Непримиримые разногласия - Наталия Рудакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас меня до крайности занимала одна маленькая проблемка — запрет на пищу. Ладно с ней, с едой, но воду то за что? Разве могут навредить несколько глотков? Мне ответили — могут. Резко так ответили. Отказ мне не понравился. Пришлось заходить с другой стороны. Я ведь дурочка? Мне можно!
— Чай? Сок? Компот?
— Нет! — раздражённо ответил первый попавшийся по руку вранг, которому посчастливилось вести со мной беседу.
— Почему? — не отставала я. — Это не вода. Их пить разрешается!
— Любая жидкость запрещена.
— Успокоительное? — предприняла я последнюю отчаянную попытку договориться.
— Нет!
— Незачем так орать! — оскорбилась я. — Можно было сразу нормально объяснить!
Удалялась восвояси с гордо поднятой головой, оставив позади до крайности взбешённого нарва. Он мне, между прочим, тоже сразу не понравился! Теперь равновесие восстановлено, наши чувства взаимны. Сейчас бы самое время взять в руки дорогой дневник, пока чувство обиды свежо, дабы передать все эмоции. Однако я прекрасно понимала — не стоит этого делать.
Сзади раздался грохот. Повернувшись, обнаружила валяющуюся Зарику. Эта дурёха даже юбки подбирать толком не умеет. Должно быть, не заметив, наступила на подол и рухнула, как подкошенная. Это её Боги-супруги наказали за дурной характер! Настроение чуточку улучшилось. Воспользовавшись удачным моментом, резво понеслась наверх, перескакивая через ступеньку. Я отдавала себе отчёт: воспитанная фэйра не позволила бы себе такого возмутительного поведения. Вот только, случай был ну очень уж удачным и сделать гадость служанке сам Вранг велел! Кроме того, неизвестно, сколько мне жить осталось. К чему теперь все ограничения и условности?
Запыхавшись, я ввалилась в комнату и заперла дверь. За ней раздались характерные звуки. Воображение услужливо нарисовало безумно приятную картинку: Зарика, бросив попытки подняться, ползёт по ступеням на четвереньках. О, с каким неописуемым удовольствием я бы прокатилась на её широкой спине! Позволить себе такой роскоши я не могла. Кроме того, подозреваю, служанка без боя вряд ли бы далась. У нас разные весовые категории, так что шансы оседлать поганку стремились к нулю. Ничего, ничего… Я по-другому отомщу!
— Открой дверь, — зло зашипели с другой стороны.
Фу, как невежливо. И где только делось умение держать себя в руках? Вообще-то прислуга должна называть меня госпожой или фэйрой. Вот как мерзавка запела, зная, что никто не разберёт её шёпот. Жаль, маменька не слышит.
— Госпожа, откройте, пожалуйста, дверь, — как будто прочитав мои мысли, исправилась Зарика. — Видимо, захлопнулась от сквозняка, — она ещё раз подёргала ручку. — Я самостоятельно не смогу открыть.
Так на то и расчёт был! Я тихонько захихикала, представляя, как бесится служанка. Открывать в мои планы не входило. Нестерпимо хотелось хоть немного побыть в одиночестве. Разумеется, нужно было сделать так, чтобы никто об этом не узнал.
— Нет! — максимально спокойно ответила я.
— Что? — сначала служанка взревела, затем поняла, что своим нежным голосочком поднимет на уши весь дом, и поспешила понизить тон. — Что? — второй вопрос прозвучал гораздо тише.
— Нет! — повторила я. — И ты не скажешь об этом ни одной живой душе.
— С какой такой стати? — с подозрением в голосе поинтересовалась гадюка.
Видимо, она чувствовала готовящуюся подлянку с моей стороны. Что же, вынуждена признать, Зарика знала меня как облупленную. Недаром столько лет работала на маменьку. За долгую службу успела выучить молодую госпожу и её характер. Делать нечего, придётся подтвердить её опасения на мой счёт.
— Если вранги узнают, как легко я тебя провела, получишь по первое число, а матушка вовсе может уволить, — прибегла я к самому важному и, чего уж греха таить, единственному аргументу.
— Ваша маменька так со мной не поступит! Она знает норов своей дочери и поймёт — моей вины тут нет, — эту женщину хлебом не корми, только дай поспорить.
— О, я на твоём месте не была бы так уверена!
— Почему же? Вы не первый раз хотите меня подставить, и всё безуспешно, — в её шёпоте слышалось превосходство и гордость за свою исключительность.
А вот и нет! В этот раз уйти от кары не удастся. Я не удержалась и потёрла руки в предвкушении возмездия. В любом случае выигрыш будет за мной. Как ни крути, меня устраивали оба варианта развития событий. Если я буду при смерти, обязательно поведаю, что в последние часы жизни она предоставила меня самой себе и не выполнила отданный приказ. Надеюсь, хоть посмертно получится с ней расквитаться, и её настигнет расплата, если не от Супругов, так от матушки или врангов.
— Видишь ли, сегодня особенный случай. Ты не уследила и подвергла опасности единственного ребёнка хозяйки дома. Когда будешь искать новую работу, как думаешь, большая очередь выстроится из желающих нанять такую безответственную прислугу? Уверенна, маменька постарается написать самые подробные рекомендательные письма! — за дверью было подозрительно тихо, воспользовавшись этим, я продолжила. — Вранги тебя тоже по головке не погладят. Они вообще непредсказуемые. Кто знает, какое наказание орден решит применить к какой-то прислуге? Может, у них обычно за подобного рода нарушение полагается смертная казнь? Поэтому единственный правильный выбор — оставить меня на несколько часиков одну. Это всё, о чём я прошу.
— Если об этом узнают…
— То итог будет таким же, как и если ты сейчас сообщишь о том, что я заперлась в комнате, — я перебила, не дав ей договорить. — Просто спрячься где-нибудь и никто ничего не поймёт, — продолжила уговаривать служанку. — Не бойся, еды в комнате нет, и пить я не собираюсь. По сути, это единственное, ради чего тебя приставили для наблюдения. Как я поняла, во время обряда желудок должен быть пустым, и если не выполнить указ нарвов, одержимому грозит неминуемая смерть. В мои планы самоубийство не входит. Так что можешь спокойно идти отдыхать.
— Хорошо, — нехотя сдалась она, немного подумав. — Приду ровно через два часа!
— Договорились!
Она ушла.
