Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2007 №1 - Цыбанова

В свете этого, Избранник отождествляется с самим Господом.

Усиливая Его частицу в себе силой, мудростью и любовью, Избранник проявляет Его снова и снова в сознании всех людей. И тогда божественная природа, проникшая в него силой Духа, полностью воплощается в Нем — Сын Человеческий становится Сыном Божиим. Иисус не только усвоил эту мысль Еноха, но и до конца поверил, что все сказанное им полностью воплотилось в нем, в Иисусе, и именно он стал живым Глаголом Господа!

Иисусу было довольно легко поверить в свое избранничество, он был подготовлен к этому всем строем ессейского мышления. В одном из свитков Кумрана под видом комментариев к пророку Аввакуму описывается история ессейской общины: тиран-первосвященник, преследовавший секту ессеев, схватил, предал пыткам и казнил ее руководителя, "Учителя праведности и Избранника Божия". Преступление не осталось безнаказанным — сам он попал в плен, а Иерусалим был захвачен людьми с запада — "киттим". В эти дни правит другой нечестивый первосвященник, отстроивший стены Иерусалима. Но "Учитель праведности" вскоре появится снова, он будет судить Израиль и все народы, и спасутся только верующие в него. Под людьми с запада в этом документе подразумеваются римляне, а два первосвященника — это, несомненно, Аристобул и Гиркан. Кроме всего прочего, документ сообщает, что "Учитель праведности" был казнен Аристобулом (до 63 г. до н. э.), и что некоторые ессеи все еще надеются на его возвращение.

В обнаруженном свитке "Война сынов света против сынов тьмы" звучит полная убежденность в победе "Воинов Яхве" над римлянами. Воинам рекомендовалось безбрачие, чтобы ощутить себя более свободными для служения Богу и для участия в тяжких испытаниях финальной драмы. Вступивший на этот путь становился членом религиозного общества, которое олицетворяло собой "Новый союз" или "Новый завет".

Все эти установки проявятся в действиях Иисуса потом, в Иерусалиме, а пока предстояло сыграть роль Мессии.

Итак, белого осла привели, и весь кортеж направился в Святой Град. Пока что все шло по плану: ученики изо всех сил старались подчеркнуть судьбоносность этого события: "и когда он ехал, постилали одежды свои по дороге. А когда Он приблизился к спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало всегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они. Говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!" (Лука, 19:36–38). Но на жителей Вечного Города это никакого впечатления не произвело. Торжественный въезд новоявленного царя и Мессии явно не состоялся. Более того, наблюдавшие этот спектакль фарисеи из народа, заметили Иисусу, мол, не подобает учителю такая нескромность: "и некоторые фарисеи из народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим" (Там же, 39). Иисус в ответ сказал: "сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют" (Там же. 40).

Торжества не получилось. Правда, Матфей пишет, что "когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение". Оставим это на совести евангелиста. С чего бы ему приходить в движение, если свидетели шествия недоумевали, с чего весь этот шум, и сдержанно интересовались: "кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского" (Матфей, 21:10–11). И в самом деле, если бы все было так, как описывает сам Матфей буквально двумя стихами раньше: "Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге" (Там же, 8), и сопровождалось здравицами в честь "Сына Давидова", то есть Мессии, то не было бы причины спрашивать "кто Сей?". И по Матфею, народ не признал Иисуса Мессией. Если бы это действительно был настоящий Мессия, то вся история человечества изменила бы свое русло…

Итак: "и вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и осмотрев все, как время было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью" (Марк, 11:11). Что высматривал Иисус в Храме и вокруг него, догадаться нетрудно. Раз первая часть плана провалилась, нужно было подготовиться ко второй. Оставаясь в Вифании, Иисус часто наведывался в Иерусалим и покинул это селение только накануне праздника. Приближались решающие дни.

Почти все евангелисты дружно выделяют одно и то же время — два дня до праздника: Матфей — "Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие" (26:2); Марк: "Через два дня надлежало быть празднику пасхи и опресноков; и искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить" (14:1); Лука: "Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою; и искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа" (22:1–2). Трудно понять, почему "первосвященники" начали бояться народа ровно за два дня до Пасхи, причем того самого народа, который только что так прохладно принял новоявленного Мессию. Что изменилось? Чем-то повеяло в воздухе, а скорее всего, шпионы первосвященника пронюхали про готовящийся мятеж. События взяли стремительный разбег и начали развиваться по не зависящему от их автора сценарию. Иисус перебирается в Иерусалим, поближе к эпицентру событий.

Лука: "Настал же день опресноков, в который надлежало закапать пасхального агнца. И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: "Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?" И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху" (22:7-13). Все было продумано и подготовлено: и место встречи, и условный знак, и дом, в котором Иисус должен был ждать исхода событий.

Здесь, за пасхальным столом учитель рассказал о том, каким он видит Израиль после завершения своих планов. Он говорит о "Новом завете". Но вовсе не о том "Новом завете", который изложил впоследствии апостол Павел. Это был "Новый завет" ессеев, который они провозгласили для себя за добрую сотню лет до Иисуса и который всячески старались сделать уделом всего Израиля после очистительной войны. Это не был пасхальный ужин. В полном соответствии с ессейским ритуалом — это была трапеза — причастие с раздачей хлеба и вина, символизирующая будущее участие в мессианском царстве. Такая трапеза всегда устраивалась ессеями при посвящении соискателей в более высокий сан. Не случайно за