Правовая жизнь общества: проблемы теории и практики. Монография - Коллектив авторов

Конечно, нет необходимости быть столь категоричными и следовать за философией жизни в ее «антисистематических устремлениях». Однако в качестве одного из «исходных допущений» следует осуществить постановку проблемы жизни как онтологического основания духовной и социальной реальности в центр современной правовой науки. Правовая жизнь может быть рассмотрена как то всеобщее, что обусловливает и объединяет все прочие правовые феномены в единый комплекс (употребляя термин «комплекс», возможно также применение «стоящего» за ним «комплексного подхода», используемого, как правило, в дополнение к «системному подходу»[114]).

Во многом дискуссионный фон вокруг научного статуса правовой жизни общества возник потому, что данное понятие стало претендовать на то, на что претендовало до недавнего времени понятие «правовая система» – на то, чтобы стать предельно широкой категорией, охватывающей собой все юридические явления. Так, Н. И. Матузов в этой связи отмечает, что «в последнее время некоторые правоведы предлагают наряду с устоявшейся и общепринятой у нас и за рубежом категорией «правовая система» (предельно широкой, собирательной, многоэлементной) ввести в юридический лексикон как бы параллельное, но еще более объемное, по их мнению, понятие – правовая жизнь»[115].

Но очевидно, что данные категории не следует рассматривать как параллельные или однопорядковые. Думается, малопродуктивно включение в рамки правовой системы несистемных явлений, которые могут иметь признак «правового», поскольку прямо относятся к праву, но противоречат ему – правовой вакуум, правовой хаос, правовое отчуждение и пр., т. е. всего того, что выпадает из системных связей, нарушает эти связи, но не исчезает из самой жизни общества. Будет ли готова категория «правовая система» охватить все эти несистемные проявления, даже если усиленно расширять ее теоретические и методологические рамки (поскольку, следует признать, что системный подход не исключает в том числе и негативные явления, и явление «энтропии» в системе как некие проявления системности и системных механизмов)[116]? Однако воспримет ли доктрина (теория) правовой системы эти аспекты, это также вопрос, да и необходимо ли это[117]?

Понятие правовой жизни, включая в себя понятие правовой системы, олицетворяет собой не только статические, но прежде всего динамические процессы, осуществляемые в юридической сфере, содержит не только системные, но и несистемные сегменты. Верно подмечено, что «правовая жизнь является процессом, действительностью в ее динамике, всегда завершающейся рано или поздно кристаллизацией правоотношений или их разрушением, … в противоположность понятию правовой жизни понятие правовой системы характеризует общество с точки зрения одной из его структур как продукта кристаллизации общественных процессов»[118].

Эвристическое значение системного подхода, конечно, не следует недооценивать. Во-первых, системный подход позволяет сформировать целостную картину объекта, рассматриваемого во всем его многообразии и полноте. Во-вторых, при использовании системного подхода объект берется не сам по себе, не в изоляции от взаимодействующих с ним объектов, а в единстве и взаимосвязи с ними. Совокупность взаимодействующих с данным объектом явлений рассматривается в качестве его среды или метасистемы или системы более высокого порядка. В-третьих, системный подход ориентирован не только на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих ее механизмов, но и на его преобразование в соответствии с объективной логикой его развития[119].

Значение системного подхода для анализа правовых явлений не вызывает сомнений, так как он позволяет рассматривать их в целостном единстве, рассмотреть связи между ними. «С точки зрения теоретико-методологической, – отмечает Л. Б. Тиунова, – системные разработки в области права отражают одновременно два взаимосвязанных и разнонаправленных объективных процесса дифференциации и интеграции юридических знаний – системный анализ наиболее сложных комплексных образований и синтез разноплановых явлений в единый комплекс на основании объединяющего их свойства»[120].

Однако при всех неоценимых достоинствах системного подхода, которые практически полностью компенсируют имеющиеся в правовой науке негативные моменты и трудности, связанные с процессом его приложения к правовой материи[121], при всех несомненных плюсах данной исследовательской стратегии, в научной литературе справедливо отмечаются присущие системному подходу (как, впрочем, и любому иному) свои познавательные пределы. По признанию представителей современной системной социальной теории (социальной системологии), «одного только системного подхода недостаточно для изучения социальных объектов. В исследовательской практике он используется вместе с другим подходом – комплексным изучением социальных явлений и процессов»[122].

Уступая пальму первенства там, где речь идет о целостных образованиях (государствах, регионах, организациях), комплексный подход выходит на первый план, когда речь идет о взаимоотношениях систем и несистемных объектов, оказывается более эффективным средством при изучении неорганизованных совокупностей, при исследовании отношений «идеального» и «реального», «внешнего» (экстернального) и «внутреннего» (интернального), «системы» и «среды», естественного и искусственного, деятельностного и структурного, институционального и неинституционального и т. д.[123]

Системная методология, по мнению Л. Б. Тиуновой, позволяет обратить внимание исследователя главным образом на целостно-элементарный внутренний и внешний срез сложных объектов, рассмотренных в статике, динамике и генезисе. «Синтез, осуществляемый системным подходом, никогда не претендует на степень законченности, которая характерна для исследований классического типа. Для системных исследований гораздо более важна идея организованности «жизни» системы – ее рождения, становления, развития и умирания – идея гибкости, простоты и сменяемости моделей и представлений»[124]. Из этого следует, заключает ученый, что системная методология не может обеспечить сама по себе законченного знания, а следовательно, характеризуется лишь относительной научной достаточностью»[125].

Универсальность, полифункциональность системного подхода имеет определенные рамки. Как отмечается Л. Б. Тиуновой, «системное знание – лишь этап в процессе познания, а системный подход – элемент в системе современной научной методологии. Поэтому данную методологию нельзя назвать фундаментальной (основной, главной, глубинной). …Системный подход – это аспект, ракурс исследования…»[126].

Аналогичную позицию представляет В. М. Сырых, отмечая, что общая теория систем подобно другим философским категориям не может решить всех вопросов правовой науки. По его мнению, «говоря о важном методологическом значении теории систем в правовой науке, необходимо правильно определять сферу его применения и, отмечая положительные стороны, нельзя забывать об условиях, при которых категории системно-структурного подхода играют действительно конструктивную роль в познании государственно-правовых явлений…»[127].

В более поздних утверждениях ученый констатирует также ситуацию с неоправдавшимися надеждами на универсальность системного подхода в контексте юридических исследований и в связи с этим, в частности, утверждает, что «общая теория систем не способна раскрыть источник самодвижения, саморазвития явлений…»[128].

В силу этих и целого ряда иных причин категория «правовая система», выражающая методологический потенциал системного подхода, не справляется с соответствующей познавательной нагрузкой, не будучи способна, по сути, вместить в себя всевозможные проявления права, в том числе негативные, неформализованные, иными словами, «несистемные». К выполнению этой задачи призвана категория «правовая жизнь». Правовая жизнь – это именно совокупность всех форм юридического бытия общества, а не система, так как она включает в себя и неупорядоченные процессы (негосподствующую правовую идеологию, правовые отклонения, правонарушения и пр.).

Заслуживающие внимания обоснования «всеобщности» жизни приводятся в современной философской литературе. В тезисном варианте они выглядят следующим образом: 1) жизнь есть единство прошлого, настоящего и будущего; 2) жизнь есть единство внутреннего и внешнего, а также индивидуального и коллективного; 3) жизнь есть единство потенциального и реального, небытия и бытия, возможности и творчества; 4) жизнь есть единство природного и духовного[129].