Тибет и далай-лама. Мертвый город Хара-Хото - Петр Козлов

Вступив в зрелый возраст свыше двадцати лет тому назад, Далай-лама открыто повел борьбу с своим регентом – знатнейшим из тибетских хутухт – дэмо и из нее вышел победителем, чем, без сомнения, избежал участи своих четырех предшественников, погибших в раннем возрасте часто вследствие насильственной смерти, причиняемой регентами и представителями других партий, старающимися остаться подольше у власти.

Нынешний Далай-лама обвинил дэмо-хутухту в составлении заклинаний против его жизни, конфисковал его громадное имущество, а самого его посадил под строгий домашний арест в отдельной комнате, где дэмо-хутухта оказался задушенным осенью 1900 года.

«Летом 1900 года, – пишет Г. Ц. Цыбиков[20], – происходило первое путешествие Далай-ламы по знаменитым монастырям южного Уя (Лхоха). Путешествие это было роковым для его предшественника, так как во время его он был отравлен. Так и на этот раз думали, что еще могут найтись сторонники низверженного хутухты, и Далай-лама сделается жертвой борьбы, но он благополучно совершил путешествие, хотя в монастыре Сам-яй ему пришлось перенести натуральную оспу, свирепствовавшую тогда во всем центральном Тибете».

Далай-лама объявил себя верховным правителем Тибета и вскоре стал искать пути для завязания знакомства и дружбы с Россией.

Для Тибета надолго останется памятным 1904 год; чужеземцы с войском пришли в Лхасу, и Далай-лама покинул свою столицу, чтобы не видеть врага. Энергичный, властный вице-король Индии, лорд Керзон, улучил удобную минуту, когда единственная держава, которая могла поддержать Тибет, – Россия – оказалась занята войною, и наглядно доказал Тибету настойчивое, а следовательно, и победоносное упорство английской политики[21].

Начальство над политическо-военной миссией, конвоируемой трехтысячным отрядом, до горной артиллерии включительно было возложено на путешественника и знатока Центральной Азии полковника Иенгхесбенда, ближайшее же ведение войсками и вообще военная часть вверялись генералу Макдональду.

О самом походе англичан в Тибет в свое время писалось немало, при экспедиции состояли специальные корреспонденты, которые, как вскоре выяснилось, были очень односторонними и крайне сдержанными, в особенности там, где приходилось характеризовать отрицательные качества английских войск, например насилие, изредка проявляемое, впрочем, над беззащитными тибетцами. Главные члены экспедиции, перенося невзгоды зимы и разреженного воздуха, понимали трудности похода и смотрели на многое в отряде сквозь пальцы, боясь несвоевременными репрессиями возбудить недовольство в британских поисках. Словом, освещение истории военной экспедиции англичан в Тибете – одностороннее.

После длительного горного похода, после тяжелых невзгод и лишений ожидание увидеть столицу Тибета дошло у англичан до высшей степени напряжения. За каждым поворотом, за каждым мысом они были уверены, что увидят этот священный город буддистов. Они спешили идти и ускоряли подъем с одной вершины на другую в надежде поскорей увидеть давно желанный и таинственный земной алтарь живого божества. Передовые патрули кавалерии по своем возвращении усиленно расспрашивались.

Наконец, 2 августа, обогнув последний мыс, английская военная экспедиция увидела золотые крыши Поталы-Лхасы, блестевшие с далекого расстояния, а на следующий день уже расположилась лагерем вблизи самого дворца тибетского первосвященника.

«Здесь, в приятной долине, – пишет г. Иенгхесбенд, – в долине, прекрасно обработанной и богато орошенной, под укрытием снеговых цепей гор находится таинственный, запрещенный город, которого ни один еще находящийся в живых европеец не видел до сих пор. Для многих, предполагавших вследствие этой изолированности Лхасы, что она должна была быть чем-то вроде города из области сновидений, было, смею сказать, большое разочарование: в конце концов Лхаса была построена все так же людьми, а не феями; ее улицы не были вымощены золотом, а двери отделаны жемчугом. Улицы Лхасы были страшно грязны, а жители менее всех мною виденных до сих пор людей походили на волшебников.

Но Потала – дворец Великого ламы, – был действительно внушительным, массивным и очень основательно построенным из камня. Господствующее положение Далай-ламского дворца на горе особенно живописно выделяло его над общим городом, расположенным у его подножья. Множество домов в городе было также хорошо и солидно построено и окружено тенистыми деревьями. Дворец на возвышении и удивительный город у его подножья были бы поразительны повсюду, но расположенные в этой прекрасной долине, в самой глубине гор, они производили еще большее впечатление, с чем соглашались почти все мои спутники.

Тибетские храмы с наружной стороны солидны и массивны, хотя и не совсем красивы. Внутри же они очаровательны и оригинальны, а иногда даже забавны и смешны. У некоторых членов миссии осталось впечатление о громадных бесстрашных фигурах Будды, вечно-спокойно и неподвижно смотрящих вниз, о стенах, разрисованных смешными демонами и драконами, об интересно украшенных деревянных колоннах и крышах, об общей грязи и нечистоте и о бесчисленных чашках с маслом, горящим днем и ночью, как горят свечи в римско-католических церквах перед изображениями святых».

Договор с тибетцами был подписан скорее, чем англичане могли ожидать, и они начали приготовляться к отъезду в Индию. Тибетцы были очень счастливы, по-видимому, удовлетворительным окончанием дела. Ни одно лицо не было ответственным; каждый имел свое слово, и если какое-нибудь порицание могло упасть на чью-либо голову, то оно должно было падать на все одинаково. «Но в глубине сердец, – говорит полковник Иенгхесбенд, – тибетцы знали вполне хорошо, что они отделались замечательно дешево».

В утро отъезда англичан заместитель Далай-ламы – Ти-Рим-бочэ – пришел в их лагерь и подарил изображение Будды начальнику миссии г. Уайту, а также и генералу Макдональду. Временный правитель благодарил за сбережение монастырей и храмов и, поднося полковнику Иенгхесбенду «Будду на алмазном престоле», сказал: «Когда тибетцы смотрят на изображение Будды, то они отстраняют от себя все мысли о борьбе и спорах и думают только о мире, и я надеюсь, что вы, когда будете смотреть на него, будете благосклонно думать о Тибете».

Как бы там ни было, но насильственное вторжение англичан в Тибет есть совершившийся факт, как совершилось и еще более грустное явление, даже по признанию самих англичан, – это бойня при Гуру, или у «источников хрустального глаза», где из пятисот тибетцев, предварительно погасивших фитили у своих примитивных ружей, в живых осталось двести человек, спасшихся бегством[22].