Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник) - Эрих Мария Ремарк

Грета. Поздно. Старик Кёрнер говорит, станция уже отрезана. (Анне.) А ребенок родился! Мальчик. Акушерка выглядит как турчанка. Толстая повязка на голове. Легкое ранение. Но, несмотря на это, пришла. (Глядя на Шмидта.) Только не защищайте нас слишком усердно, а то нам всем конец. (Уходит.)

Двенадцатая сцена

Анна, Шмидт, Росс.

Анна (возвращается от двери. Россу и Шмидту). Вы стоите тут оба как смертельные враги, а между тем Грета права: русские нас всех, вероятно, расстреляют.

Шмидт (смотрит на нее; думает). Верно, куколка. У тебя и впрямь светлая головка. Они нас ликвидируют, потому что тут Фольмер. Солдата без документов русские наверняка примут за нациста. Он должен исчезнуть. Он подвергает нас опасности.

Анна (в ужасе). Так дайте ему, наконец, уйти!

Шмидт (отрицательно качает головой). Чтобы он там сразу меня выдал? Нет, дорогуша. У него был шанс. Надо было вчера смыться. Теперь слишком поздно.

Анна (пристально смотрит на него). Он может выбросить военную форму. Мы можем поискать в доме штатскую одежду. Старик Кёрнер…

Шмидт (снова качает головой). Слишком поздно. Нет смысла втягивать в эту историю еще больше людей. Да и в гражданском у него документов все равно не будет, а натравить на меня патруль СС он сможет и переодетый. (Смотрит на Анну и Росса. Говорит медленно.) Только мертвый ничего не скажет.

Анна (вскрикивает). Что?

Шмидт. Конечно! Что же еще? Ничего другого не остается. А когда придут русские, я скажу, что только что застрелил немецкого солдата. Это алиби, поступок настоящего антинациста.

Росс. Внизу все еще патруль СС. Если вы выстрелите, они найдут здесь заключенного концлагеря, который застрелил немецкого солдата.

Шмидт (улыбается). Возможно. Но у меня есть время. Мне придется стрелять, только если придут русские.

Анна. Дайте ему уйти! Он ничего не скажет. Он хочет только спасти себя самого. Он дезертир. Он не может никого предать.

Шмидт. Дезертир? Смотри-ка, значит, я действую вполне патриотично. Тем лучше!

Росс (Шмидту). А не лучше было бы передать русским пленного солдата, а не мертвого?

Шмидт (отрицательно качает головой). Не для меня. Только тот, кто умер, ничего больше не скажет.

Росс. А вам разве не придется объяснять, откуда у вас револьвер, из которого вы стреляли?

Шмидт. Заключенные часто воровали достаточно оружия, когда лагеря расформировывались. Ничего не поделаешь, Фольмер. Вы недобросовестный солдат. Теперь вам придется за это платить. (Анне.) Он нам не нужен! Держись за меня. Без него мы пробьемся.

Звонит телефон.

Шмидт. Кто это?

Телефон продолжает звонить.

Шмидт. Снимите трубку! Но ни слова! Иначе…

Анна (снимает трубку). Да? (Слушает.) Кто? Кого? Я не знаю… Минуту… (Шмидту.) Это вас…

Шмидт. Меня? Исключено! Никто не знает… Спросите еще раз…

Анна (по телефону). Да… Шмидт?.. Да?.. Отто? Я должна сказать Отто, что это его друг, лично… неотложно?.. (Смотрит на Шмидта, протягивает ему телефонную трубку.)

Шмидт (немного медлит, потом берет трубку. Стоит спиной к Анне, так, чтобы видеть Росса. Руку с револьвером опустил). Кто это? Что? С кем вы хотите говорить? Что? Не понимаю. (Продолжая слушать, смотрит на Анну.) Повесили… Что, черт возьми…

Анна (успела взять сумочку с постели, обошла Шмидта, приставила револьвер Росса к спине Шмидта). Не двигайтесь! Я сразу же выстрелю. Бросьте револьвер!

Росс (одним прыжком оказывается вне зоны выстрела для Шмидта). Давайте, Шмидт!

Шмидт так и стоит с трубкой у уха.

Анна. Не опускайте телефон! Бросайте оружие!

Шмидт (через плечо смотрит на Анну. Медленно). А потом?

Анна. Ничего. Вы сможете уйти.

Шмидт. Так… Значит, так… (Неожиданно широко улыбается.) Попался, да? На такой дешевый трюк! Это чтобы со мной такое случилось! Успокойтесь, милостивая госпожа, я бы его уже давно убил. Осторожно, а то эта штука у вас в руке еще взорвется.

Росс. Бросьте револьвер! Немедленно!

Шмидт (бросает револьвер. Анне). Почему бы и нет? Если вам так легче. Все это было только шуткой!

Росс стоит за спиной у Шмидта, отталкивает ногой его револьвер, поднимает его.

Шмидт (добродушно). Довольны? Теперь я могу положить трубку?

Анна (отходит, когда видит, что Росс взял револьвер Шмидта и держит Шмидта под прицелом. В ужасе смотрит на револьвер в своей руке, потом – на Росса. Шепотом). Отпусти его!

Росс. Чтобы он прислал за нами полицейский наряд на машине? Шмидт, идите туда! (Приставляет револьвер к его животу. Заставляет его перейти в другой конец комнаты.)

Шмидт (испуганно садится, но пытается оставаться добродушным). Мы можем договориться. Нам ведь ничего другого не остается. (Анне.) Как вы сказали? Мы все хотим выжить. Когда у каждого рыльце в пуху, договориться легче всего. А мы ведь все замарались, правда? Так что отложите оружие. Я говорил не всерьез. А вы оба, разумеется, не можете допустить, чтобы тут наверху лежал застреленный узник концлагеря. (Ухмыляется.) Мы все зависим друг от друга. То есть это все еще вы зависите от меня. (Россу.) Если вы будете вести себя прилично, я замолвлю за вас словечко перед русскими.

Анна. Мне кажется, я сойду с ума!

Шмидт (спокойно). Нет, куколка, если будешь держаться меня. У меня надежнейшие документы. На большее у наступающей армии времени не будет. Я знаю. Сам был там, когда мы наступали.

Росс. В СД, Шмидт?

Шмидт. В СД, Фольмер. Я хотел бы, чтобы вы привыкли называть меня моим настоящим именем (улыбаясь) – Хольманн.

Росс (вздрагивает). Хольманн! Ваша последняя жертва!

Шмидт (равнодушно). Кто-то должен быть последним.

Росс. Хольманн! Я его помню. У него слезились глаза. На руке не хватало двух пальцев. И где-то был ребенок, которого он хотел еще раз увидеть.

Шмидт (удивленно смотрит на него). Откуда вы это знаете?

Росс. Я был с ним в лагере.

Шмидт. Вы? Становится все интереснее. За что?

Росс (спокойно). Я тоже задавал себе этот вопрос целых десять лет.

Шмидт (примирительно). Ну, все равно. Все это теперь забыто.

Росс. Вам бы этого хотелось!

Шмидт. Дружище, чего вы хотите? В концлагере сидели или предатели, или преступники. СС только выполняла свой долг. Так что не пищите. Долг есть долг! А приказ есть приказ.

Росс. А совесть есть совесть.

Шмидт. Об этом будут судить другие люди, не вы!

Росс. Ошибаетесь, Шмидт! Вам приговор уже вынесен. Кохом! Моим товарищем Кохом!

Шмидт. Вашим товарищем?

Росс. Да, Шмидт. Он вчера бежал вместе со мной.

Шмидт. Что? Так вы – тот…

Росс (все больше теряет самообладание). Да, Шмидт! Вы осуждены! Кохом,