого делать.

Постепенно вокруг этого вопроса сосредоточилась вся пропаганда анархистов. К середине ноября «четвертый раздел» стал привлекать всеобщее внимание и обещал в будущем стать проблемой первостепенной важности. Но именно этого большевики стремились ни в коем случае не допустить.

В ту пору в Харькове был запланирован Съезд анархистов, призванный определить дальнейшие направления деятельности в новых условиях.

Тогда же стало известно об окончательном разгроме Врангеля.

И тогда же Ленин начал тайно готовить новое наступление на махновцев и анархистов, отправлять секретные телеграммы, о которых анархистов — слишком поздно — предупредил их сторонник-телеграфист.

«Как только в Гуляй-Поле прибыла из полевого штаба телеграмма о том, что Каретник с Повстанческой армией уже в Крыму и пошел на занятие Симферополя, помощник Махно, Григорий Василевский, воскликнул: «Конец соглашению! Ручаюсь чем угодно, что через неделю большевики будут громить нас». Это было сказано 15 или 16 ноября, а 26 ноября большевики предательски напали на махновское командование и махновские войска в Крыму, на Гуляй-Поле, захватили махновское представительство в Харькове, разгромили и арестовали там же всех анархистов, а также анархистов и анархические организации по всей Украине»[271].

Глава VI

Третья и последняя война большевиков с махновцами и анархистами

Разгром Повстанческой армии

Так началась третья и последняя война большевиков против махновцев, анархистов и трудящихся масс Украины, которая завершилась — после девяти месяцев неравной и беспощадной борьбы — вооруженным подавлением свободного движения.

В очередной раз взяла верх грубая сила, основанная на лжи и обмане.

Об этом последнем акте драмы мы расскажем подробно.

Разумеется, большевистское правительство не замедлило объяснить, почему нанесло свой вероломный удар.

Оно заявило, что махновцы и анархисты готовили заговор и массовое восстание против власти Советов; обвинило Махно в отказе отправиться на кавказский фронт и мобилизации крестьян для борьбы против советской власти; утверждало, что вместо борьбы с Врангелем в Крыму махновцы нападали на арьергарды Красной Армии и т. д.

Само собой, все эти объяснения были абсолютно лживыми. Но постоянно повторяя их и не давая слова махновцам и анархистам, большевикам удалось заставить поверить в них очень многих, как за границей, так и в СССР.[272]

Ряд фактов позволяет нам установить истину.

1. 23 ноября 1920 года в Пологах и Гуляй-Поле махновцы арестовали девять большевистских шпионов, состоявших на службе в 42-й стрелковой дивизии Красной Армии, которые признались, что были посланы в Гуляй-Поле руководителем службы контрразведки с целью выяснить места жительства Махно, членов его штаба, командиров Повстанческой армии и членов Совета. После этого агенты должны были тайно оставаться в Гуляй-Поле и ждать вступления в село частей Красной Армии, чтобы сообщить им, где искать данных лиц. Если же неожиданное прибытие красноармейцев вынудило бы последних скрыться, шпионам предписывалось выследить их. По их данным, нападения на Гуляй-Поле следовало ожидать 24–25 ноября.

Тогда Совет революционных повстанцев и командование армии отправили Раковскому, в то время председателю Совета народных комиссаров Украины, а также Реввоенсовету в Харьков подробное сообщение об этом заговоре с требованием: 1) немедленно арестовать и отдать под суд военного совета командира 42-й дивизии и других лиц, замешанных в заговоре; 2) запретить красноармейским частям проход через Гуляй-Поле, Пологи, Малую Токмачку и Туркеновку, дабы избежать любых неприятных инцидентов.

От харьковского правительства был получен следующий ответ: «заговор», должно быть, является простым недоразумением; тем не менее, советская власть для выяснения дела создает комиссию и предлагает штабу армии махновцев прислать в эту комиссию двух человек.

Ответ был передан по прямому проводу из Харькова в Гуляй-Поле 25 ноября.

На следующее утро П. Рыбин, секретарь Совета революционных повстанцев, вновь по прямому проводу обсуждал этот вопрос и все спорные моменты с Харьковом. Большевистские власти Харькова заверили его, что дело 42-й дивизии, безусловно, будет улажено к полному удовлетворению махновцев, и добавили, что вопрос о разделе 4 политического соглашения вот-вот решится самым наилучшим образом.

Разговор с Рыбиным состоялся в 9 часов утра 26 ноября. Но еще за шесть часов до этого представители махновцев в Харькове, а также все анархисты города и окрестностей были арестованы.

Ровно два часа спустя после разговора с Рыбиным по прямому проводу Гуляй-Поле было со всех сторон обложено красноармейскими соединениями и подверглось ожесточенному обстрелу.

В тот же день и час подверглась атаке махновская армия в Крыму. Здесь большевикам удалось — хитростью — захватить членов ее штаба вместе с командующим, Семеном Каретниковым; все они были казнены.

2. В то время я находился в Харькове вместе с представителями махновской армии и не подозревал о том, что замышлялось вокруг нас. 25 ноября мне было поручено отправиться к Раковскому, чтобы непосредственно из прямых уст получить ответ: что конкретно происходит с разделом 4 политического соглашения.

Раковский принял меня очень сердечно. Он пригласил меня занять место возле его рабочего стола. Сам, удобно расположившись в кресле и небрежно поигрывая красивым ножом для разрезания бумаги, с улыбкой заявил мне, что переговоры между Харьковом и Москвой по поводу раздела 4 вот-вот завершатся, следует, судя по всему, со дня на день ожидать положительного решения.

А в тот момент, когда он таким образом разговаривал со мной, в ящике стола, за которым мы сидели, уже лежал приказ возбудить «дело» против анархистов и махновцев.

В тот же вечер я выступал с докладом об анархизме в Харьковском сельскохозяйственном институте. Зал был переполнен, и собрание закончилось очень поздно, около часу ночи. Вернувшись к себе, я еще продолжил работу над статьей для нашей газеты и лег спать около половины третьего. Почти тотчас меня разбудил шум, смысл которого был совершенно ясен: выстрелы, звон оружия, шаги на лестнице, удары кулаком в дверь, крики и оскорбления. Я понял. У меня было только время одеться. В мою комнату громко стучали: «Открой или мы вышибем дверь!» Как только я отворил задвижку, меня грубо схватили, увели и бросили в подвал, где находилось уже несколько десятков человек. Таково было «положительное решение» по разделу 4.

3. На другой день после нападения на Гуляй-Поле, 27 ноября, махновцы обнаружили у пленных красноармейцев прокламации «Вперед, на Махно!» и «Смерть Махновщине!», опубликованные политотделом 4-й армии, без даты. Пленные сказали, что получили эти прокламации 15 или 16 ноября. В них содержался призыв бороться против Махно, обвиняемого в нарушении политического и военного соглашения, отказе отправиться на кавказский фронт, подготовке мятежа против Советской власти и т. д.