Чертовски богат - Джудит Гулд

– Да пошел ты! – Бэмби захлопнула дверь и, бессильно прислонившись к косяку, закрыла глаза.

«О Господи, неужели все это наяву? И куда же мне теперь деться? Что делать?»

Бэмби была полностью выбита из колеи.

Но не надолго. В конце концов она из тех, что всегда выплывают на поверхность.

На следующее утро Бэмби перебралась к Лексу Баггу.

Глава 56

– Отчет у меня перед глазами, – сказал Карл Хайнц в трубку. – Остались кое-какие мелочи, а так все в порядке, осложнений не предвидится.

Он бросил взгляд через открытую дверь. В соседней комнате Зандра беспокойно расхаживала у окон, то и дело поглядывая на мокрый асфальт Вандомской площади.

Она явно взволнованна, этого он не мог не заметить. И продолжается это уже несколько недель, причем чем дальше, тем хуже. И это он тоже прекрасно видел. Чем бы Зандра ни была занята – ела, одевалась, ходила по магазинам, просто разговаривала, – глаза у нее беспокойно горели, а мысли блуждали где-то далеко. Ее явно что-то угнетало.

Но что бы это ни было, надо набраться терпения и ждать. Это Карл Хайнц тоже успел усвоить, ибо сколько уж раз – и без всякого успеха – пытался вывести ее из этого состояния.

– Можете заверить мистера Ясахари, что сколько-нибудь серьезных расхождений у нас нет, – продолжал он. – А мелкие детали обсудим при встрече на Гавайях.

Заканчивая разговор, Карл Хайнц снова посмотрел на жену. Она теперь стояла у окна.

Апрель в Париже, подумал он. Обычно деревья уже в цвету, небо голубое, солнечное, влюбленные прогуливаются по набережным Сены, в Булонском лесу, в Люксембургском саду.

Вместо всего этого с самого их приезда беспрестанно льет дождь.

К чему бы это?

Зандра вновь нервно принялась мерить шагами комнату, сложив руки на груди.

«Я ей нужен, – подумал Карл Хайнц. – Нужен сейчас».

– Передайте мистеру Ясахари мои наилучшие пожелания и скажите, что я с нетерпением жду встречи с ним. – Он повесил трубку и, стремительно поднявшись, прошел в соседнюю комнату. – Зандра!

Она остановилась и посмотрела на мужа.

Он подошел к ней и мягко обхватил за плечи.

– Что с тобой, дорогая?

– Понимаешь... – Она зябко передернула плечами и тесно прижалась к нему. – Даже не знаю, как тебе объяснить. Может, все дело в беременности? У всех так.

– Вряд ли, милая. – Он покачал головой. – Тут что-то другое. И мы оба это знаем.

Она неожиданно отвернулась. Ее лицо исказилось.

– Может, все же поговорим? – мягко предложил Карл Хайнц.

Зандра тяжело вздохнула.

О Господи, как же ее жаль! Как отличается эта Зандра от сияющей невесты в Аугсбургском соборе, и от новобрачной во время медового месяца, и от неутомимой покупательницы, для которой что модные салоны, что кондитерские лавки – только налетай!

Куда же делась та Зандра?

– Да, давно пора поговорить.

Карл Хайнц обнял жену, бережно усадил на низкую изящную кушетку и, подойдя к бару, наполнил два бокала.

– Прошу.

– Что это?

– Немного шнапса. Хорошо успокаивает нервы.

Зандра покачала головой:

– Я же беременна.

Он поставил бокалы на кофейный столик и, присев на ручку кушетки, ласково растрепал ей волосы. Она положила ему голову на плечо.

– О Господи, какой, наверное, безнадежной занудой я тебе кажусь!

– Ну что за ерунда. – Он поцеловал ее в макушку, продолжая поглаживать по голове.

– Никакая не ерунда. Не представляю, как можно жить с такой женщиной.

– Зандра, – мягко заговорил он, – ну почему бы тебе не поделиться со мной? Пожалуйста. Безвыходных положений не бывает, всегда можно что-нибудь придумать.

Она криво улыбнулась. Бедный Хайнц. Такой добрый. Такой ласковый. Но как же ему объяснить? Такое бывает только с женщинами. Только в женщинах вспыхивает искорка новой жизни. Только они рожают. Мужчине этого не понять.

– Все дело в ребенке, так?

– Да, конечно. – Зандра резко вздернула голову.

– Ты его не хочешь?

Она дернулась, как от удара. О, Хайнц, Хайнц, ну как же можно так ошибаться?

– Как раз наоборот, – тихо сказала она. – Совсем наоборот. Хочу, да еще как! Больше всего на свете.

Карл Хайнц встал перед ней на колени и прижался лбом к ее животу.

На глазах у Зандры выступили слезы, она глубоко вздохнула и с видимой неохотой заговорила:

– Понимаю, что веду себя, как последняя эгоистка, мне ужасно стыдно перед тобой, и все равно ничего не могу с собой поделать. Меня мутит при мысли о том, как... Словом, это несправедливо по отношению к ребенку.

– Что несправедливо? – непонимающе посмотрел на нее Карл Хайнц.

– Ведь это же была сделка. Ну как ты не можешь понять? А рождение ребенка – не скачки, на которых выигрываешь. Или проигрываешь. Я знаю, что тебе нужен сын, и только сын. Но, милый... это в любом случае наш ребенок. Мой и твой! Наша кровь и плоть.

– Ну да. – Он нежно улыбнулся и погладил ее по щеке. – А как же иначе?

– И я уже его чувствую. Понимаю, еще рано, но я уже мать.

Карл Хайнц по-прежнему улыбался.

– Про договор я не забыла, но сейчас мне совершенно все равно, кто родится – мальчик или девочка. Но если девочка, то что с ней будет? То есть, конечно, я хочу, чтобы это был сын, честное слово, хочу, больше всего на свете. Нет, нет, это не важно, совсем не важно. Милый, я уже люблю его... или ее. – Из глаз у нее хлынули слезы. – Я мечтаю только об одном – чтобы у нас родился нормальный здоровый ребенок. Неужели я хочу слишком многого?

Зандра помолчала и обиженно шмыгнула носом.

– Ну скажи же хоть что-нибудь, милый!

– А что говорить? Неужели ты не понимаешь, что и я люблю нашего ребенка?

– Правда? – Голос у Зандры дрогнул.

– Ну разумеется. И я молю Бога, чтобы нам троим было хорошо.

– Но, Хайнц, милый, не могу я, просто не могу... – Зандра на секунду остановилась и набрала полные легкие воздуха. – Не могу позволить, чтобы нашего маленького тыкали какими-то там инструментами. Да, конечно, прошло всего несколько недель, но вдруг он уже научился ощущать боль? А риск какой? Доктор Розенбаум утверждает, что всего один-два процента, но есть врачи, которые, по его же словам, называют другую цифру – восемь. Не говоря уж о том, что пусть это и маловероятно, но может случиться выкидыш, или будет поврежден плод, или занесена инфекция.

Зандра рыдала во весь голос.

– Но даже будь гарантия стопроцентной и даже если выяснится, что это девочка, аборта я все равно не хочу!

– А об этом никто и не говорит, – мягко возразил Карл Хайнц.

– В общем... я на все готова, лишь бы не нанести ущерба ребенку.

– Ты что же, совсем не слушаешь, что я говорю?

– Так ты... не против? – Глаза у Зандры расширились. – То есть я хочу сказать, даже если выяснится, что это девочка, ты...