Черный феникс. Африканское сафари - Сергей Кулик

Сегодня мы с вами знаем об этом мире куда больше, чем спутники «адмирала Индийского океана». Надо, однако, признать: источников для воссоздания истории южной части суахилийского побережья, и особенно Зинджа, в нашем распоряжении куда меньше, чем имеется о севере. Хотя Великая Килва в иные времена и спорила с Ламу и Пате своим богатством, количеством импортируемого ею фарфора и атласа, она никогда не была культурным центром суахилийского юга. Реже на юг добирались и арабские купцы, чьи описания и рассказы могли бы помочь нам восстановить картину экономической жизни Зинджа.

Вот почему долгое время территория Мозамбика казалась своего рода «белым пятном», окруженным со всех сторон культурами железного века, но лишенным собственных центров древней металлургии. Однако буквально в последние годы выяснилось, что причиной тому — нерадивость португальских «цивилизаторов», не проявивших ни малейшего интереса к историческому прошлому этой территории. Систематизация данных, накопившихся в колониальных архивах, а также новые полевые исследования позволили мозамбикским ученым доказать, что только в междуречье Замбези — Лимпопо были десятки тысяч рудников по добыче железа, разрабатывавшихся африканцами задолго до прихода европейцев. Как остроумно заметил один из моих коллег, методы радиокарбонной датировки сильно подняли престиж зинджей. Выяснилось, что в долине Замбези, богатой болотными рудами, местные племена плавили железо уже во II веке н. э.

Новые исследования расширили и наши знания о географии торговых связей зинджей с суахили и арабами. Еще совсем недавно считалось, что их купцы не заплывали южнее Софалы: парусникам трудно было возвращаться из этих широт, поскольку господствующие в Мозамбикском проливе течения препятствуют плаванию в северном направлении. Однако в 1983 году студенческая экспедиция университета Мапуту обнаружила следы фактории мусульманских торговцев железом более чем в тысяче километров к югу от известного ранее «предела» — в предместьях городов Виланкулош и Иньямбане. Развалины поселений суахилийских купцов сохранились на островах архипелага Базаруто, раскинувшегося против Виланкулоша. Сегодня научно доказано, что уже к началу текущего тысячелетия племена зинджей междуречья Замбези и Лимпопо создали настолько развитую культуру железного века, что смогли сделаться достойными торговыми партнерами наиболее цивилизованных государств Востока.

Как мы уже знаем, попеременно в этой выгодной посреднической торговле главенствующая роль принадлежала то одному, то другому городу-государству суахилийского севера. К моменту появления у восточноафриканского побережья Васко да Гамы эта роль досталась Момбасе. Но секретов прибрежной торговли ему там не открыли, путь в Индию не показали. Португальская флотилия, едва избежав столкновения с мощным флотом момбаситов, отплыла в соседний Малинди.

Для португальцев этот переход длиной 70 километров был отдыхом, а нам он должен послужить антрактом перед началом третьего акта пьесы.

Прослышав о конфликте в Килиндини, малиндский султан Сайид Али, давний враг и завистник момбаситов, устраивает португальцам восторженный прием. Надеясь заручиться поддержкой Васко в своем давнем конфликте с могущественным южным соседом, он готов исполнить любую его просьбу. На живописных улицах Малинди, проложенных через плантации кокосовых пальм, на площади у мечети с уже знакомым нам минаретом в виде гигантского фаллоса, который португальцы сочли главной достопримечательностью городка, на его шумном, ярком и богатом базаре — повсюду Васко и его спутники встречают красивых, утонченно вежливых людей с яркими чалмами на головах. Так португальцы впервые собственными глазами видят жителей той страны, попасть в которую столь давно мечтают, — индусов, как именуют их хронисты.

На пышном приеме на лужайке у своего дворца султан Сайид Али потчует христианских гостей не только изысканными восточными сладостями, но и, главное, ласкающими их слух рассказами о богатстве Индии. Васко слушает, хвалит халву и лукум, а когда над лужайкой вспыхивает фейерверк, переходит к главному.

— Мой король имеет такую артиллерию и такие корабли, что они могут заполнить моря Индии, — и не думая краснеть от заведомой лжи, говорит он Сайиду Али. — Португальцы могут помочь владыке Малинди победить его врагов. У султана будет могущественный покровитель.

— Чем же я могу отблагодарить великого короля?

— О, сущим пустяком. Король сочтет за величайшую услугу, если ваше султанское величество не откажет дать мне опытного лоцмана, способного провести наши каравеллы в Индию.

Сайид Али щелкает пальцами, и тотчас же чернокожий визирь предстает перед султаном. Он покорно выслушивает его приказание и, кланяясь, удаляется.

Проходит день, и во время другого приема, уже на борту «Сан-Рафаэла», к Васко подводят сурового вида мужчину средних лет.

— Малемо Кано, — рекомендует его султан португальцам. — Великий король Португалии будет доволен нами: лучшего лоцмана не сыскать во всем Индийском океане.

В оценке лоцмана он не ошибся. Под именем Малемо Кано португальцам был представлен араб, оманский лоцман Ахмад ибн Маджид — один из просвещеннейших людей восточного мира тех времен, автор по крайней мере 37 дошедших до нас работ по географии и навигации, «лев моря», как называли его современники.

Но не пора ли нам начинать последний акт нашей пьесы? Он будет коротким, потому что чем дальше каравеллы португальцев удаляются от африканского побережья, тем меньше у меня оснований рассказывать в этой книге о плавании Васко да Гамы.

Всего лишь 26 суток понадобилось оманцу для того, чтобы провести европейскую флотилию к берегам Индии, в порт Каликут. У Васко да Гамы и Ахмада ибн Маджида было время, чтобы поговорить. Было о чем поговорить и двум мореходам, представителям двух народов, стоявших тогда на самых передовых рубежах мореходного дела Запада и Востока. Но Васко, считавшего путь в Индию уже открытым, теперь навязчиво интересовало лишь одно — золото! Даже беглого знакомства с суахилийскими городами было ему достаточно, чтобы понять: желтого металла там немало. Уж не находился ли он в преддверии легендарного Офира и Пунта, где черпали свои золотые запасы фараоны? И не те ли это были воды, где плавали груженные золотом доу, о которых доносил Ковильян, возбудивший в Лиссабоне аппетиты своими рассказами о богатствах Софалы? Вот это-то и хотел Васко выведать у Маджида.

— Суфалат ат-Тибр? Золотая Софала? — загадочно улыбаясь, говорит лоцман. — Да, ваши корабли прошли мимо этого порта. Да, это большой порт. Он принадлежит людям Мономотапы, то есть «владыки рудников», которые разрабатывают много, очень много россыпей золота.