Крах атамана - Олег Петров

Выступление Бойцова задело собравшихся рабочих за живое. Собравшиеся оценили и его открытость, и его прямоту. Был понятен и главный вывод: преступник нагл и неуловим только из-за страха, который вокруг себя сеет. Перебороть этот страх – значит победить.

Понравилось рабочим и то, что после выступления Иван Иванович достал из-за пазухи толстую тетрадь в клеенчатом переплете и, мусоля огрызок химического карандаша, стал подробно записывать советы и предложения рабочих.

Когда закончился общий разговор и были записаны все вопросы, к Бойцову и Платову подошли Шишов, а с ним его напарник в работе и сосед Егор Иванов, крепкий пятидесятилетний мужик, на вид простоватый, но с цепким взглядом из-под клочковатых, мощно разросшихся бровей. Начал Иванов без предисловий:

– У нас, паря, в тон твоего разговору, есть кое-какие наблюдения…

Иванов и Шишов рассказали сыщикам о некоторых домовладельцах Читы-первой. Мол, идет в этих домах постоянная ночная возня, шастают какие-то люди, что-то привозят, что-то увозят, квартируют бывшие арестанты и другие подозрительные личности.

– Особливо, – предостерегающе поднял палец Иванов, – обратите внимание на дом некого Жежко Захара, проживающего в выселке Дальнего вокзала. Вот на что он пьет с дружками кажный божий день? Гулеванят иной раз до утра. Сроду никакого гужевого транспорту не водилось, а намедни катит на подводе, конька подстегивая… Это многие видят, – продолжил он несколько смущенно, – но огласки боятся! Тот же Захарка Жежко, подвыпив, похвалялся одному из наших, что, дескать, кто на него милиции брякнет – про того он тут же, махом, узнает, так как у него свои люди в милиции служат…

Бойцов, помечая все рассказанное в своей заветной тетради, подумал, что последние недели об этом и его червь точит. Уши и глаза у бандитов в милиции имелись, отрицать это мог только дурак, но прищучить пока никого не удавалось, лишь одни подозрения витали в воздухе…

Григорий Шишов наклонился к Ивану.

– Ежели что ещё от нас потребуется, то в рабочее время мы, понятно, здесь. Но только, – Шишов перешел на шепот, – надо нам каким-то секретным образом обусловиться, чтобы и комар носу не подточил.

– Понял, – удовлетворенно кивнул Бойцов. – Это – само собою… Предлог для встречи найти можно совершенно посторонний.

– А ежели что экстренное или на выходной выпало, то приезжайте по домашнему адресу. Это здесь, за кирзаводом, в слободе, найдете дом номер тридцать девять. Секретное слово будет «голуби».

– Договорились, – улыбнулся Иван Иванович и крепко пожал руки обоим рабочим.

Прощаясь, Бойцов и Платов подробно рассказали своим новым помощникам приметы известных бандитов, переписали и снабдили копией списка вещей, похищенных в семействе Лосицкого, по другим ограблениям. Эти вещи вполне могли появиться на маленьких поселковых базарчиках.

Потом неспешно здесь же, в конторе заводика, попили чаю и заночевали.

Утром выехали в Читу, по дороге решив еще раз заглянуть на Кадалинский постоялый двор. Уже подъезжали к заезжке, когда увидели, как навстречу наметом вылетел всадник. Он быстро приблизился, и Бойцов с Платовым разглядели, что он вооружен коротким кавалерийским карабином, в седле сидит влито.

– Ба, да это же Романов! – крикнул насторожившемуся Бойцову Платов. – Я его знаю! Наш, милиционер из бурятской милиции! Эге-гей, братка!

Обрадованный Романов осадил коня, поздоровался.

– Ты Бойцов будешь? – прерывисто спросил Ивана.

– Точно так.

– Тут, братцы, такое дело… Тьфу, шайтан меня возьми! Извини, что не представился. Милиционер первого участка Хоацайского хошуна Иван Романов. Мы со старшим – Матвеем Бурдуковским, выехали на поиски пропавшего несколько дней назад бурята из Угданского сомона – Даши Гомбоева… В общем, убили его на хребте… Мы, здесь, в Кадале, опрашивали крестьян, может, кто что видел. Так вот, получили сведения, что лошадь, по приметам гомбоевскую, пристроил у себя хозяин этого самого постоялого двора – Поздняков…

– Вот те раз! – воскликнул Платов. – А нам таким показался порядочным.

– Во-во! Вчера, когда мы собрались было лошадь осмотреть, оказалось, что Поздняков ускакал на ней в город, на свой адрес. Надо бы сделать у него обыск на квартире, допросить. Но нам без вас не положено, не у себя в хошуне. Помощь ваша требуется. А живет он на улице Новой, угол Мысовской. Ну, так как, а?

– Ну и поездочка выдалась! – покачал головой Бойцов. – Поехали, чего время терять.

При въезде в город Иван Иванович, видя измученное долгими скитаниями и недосыпом лицо Платова, отпустил его домой, пожалел парня.

К городскому дому Позднякова подъехали вдвоем и сразу же увидели лошадь гнедой масти, привязанную во дворе. Спешились. Навстречу торопливо вышел Поздняков.

– Как же так, Матвей Андреевич… – покачал головой Бойцов. – Лошадь-то ворованная!

– Это мне, мил-друг, неизвестно, но што приблудная точно. Вот ноне в село Кенон ездил для предъявления таковой волостному комитету. Волостной председатель записал в толсту книгу все приметы и сказал, что пока, до выяснения, пусть лошадь находится при мне.

Романов тем временем осматривал лошадь, достав из кармана бумажку с ее приметами, описанными родственниками Гомбоева.

– Тэк-с, «лошадь гнедой масти, грива на обе стороны, объеденная телятами…» Похоже! Далее: «…правое ухо сзаду вырезано заступом, левое порото вдоль…» Она! Эта самая и есть!

– Матвей Андреевич, – сказал Бойцов, – поясните поподробнее, как у вас эта лошадь оказалась?

– Завсегда пожалуйста, – с готовностью откликнулся Поздняков. – Дело было так. С четвертого на пятое марта у меня на постоялом ночевали проезжающие граждане из села Иргени и из села Куки. Я их фамилии не знаю. Вот один из иргенских около трех часов утра вышел на улицу, до ветру, а возвратясь, меня разбудил и грит: коло наших возов с сеном во дворе стоит какая-то лошадь, запряженная в сани. Вот она у меня и проживала до вчерашнего дня, то бишь до понедельника… Хозяин не объявляется, я и поехал в Кенон заявить…

– А в санях-то что-нибудь было, из вещей или предметов каких?

– В санях-то? Да ничего, окромя подстилки и не было.

– Все ясно. Однако, Матвей Андреевич, как требует порядок, проведем мы с товарищем Романовым в твоем доме обыск и все, как положено, оформим протоколом.

– Да пожалуйста, – без обиняков сказал хозяин, – какой может быть разговор, ищите, коли так положено…

Позвали соседей Позднякова в понятые, сообщили в пятый участок. Вскоре оттуда подошел назначенный милиционер.

«П Р О Т О К О Л О Б Ы С К А.

1922 г. марта 7 дня. Я, старший агент Уголовного розыска Читинской уездной милиции Бойцов, прибыв в дом Поздняковых по Новой улице, угол Мысовской в присутствии понятых гр. гр. Тимофея Степановича Миронова, проживающего в доме собственном по Новой улице, и Василия Михайловича Онищенко, проживающего в собственном доме по Мысовской улице, и в присутствии хозяина квартиры Матвея Андреевича Позднякова, произвел обыск, по которому ничего относящегося у убийству бурята на Угдане и к убийству в полуказарме 913-й версты не обнаружено, кроме лошади гнедой масти, среднего роста, опознанной за принадлежавшую убитому Гомбоеву.

Ст. АУР Чит. у. нар. мил. Бойцов.

Понятые: Миронов, Онищенко.

Милиционер 5-го участка Вдольянов.

При производстве обыска присутствовал в доме Позднякова и обнаруженную во дворе его лошадь гнедой масти получил милиционер 1-го участка хорнармилиции по Хоацайскому хошуну Романов».

– Вот, что, тезка, – обратился Бойцов к Романову. – Есть у меня одна зацепка, проверить не грех. Но вдвоем у нас силенок может не хватить, подкрепление надо. Поехали, брат, к нам в уездную милицию.

Вернувшись поздним вечером в уездное управление, Бойцов уже никого, кроме дежурного, не застал. Но тот позвонил на квартиру жившему неподалеку начальнику.

Бородин вскоре подошел, внимательно выслушал доклад о командировке и последних событиях. Особо выделил информацию о подозрительном доме Захара Жежко.

На следующий день уголовным розыском и милиционерами пятого участка уездной милиции у Жежко был произведен обыск.

Обнаружили шапку, нож и две пары унтов, принадлежавшие убитому Гомбоеву. Их описание было в списке вещей, который составили Романову родственники Гомбоева. Унты он вез с собой, скорее всего, для продажи.

Квартирантов Жежко, Михайлова и Хобсова, арестовали. Памятуя о длинной руке Кости Ленкова, они Захарку выгораживали, в голос заявляя, что все эти вещи купили у бойца карбата Федора Липина.

По настоянию Бойцова, получившего разрешение начальника уездной милиции, назавтра обыск был проведен вторично. В присутствии начальника 5-го участка Лукьянова, его помощника Пиджакова и приехавших родственников Гомбоева.