История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно, что ассамблеи времен Петра не отличались той утонченностью обстановки, которой вскоре после него, например уже при Анне Иоанновне, отличались собрания высшего круга. На Петровских ассамблеях пили лихо. Грубость нравов, однако, исчезала мало-помалу, чему в особенности способствовало присутствие дам в мужском обществе, и в царствование императрицы Елизаветы ассамблеи переродились в такие балы, которые мало чем уступали изящным Версальским собраниям[892].
Такого рода явления становились в разрез с прежними нравами и обычаями русских людей. Национальному началу, до того времени господствовавшему в русском обществе, был противопоставлен принцип космополитизма. Коренное изменение положения женщины должно было оказать сильное влияние на нравы и обычаи общества и даже на государственный строй. В последнем отношении довольно значительная доля успеха деятельности Петра как наставника русских на приемах общежития принадлежала Екатерине, которая оказалась необычайно способной поддерживать приличие, роскошь и пышность двора, придавать придворным празднествам некоторую прелесть и участвовать с достоинством при разных увеселениях Петра. В последнее время этого царствования при дворе происходили театральные представления, в которых участвовали племянницы государя; Екатерина имела в своем распоряжении полный оркестр. Иностранцы, как, например, Бассевич, Берггольц, герцог Лирийский, Вебер и проч. находили, что нравы и обычаи русского двора не отличались от приемов, господствовавших на Западе.
Для будущности России было важно появление уже при Петре значительного числа иностранных воспитателей и воспитательниц для дочерей и сыновей высших классов русского общества. Петр сам старался дать своим дочерям тщательное образование. В домах некоторых знатных фамилий, например, Трубецких, Черкасских и проч., явились французские гувернантки. Иностранцы хвалили русских за тщательность, с которой они заботились о детском воспитании. Новое поколение вырастало при совершенно иных и довольно благоприятных условиях. Не во всех отношениях, пожалуй, такое подражание иноземным обычаям было полезно и благотворно. Не без основания князь Щербатов в своем сочинении «О повреждении нравов» приписывает Петру важную долю в развитии в русском обществе склонности к чрезмерной роскоши, к разврату и проч.
Однако эти явления не представляют собой доводов для отрицания пользы преобразовательной деятельности Петра вообще. Всякого рода эмансипация заключает в себе некоторую опасность употребления во зло новоприобретенной свободы. В конце концов, несмотря на многие неудобства светских приемов, господствовавших в образованном обществе Западной Европы, салонная утонченность, служившая образцом для русского общества, была менее опасной, чем замкнутость византийско-средневекового аскетизма, которая служила правилом до Петра. Сближение с Западной Европой во внешних формах «людскости» способствовало заимствованию у Запада лучших идей прогресса, возникавших в Англии, Франции и Германии. И здесь особенно женщины оказались способными учиться у Запада; женщинам же было предоставлено играть весьма важную роль во время десятилетий, следовавших за эпохой Петра. При императрице Елизавете употребление французского языка сделалось правилом при дворе и в высших слоях русского общества; при Екатерине II восторжествовали многие начала, проповедуемые в литературе просвещения Англии и Франции; Александр I воспитывался под надзором своей бабки, называвшей себя «ученицей Вольтера» и давшей ему в воспитатели швейцарца Лагарпа. Никто не станет отрицать, что исходной точкой всех этих явлений главным образом служит деятельность Петра-преобразователя[893].
Часть шестая
Глава I. Сотрудники Петра
Иван Посошков говорил о Петре: «Наш монарх на гору аще сам десять тянет, а под гору миллионы тянут: то как дело его споро будет?»[894]
Сам Петр жаловался на недостаток в сотрудниках. Мы помним, что в одном из писем его к Екатерине сказано: «Левшею не умею владеть, а в одной руке принужден держать шпагу и перо; а помощников сколько, сама знаешь»[895].
Помощников действительно было мало, противников, «тянувших под гору», множество. Масса народа не могла считаться сотрудником Петра. Весьма лишь немногие входили в его положение, имели возможность вникнуть в самую суть его мыслей. Еще менее было лиц, желавших успеха преобразовательной деятельности Петра.
На окончательный успех реформ Петра можно было надеяться лишь или при весьма продолжительном царствовании его, или при образовании группы сотрудников, вполне способных продолжать в духе Петра то, что им было начато. Правда, нельзя было ожидать превращения России вновь из европейского государства в азиатское, однако существовала опасность реакционного движения против духа реформ Петра. Спрашивается: удалось ли Петру образовать школу деятелей, готовых и способных бороться с этой опасностью реакции?
Нельзя было удивляться тому, что иностранцы, как, например, Гордон и Лефорт, Виниус, Остерман, Миних и др., поддерживали образ действий Петра. Их положение, их карьера обусловливались успехом нововведений Петра. Нельзя отрицать, что Миних и Остерман в продолжение 16 лет, следовавших за царствованием Петра, значительно содействовали успеху его предначертаний, поддержанию значения России в ряду европейских государств, продолжению деятельности русского правительства в духе Петра. Россия им весьма многим была обязана. Однако господствовавшая в России и после Петра ненависть к иностранцам легко могла положить конец их деятельности, что и случилось в 1741 году. Именно поэтому нельзя было не желать, чтобы между русскими нашлись люди, способные и намеренные идти дальше по указанному Петром направлению.
Между русскими, к счастью, не было недостатка в даровитых и энергичных людях. Курбатов переписывался с Петром о разных мерах к реформам, об отмене патриаршества, о заведении школ, о немецком платье, о вопросах внешней политики, о финансовых делах и проч. и оказался чрезвычайно полезным сотрудником государя. Украинцев принадлежал к самым опытным дельцам в области внешней политики и оказывал царю существенные услуги в Малороссии, в Польше, в Константинополе и проч.; Куракин, Матвеев, Толстой, Неплюев, Волынский и др. были замечательными дипломатами; Макаров служил царю ревностно и успешно в качестве кабинет-секретаря; в области народной экономии Строгановы, Демидовы, Гончаровы, Соловьевы и др. оказались способными руководствоваться советами Петра и отличались рабочей силой, предприимчивостью, знанием дел и способностью трудиться в духе его; люди незнатного происхождения, представители массы народа, как, например, Кирилов, Сердюков, Посошков и др., сделались единомышленниками царя. Однако весьма немногим из всех этих тружеников было суждено продолжать свою деятельность на пользу России после Петра.
Многие пали жертвой доносов и поклепов своих недоброжелателей; некоторые из них погибли вследствие разных обвинений, не лишенных основания. Политическая карьера в то время представляла собой страшные опасности. Можно было считать исключением, если кто-либо, занимавший видное место, до своей кончины оставался в полном блеске своего положения. Высшие сановники, игравшие весьма важную роль при дворе, привыкшие к роскоши и к власти, весьма
