Опасное окружение - Натали Питерс

Когда я вошла в зал суда, по толпе пробежал возбужденный шепоток. Я поискала глазами Гарта и, не увидев его, потеряла всякий интерес к ходу процесса. Я была безучастна к происходящему действу, пока знакомый голос не проревел откуда-то сзади:

– Скажи этим ублюдкам правду, Элиза, они должны тебе поверить!

Клич Доминика был подхвачен остальными пиратами.

– Не позволь им повесить тебя за то, что ты не совершала! – кричал один из них. – Мы спасем тебя, Элиза! Не бойся!

Послышался шум падающих стульев и выстрелы. Мои друзья хотели мне помочь, но их быстро успокоили стражи порядка. Прямо в зале был выдан ордер на их арест, и баратарианцев отправили за решетку. Этим же вечером мои тюремщики перевели меня в другую камеру, чтобы пираты не смогли до меня добраться.

– Я знаю, что они хотели как лучше, – говорил мне позднее Левинсон, – но получилось как нельзя хуже: они фактически провалили дело, настроив против вас суд. Прокурор ухмылялся как крокодил, разве что зубами не щелкал. И еще, я не знаю, где Гарт. Я его уже несколько дней не вижу.

– Не важно, Говард, – сказала я. – Не расстраивайтесь.

– Не понимаю, – удивленно сказал адвокат, уставившись на меня во все глаза. – Вы что, не хотите на свободу?

Я ответила не сразу.

– Наверное, все пленники хотят вырваться на свободу. Но если говорить о моем теперешнем состоянии, то мне как-то безразлично, что из этого выйдет. Гарту все равно, что со мной. Если бы это было не так, он был бы здесь, он перетряхнул бы небеса и землю, чтобы спасти меня.

– В этом-то и причина его отсутствия, – сказал адвокат с чувством, но не очень уверенно.

– Конечно, Говард, – улыбнулась я. Он ушел, покачивая головой.

На следующий день заслушивали свидетелей обвинения. Джеймс, старый привратник Фоурнеров, под присягой показал, что я грозилась убить Жака, и все члены семейства дружно закивали, даже Колетт, виновато посматривая на меня, повторила те же убийственные для меня показания. Левинсон старался обратить внимание суда на столкновение на лестнице, но, видимо, никто, кроме Арнольда, не знал, что меня толкнул Жак, а Арнольд, естественно, солгал, невзначай заметив, что я была слегка пьяна. Чем дальше продвигалось слушание, тем более мрачным и озабоченным становился мой адвокат. Свидетели укрепляли присутствующих в мысли, что обвиняемая – шлюха и злодейка, а бедный Жак – невинная жертва. Со временем я уже даже перестала обижаться. С самого начала я предчувствовала, чем это для меня закончится, и вникать в подробности для меня значило еще больше усугублять боль.

По окончании третьего дня слушаний в мою камеру пришла Жоржетта.

– Как мило с вашей стороны принять меня, – заявила она, брезгливо осматриваясь.

– Полагаю, вы подкупили тюремщиков, чтобы они впустили вас полюбоваться на дело ваших рук. Посмотрели? А теперь убирайтесь.

Жоржетта приподняла юбки и осторожно присела на топчан, служивший мне кроватью.

– Я пришла поговорить с вами, Элиза.

– Я не желаю разговаривать с вами. Стража! – позвала я. – Стража!

– Никто не придет. Когда я подкупаю кого-нибудь, то делаю это с умом.

– Не сомневаюсь. Примерно так, как вы подкупили Ника-Старьевщика, чтобы избавиться от меня? Но только он не оправдал ваших надежд, правда?

– Я всегда говорила, что если хочешь сделать дело по-умному…

– И я полагаю, вы подкупили свидетелей, которых мы сегодня слышали. Я в жизни не делала и не говорила половину из того, что они здесь насочиняли. Вы каждому составили речь и велели разучить роль?

– Ну-ну, Элиза, – сказала гостья, прищелкнув языком. – Вы уж слишком многое мне приписываете. Что поделаешь, если у людей богатое воображение? Я не могла бы сочинить и трети того, что было рассказано. Впрочем, я пришла не за тем, чтобы препираться с вами. Я хочу предложить вам сделку, Элиза.

– Сделку! Я не заключаю сделку с… дьяволом!

– Выслушайте меня, пожалуйста, – сказала Жоржетта и, собравшись с духом, выпалила: – Я не хочу потерять Гарта.

– Опомнились, – засмеялась я. – Да вы потеряли его много лет назад. Неужели вы думаете, что после всего он останется с вами? Он знает, что вы сделали со мной. Вам крупно повезет, если он вас не пристрелит, как собаку, коей, впрочем, вы и являетесь.

– Не смейте так говорить со мной, Элиза, – покраснев, возмутилась миссис Мак-Клелланд.

– Я буду говорить, как сочту нужным. Я у себя дома, а вы – незваная гостья. Если вам не нравится мой прием, уходите, только и всего.

Жоржетта неожиданно улыбнулась.

– Люди говорят, что у вас пропал интерес к жизни. Что вам все равно – пойти на эшафот или нет. Я думаю, они лгут. Вы все так же цепки, как прежде. Маленькая дикая кошка. Вы хотите жить. А каждый день этого суда оставляет вам все меньше шансов на освобождение, и с каждым днем вам все больше хочется жить. Могу предположить, что даже жизнь без Гарта покажется вам более приятной перспективой, чем смерть на виселице. Не так ли?

Я не ответила, и Жоржетта решилась продолжить:

– Как я уже говорила, мне не хотелось бы потерять Гарта. Я не хочу с ним разводиться.

Сердце мое подпрыгнуло.

– Он… он просил вас, просил вас…

– Пока нет. Мы не встречались с тех пор, как он вернулся из Вашингтона. Я не хочу потерять свой дом. Хайлендс для меня – все, Элиза. Вы не поймете меня, пока не обретете собственный дом. Я помогла Гарту сделать его таким, каков он есть сейчас, и не хочу от него отказываться. А мне придется отказаться от него, если он оставит меня или если ваша скандальная связь разрушит его карьеру. Я годами жила в окружении слухов о нем и его женщинах, но он ни разу не дал мне понять, что относится к этим романам всерьез. Ему нравилась известность, слава, доверие президента, приключения. В наших отношениях существовал устоявшийся порядок. Так было, пока не появились вы. Я мирилась со многим в его жизни, но с этим мириться не хочу.

– О чем вы говорите?

– Если вас повесят, разразится такой скандал, что на его карьере будет поставлен крест. Если вас освободят, он может развестись со мной и жениться на вас, то есть результат будет тем же. Я вынуждена буду покинуть свой дом.

– Вы могли бы подумать об этом раньше, – заметила я. Жоржетта не обратила внимания на мои слова.

– Я нашла выход, Элиза, – продолжала она спокойно.

– Однажды вы уже решили освободиться от меня, – прохладным тоном заметила я. – Что вы припасли на этот раз? Решили-таки меня убить? Может быть, вы даже подкупили одного из стражей, чтобы он взял вину на себя? Говорят, у каждого есть своя цена.

– Послушайте, Элиза, – сказала она, поднимаясь с топчана. – Я предлагаю вам свободу. Слышите меня? Свободу! Я приду до начала завтрашнего заседания в суд и скажу, что Арнольд убил Жака и что он признался мне в содеянном. Умолял ему помочь.