Гранатовый сок - Гончар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я шагнул внутрь открывшегося тёмного помещения, и в следующую секунду всякая ерунда типа моих глаз вмиг перестала меня волновать. В центре комнаты стоял металлический саркофаг – похожий на те «гробы», которые мне уже посчастливилось видеть в Москве. Свет был выключен, но прозрачная верхняя крышка саркофага распространяла вокруг себя приглушённое жёлтое мерцание. Видимо, внутри, по контуру, проходили светодиоды. Всё остальное место в палате занимали различные мониторы, датчики, приборы, капельницы и другие, неизвестные мне медицинские установки. На одном из мониторов было что‑то похожее на графики пульса, давления, насыщения крови кислородом. На другой панели мигала красным надпись «sync» и рядом с ней «99%». В изголовье «гроба» висели электронные часы. Бледно‑голубые цифры выполняли обратный отсчёт времени: сейчас на таймере оставалось 6 дней, 11 часов, 53 минуты и 25… 24… 23 секунды. Интересно, а что будет потом? Мертвец внутри оживёт? Или капсулу, вместе с ним, уничтожат?..
Сглотнув страх, я подошёл ближе и заглянул через стекло внутрь. В желтоватой воде саркофага, с пластиковой маской и трубками у лица, с капельницами, подключёнными к обеим рукам и, пардон, с катетером в мочевом пузыре, лежало чьё‑то тело. Его худоба и длинные светлые волосы, плавающие в воде, сперва натолкнули меня на мысль, что там, под всеми этими реанимационными аксессуарами, прячется девушка. Но нет. Я перевёл взгляд на обнажённую грудную клетку, усеянную датчиками‑присосками, и стало очевидно, что тело всё‑таки принадлежало мужчине.
Интересно, кто этот несчастный? Жутко тощий, прямо ссохшийся, аж рёбра торчат. Бледный, даже чуть зеленоватый оттенок кожи. Словно гигантский гомункулус, зависть для Кунсткамеры. Тоже искусственный вампир?.. Нет, вряд ли. Чересчур уж он хлипкий и нездорово выглядит.
Чем больше я смотрел на него, тем сильнее у меня кружилась голова. Должно быть, по цвету лица я сейчас сравнялся с этим заспиртованным чудиком – так мне стало тошно. Вдруг под потолком запищал какой‑то прибор, заморгала мелкая оранжевая лампочка, поползли вверх кривые показателей на мониторах, подключённых к саркофагу.
Створка сбоку отъехала в сторону, и в помещение вбежала женщина лет пятидесяти в белом халате. Бросив быстрый взгляд на табло у входной двери, где отображались три последних захода, она увидела там номер Каспера, и ругать меня не стала, но воскликнула довольно укорительно:
– Что вы здесь делаете?.. – заметив, что я, белый как полотно, сползаю по стеночке на пол, она подхватила меня за локоть. – Сядьте сюда… Вот так. Принести вам воды?
– Нет, спасибо, – я отрицательно мотнул головой.
– Зачем вы вообще сюда пришли?! – продолжала причитать она.
– Не знаю, просто гулял, гулял и…
Достав из кармана халата мобильный, она позвонила кому‑то. Впрочем, в следующую секунду стало понятно, кому:
– Олег, забери у меня своего подопечного. И глаз с него больше не спускай!
– Где он? – смутившись, спросил секретарь.
– Угадай.
– Марья, простите! Как неловко получилось! Я отлучился‑то всего на пару минут. Кто же мог подумать… Скоро буду!
Вздохнув, врач поправила датчики, отрегулировала гомункулусу капельницу, и оранжевый светодиод погас. Ещё некоторое время пронаблюдав за показателями, она снова обратилась ко мне:
– Знаете, что. Гуляйте на свежем воздухе лучше. Тем более, такая хорошая погода сегодня! А в наших стенах гулять не надо, ничего полезного вы здесь не найдёте.
Точно. Кажется, с меня хватит шокирующих впечатлений. Теперь не буду шпионить. Больше никогда в жизни! Напоследок я зачем‑то ещё раз глянул на заспиртованного и тут же, прикрыв рот рукой, выбежал в коридор.
* * *
Отдохнуть и оклематься мне толком не дали. Едва увидев установку, с помощью которой врачи хотели снимать энцефалограмму, я снова потрясённо замер в дверном проёме, а потом и вовсе отпрянул назад, но врезался в Олега и остановился.
– На этот электрический стул я не сяду! – уверенно воскликнул я.
– Гриша, заходите, не бойтесь, – позвала врач, ещё одна дама средних лет. – Вы нам нужны живым и невредимым. Садитесь.
Я с опаской взглянул на неё, потом на долговязого. Тот как всегда был спокоен и невозмутим. Наверное, только такой человек смог бы выжить на посту секретаря самого Каспера. Работка‑то нервная, не каждый потянет.
В общем, на стул я всё‑таки сел. И даже позволил нацепить на мою голову и лицо штук сто датчиков‑присосок. Следующие минут десять шло исследование, и по ходу доктор прилежно фиксировала в своём планшете какие‑то данные. Сначала её лицо ничего не выражало, потом она едва заметно нахмурилась. Поправила пару датчиков. Снова, хмурясь, изучала информацию, выданную машиной. В итоге, сняв с меня шапку с проводами, спросила:
– Вам стреляли в голову?
– Вы угадали. Аж дважды, и ещё пару раз ударили. Но всё уже зажило, – успокоил её я. Врач, правда, от этих слов ничуть не успокоилась.
– Плохо дело, – она повернулась к Олегу. – Зови остальных. Где они ходят?
Долговязый сделал короткий звонок, и через полминуты комната наполнилась людьми в белых и серых халатах. Сгруппировавшись у компьютера, доктора и инженеры некоторое время изучали мою энцефалограмму, врач что‑то показывала им на
