Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

Введенный в заблуждение премьер-министр не знал того, что стало позднее известно из трофейных немецких и итальянских документов, а именно, что на встрече в Мюнхене Гитлер и Муссолини договорились при необходимости сражаться «плечом к плечу» против Великобритании. Не разгадал он, в чем мы вскоре убедимся, и много другого, что уже зрело в мрачном мозгу фюрера.

Чемберлен вернулся в Лондон, а Даладье — в Париж с триумфом. Размахивая заявлением, которое он подписал совместно с Гитлером, ликующий премьер-министр приветствовал толпу, запрудившую Даунинг-стрит. Выслушав возгласы «Да здравствует старый добрый Невилл!» и песню «Потому что он отличный парень», Чемберлен, улыбаясь, произнес несколько слов из окна второго этажа дома номер десять: «Друзья мои! Во второй раз в нашей истории сюда, на Даунинг-стрит, из Германии прибывает почетный мир[38]. Я верю, что мы будем жить в мире».

В Праге настроение было, естественно, совсем иным. В 6.20 утра 30 сентября германский поверенный в делах поднял с постели чешского министра иностранных дел доктора Крофту, вручил ему текст Мюнхенского соглашения и сообщил, что правительству Чехословакии надлежит к пяти вечера того же дня прислать в Берлин двух представителей на первое заседание «международной комиссии» по надзору за исполнением соглашения.

У президента Бенеша, который все утро совещался во дворце Градчаны с политическим и военным руководством, не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться. Англия и Франция предали его страну, более того, они встали бы на сторону Гитлера, если бы ему вздумалось применить военную силу в случае непринятия Чехословакией условий Мюнхенского соглашения. В десять часов Чехословакия капитулировала. В официальном заявлении говорилось, что при этом был «выражен протест». В своем обращении к народу Чехословакии новый премьер генерал Сыровы с горечью говорил: «Все нас покинули. Мы боремся в одиночку».

До последней минуты Англия и Франция оказывали давление на страну, которую бросили на произвол судьбы и предали. В течение всего дня английский, французский и итальянский послы наезжали к доктору Крофте, чтобы убедиться, что чехи в последний момент не взбунтуются против капитуляции. Поверенный в делах Германии доктор Хенке так описывал это в своем послании в Берлин:

«Соболезнования французского посла были встречены резким ответом министра иностранных дел: «Нас просто поставили в безвыходное положение; теперь все подошло к концу; сегодня наш черед, завтра настанет черед для других». Английский посол старался уверить Крофту, что Чемберлен сделал все возможное, но получил такой же ответ, что и французский. Министр иностранных дел был совершенно подавлен и мечтал только об одном — чтобы все три посла скорее удалились».

По настоянию из Берлина президент Бенеш подал в отставку 5 октября. После того как стало ясно, что жизнь его находится в опасности, он вылетел в Англию. Его пост временно занял генерал Сыровы. 30 ноября президентом того, что осталось от Чехо-Словакии (с этого момента название государства писалось именно через дефис), Национальное собрание избрало 66-летнего доктора Эмиля Гаху, главного судью верховного суда.

Те территории Чехословакии, которые Чемберлен и Даладье не смогли передать Германии в Мюнхене, отдала ей так называемая международная комиссия. В этот спешно сформированный орган вошли итальянский, французский и английский послы, чешский посол в Берлине и барон фон Вайцзекер из германского министерства иностранных дел. Любой спорный вопрос о передаче дополнительных чехословацких территорий Германии разрешался в пользу последней. Нередко в таких случаях Гитлер и ОКВ угрожали применением военной силы. В конце концов 13 октября комиссия проголосовала за отмену плебисцита на территориях, где он должен был проводиться в соответствии с Мюнхенским соглашением. Нужда в нем отпала. Польша и Венгрия, угрожая применением военной силы против беззащитной Чехословакии, словно стервятники, поспешили урвать свой кусок. Польше по настоянию министра иностранных дел Юзефа Бека (это имя будет часто встречаться на страницах книги, когда речь пойдет о событиях 1939 года) досталась территория в районе Тешина площадью 650 квадратных миль с населением 228 тысяч человек, из которых 133 тысячи были чехами. Венгрия отхватила кусок пожирнее — 7500 квадратных миль с населением 500 тысяч венгров и 272 тысячи словаков. Эта территория была выделена ей 2 ноября во время встречи Риббентропа и Чиано.

Более того, раздробленной и беззащитной стране по наущению Берлина надлежало создать пронемецкое правительство явно фашистского толка. Стало очевидно, что впредь существование Чехословакии будет всецело зависеть от вождя Третьего Рейха.

По условиям Мюнхенского соглашения Гитлер получил все то, что он требовал в Годесберге, а международная комиссия под давлением его угроз дала ему еще больше. Окончательное соглашение, подписанное 20 ноября 1938 года, обязывало Чехословакию отдать Германии 11 тысяч квадратных миль своей территории, на которой проживало 2 миллиона 800 тысяч судетских немцев и 800 тысяч чехов. На этой территории размещалась широко разветвленная система чешских укреплений, считавшихся самыми неприступными в Европе, уступая разве что линии Мажино во Франции.

Но это еще не все. В Чехословакии была нарушена сложившаяся система железных и шоссейных дорог, телеграфная и телефонная связь. Согласно немецким данным, расчлененная страна лишилась 66 процентов своих запасов каменного угля, 80 процентов запасов бурого угля, 86 процентов запасов сырья для химической промышленности, 80 процентов цемента, 80 процентов текстильной промышленности, 70 процентов электроэнергии и 40 процентов леса. Процветающая индустриальная держава в одну ночь была разорена и разорвана на части.

Неудивительно, что Йодль в ночь подписания Мюнхенского соглашения радостно записал в своем дневнике:

«Мюнхенский пакт подписан. Чехословакии как государства больше не существует… Фюрер с его гением и целеустремленностью, которую не поколебала даже опасность возникновения мировой войны, опять одержал победу без применения силы. Остается надеяться, что те, кто не верил в его гений, теперь переубеждены навечно».

Многие из сомневавшихся были переубеждены, а те немногие, кого переубедить не удалось, впали в отчаяние.

Генералы Бек, Гальдер, Вицлебен и их гражданские советники опять ошиблись в своих расчетах. Гитлер получил то, что хотел, — совершил очередное великое завоевание без единого выстрела. Его престиж достиг высот необычайных. Никто из проживавших тогда в Германии, в том числе и автор данной книги, вероятно, не забыл того восторга, который охватил немцев после подписания Мюнхенского соглашения. Они вздохнули с облегчением — ведь опасность войны миновала; они чрезвычайно гордились бескровной победой Гитлера не только над Чехословакией, но и над Англией и Францией. Они не уставали повторять, что всего в течение полугода он завоевал Австрию и Су-детскую область, увеличил население Третьего Рейха на 10 миллионов человек, захватил огромную, важную в стратегическом отношении территорию, после чего перед Германией открылась возможность добиваться господства в Юго-Восточной Европе. И при этом не погиб ни один немец! Интуиция гения помогла ему не только предугадать слабость малых государств Центральной Европы, но и провидеть поведение двух крупнейших государств — Англии и Франции и заставить их подчиниться его воле. Он изобрел и применил на практике с невероятным успехом стратегию и методы «политической войны», сводившей на нет необходимость войны как таковой.

Примерно за четыре с половиной года этот человек, не отличавшийся знатностью происхождения, превратил безоружную, ввергнутую в хаос и практически разоренную Германию, которая считалась самой слабой из больших государств Европы, в самое сильное государство Старого Света, перед которым трепетали даже Англия и Франция. Ни на одной ступени этого восхождения державы-победительницы не осмелились остановить его, даже когда у них имелись для этого силы. В Мюнхене, где была зафиксирована его величайшая победа, Англия и Франция наперебой старались поддержать Германию. Но больше всего удивляло Гитлера, как, впрочем, Бека, Хасселя и других членов немногочисленной оппозиции, одно: никто из высоких политических деятелей, входивших в состав правительств Англии и Франции («жалкие черви», как называл их Гитлер в частных беседах после Мюнхена), не осознавал, к каким последствиям приведет их попустительство каждому новому агрессивному шагу нацистского вождя.

В Англии это понимал, казалось, один Уинстон Черчилль. Никто не смог сформулировать последствия Мюнхена так сжато, как он в своей речи, произнесенной в палате общин 5 октября: