Историческое похвальное слово Екатерине II - Николай Карамзин

Таким образом, Монархиня благотворила юности и человечеству в своей Империи, ведая, что самые мудрые законы без добрых нравов не сделают государства счастливым и что нравы должны быть впечатлеваемы на заре жизни. Учреждая общественное воспитание и полагая святую нравственность главным его основанием, Она торжественно объявила всем родителям Свое желание, чтобы они в самом домашнем воспитании сообразовались с правилами, Ею обнародованными[36]. Одна истинная Мать народа, повторяю, могла иметь столько попечения о благе детей в государстве.

Мать народа… конечно!.. Сердцу моему приятно напомнить вам, о сограждане, еще трогательное доказательство сих нежных чувств Екатерины. Она с самого Своего вступления на престол пеклась о физическом благосостоянии России; установила Медицинскую Коллегию, и предписала ей[37] не только снабдить государство искусными врачами, но и собирать все местные сведения о болезнях народных, об их причинах; искать лекарств простейших на всякую болезнь, особливо для земледельцев; исследовать врачебную силу трав Российских, и всякое полезное открытие немедленно обнародывать для общего блага. Сего не довольно: ужасный, неизъяснимый яд в крови, с которым почти родятся младенцы, обнаруживаясь в своей жестокости, похищал в России едва ли не большую часть детей и на самых спасенных роком оставлял страшные знаки своей свирепости и безобразия. Уже известно было в Европе средство избавления; но Россия не пользовалась сим благодетельным открытием, страшась новости, не изведанной очевидным опытом. Что одна мать может сделать для своего обожаемого младенца, то Екатерина сделала для своих подданных: Она привила Себе оспу!.. День незабвенный для родителей, обязанных ему спасением детей и милою их красотою! Благодарная Россия по справедливости его торжествовала – и чувствительный отец семейства никогда торжествовать не перестанет. Он украсит розами детей своих и поведет их в священный храм молить за Екатерину. Она собственным опытом заставила нас прибегнуть к счастливому средству, и с того времени мы не боимся ужаснейшей эпохи в физическом бытии нашем.

Еще Монархиня не ограничила системы государственного просвещения заведенными Ею воспитательными обществами как для Благородного, так и для мещанского состояния. Лучи солнца теряют силу свою в неизмеримых пространствах; столица, от некоторых частей Империи столь отдаленная, едва ли могла на них действовать. Екатерина учредила везде – в малейших городах, и в глубине Сибири – Народные училища, чтобы разлить, так сказать, богатство света по всему государству. Особенная Комиссия, из знающих людей составленная, должна была устроить их, предписать способы учения, издавать полезнейшие для них книги, содержащие в себе главные, нужнейшие человеку сведения, которые возбуждают охоту к дальнейшим успехам, служат ему ступению к высшим знаниям и сами собою уже достаточны для гражданской жизни народа, выходящего из мрака невежества. Сии школы, образуя учеников, могут образовать и самых учителей, и таким образом быть всегдашним и время от времени яснейшим источником просвещения. Они могут – и должны быть полезнее всех Академий в мире, действуя на первые элементы народа; и смиренный учитель, который детям бедности и трудолюбия изъясняет буквы, арифметические числа и рассказывает в простых словах любопытные случаи Истории, или, развертывая нравственный катехизис, доказывает, сколь нужно и выгодно человеку быть добрым, в глазах Философа почтен не менее Метафизика, которого глубокомыслие и тонкоумие самым Ученым едва вразумительно; или мудрого Натуралиста, Физиолога, Астронома, занимающих своею наукою только некоторую часть людей. Если в городах, едва возникающих, в сем новом творении Екатерины еще не представлялось глазам ни палат огромных, ни храмов великолепных, то в замену сих, иногда обманчивых свидетельств народного богатства, взор Патриота читал на смиренных домиках любезную надпись: «Народное Училище» — и сердце его радовалось. Кто благоговел пред Монархинею среди Ее пышной столицы и блестящих монументов славного царствования, тот любил и восхвалял Просветительницу отечества, видя и слыша в стенах мирной хижины юного ученика градской школы, окруженного внимающим ему семейством и с благородною гордостию толкующего своим родителям некоторые простые, но любопытные истины, сведанные им в тот день от своего учителя.

Словесность, сей главный орган Гения и чувствительности; сия, можно сказать, посланница Неба, которая разносит из страны в страну великие и полезные идеи, соединяет умы и сердца, производит и питает нежную потребность души: заниматься изящными мыслями, наслаждаться творением стройного воображения, излиянием сердца – Словесность была предметом особенного благоволения и покровительства Екатерины, ибо Она знала ее сильное влияние на образование народа и счастие жизни. Всякое истинное дарование было правом на лестное отличие – и славная Россияда в Ее время украсила нашу Поэзию. Державин в Русских стихах оживил Горация и представил новые сильные черты пиитической живописи. Богданович своими цветами осыпал Лафонтенову сказку и в легком слоге играл воображением. Многие другие Стихотворцы явились – и Екатерина, дерзну сказать, была для них Музою, душа их пылала Ее славою, и хваля Премудрую, они не боялись казаться льстецами! Сама Она, великими делами обремененная Монархиня, в редкие часы досуга любила пером Своим способствовать успехам нашей Словесности. Европе известно, что Екатерина, плывя по величественной Волге, в то самое время, когда сильная буря устрашала всех бывших с Нею, спокойно переводила «Велисария», к бессмертной славе Мармонтеля! Она указывала Русским Авторам новые предметы, вредные пороки общества, которые должны осмеивать Талии; черты характера народного, которые требуют кисти таланта; писала для юных Отраслей Августейшего Дому Своего нравоучительные повести; но всего более, чувствуя важность отечественной Истории (и предчувствуя, что сия История должна некогда украситься и возвеличиться Ею!), занималась Российскими летописями, изъясняла их, соединяя предложение действий с философскими мыслями, и драгоценные труды Свои для Публики издавала. Желая присвоить России лучшие творения древней и новой чужестранной Литературы, Она учредила Комиссию для переводов, определила награду для трудящихся – и скоро почти все славнейшие в мире Авторы вышли на языке нашем, обогатили его новыми выражениями, оборотами, а ум Россиян новыми понятиями. Чтобы утвердить Русский язык на правилах и привести в систему, Монархиня основала Академию Словесности, по примеру Французской, и мы обязаны сему трудолюбивому обществу Полным Российским Словарем, нужным для всякого и необходимым для Авторов. Царствование Елисаветы произвело Ломоносова и Сумарокова: первый смело парил за орлом Пиндаровым и бросал на бумагу сильные, бессмертные строфы: второй имел славу написать несколько нежных и остроумных стихов. Но сии два Поэта не образовали еще нашего слога: во время Екатерины Россияне начали выражать свои мысли ясно для ума, приятно для слуха, и вкус сделался общим, ибо Монархиня Сама имела его и любила нашу Словесность; и если Она Своими ободрениями не произвела еще более талантов, виною тому независимость Гения, который один не повинуется даже и Монархам, дик в своем величии, упрям в своих явлениях, и часто самые неблагоприятные для себя времена предпочитает блестящему веку, когда мудрые Цари с любовию призывают его для торжества и славы.

Не довольствуясь тем, чтобы покровительствовать науки и таланты в России, Она на все страны мира, на всю область ума распространила Свои благодеяния и славу Свою возвышала, так сказать, славою всех отменных дарований, Ею ободряемых. Философы гордились благосклонным воззрением Екатерины и горели ревностию величать Ту, которая воцарила с собою Философию и тайные желания мудрого человеколюбия обратила в государственные уставы. Вольтер жалел, что старость не позволяла ему видеть «Северную Владычицу сердец». Пылкий Дидерот спешил лично изъявить Ей свое удивление, Плиний Франции с восторгом говорил, что одобрительное слово Екатерины ему драгоценнее похвал Академических[38]. Даламбер славился Ее милостию более, нежели именем глубокомысленного Математика. Европа с удивлением читает Ее переписку с ними – и не им, но Ей удивляется. Какое богатство мыслей и знаний! Какое проницание! Какая тонкость разума, чувства и выражений! Та, Которая истощила своим царствованием все похвалы мира, умела с неподражаемою приятностию хвалить цветы Словесности, игру остроумия, тонкую черту сердца. Сколь трогательно такое снисхождение в Монархине! Но унижается ли Монарх, когда он сходит иногда с высокого трона, становится наряду с людьми, и будучи любимцем Судьбы, платит дань уважения любимцам Природы, отличным дарованиям? Власть разума не может ли еще служить некоторою опорою для политической власти? По крайней мере, она может быть ее орудием во всем, что касается до блага человечества. Так думали Август, Людовик XIV, Фридрих и Петр Великий, Который, приходя к Боргаву, к Лейбницу, говорил: я с вами человек)[39] Так думала и Великая Екатерина.