Иранская мина - Александр Александрович Тамоников

– Так, давай работать. Некогда нам прохлаждаться. Обыскиваем все быстро и без лишнего шума.

Они не знали, что искать. Да и трудно было сформулировать даже для себя, что такого могло бы находиться в жилище садовника американского посольства, если он действительно подкуплен или просто поддерживает связь с немецкой разведкой. Надеяться можно было только на удачу, интуицию и на то, что под руку попадется какая-нибудь косвенная улика, подсказка, намек.

Через два часа Буторин велел заканчивать обыск.

– Все, Юсуф, шабаш. Бесполезно все. Мы с тобой даже не можем сказать, бывал он тут или нет. Может, этот адрес он специально назвал в посольстве. У нас есть еще один шанс. Пошли, за стеной в старом парке нас будет ждать человек.

Они вышли по одному, незаметно, и исчезли в путанице узких переулков. В этой части города днем было малолюдно. Проедет арба, запряженная ослом, женщина пробежит к двери дома, крестьянин пронесет мешок на плечах. Может быть, редкая запыленная легковая машина проедет по узкой улице, едва не касаясь крыльями стен домов.

Через двадцать минут Буторин и Юсуф снова встретились под раскидистой старой акацией, где бежала в арыке вода и где, кроме камней и ящериц, вообще ничего не было.

Буторин пришел на место первым, вытер лоб и уселся на камни, пытаясь не выпускать из поля зрения как можно больше окружающего пространства. Что бы ни рассказывал Шелестов про безопасность, мирный нрав иранцев, лояльность правительства и разгромленную за эти два года немецкую агентуру в стране, верилось в безмятежность окружающего мира с трудом. Особенно после недавней ночи, когда Буторину пришлось отбиваться от двоих неизвестных во время встречи Шелестова с агентом. Личности убитых установить не удалось, понять, кого они выслеживали, тоже. И, между прочим, с этим же агентом сейчас и предстояла встреча. И хотя он был на связи с Платовым, чувства безопасности этот факт не прибавлял.

Юсуф появился на дороге, старательно изображая идущего издалека, уставшего человека. Правдоподобно, но молод он для странника, еле волочащего ноги. Надо ему другой образ придумать. Хромого, например. На Востоке всегда к калекам относились заботливо и внимательно. Хотя вот именно внимания и не хотелось бы.

Буторин отвлекся на Юсуфа всего на несколько секунд и тут же увидел Казбека. Откуда он появился, оперативник даже не понял. Только что его не было, и вот он уже справа, идет среди камней. А ведь там и спрятаться негде.

– Ну ты молодец, Казбек! – рассмеялся Виктор и протянул агенту руку. – Ты как тень после полудня.

– Иначе нельзя, – спокойно ответил мужчина, пожал руку Юсуфу и уселся на камень. – Спокойно здесь. Никого нет. Можно говорить.

– Хорошо. – Буторин распустил узел галстука и начал: – Как мы и думали, у полиции ничего не получилось. Они не смогли установить, кто эти люди, которые тогда напали на меня ночью. Так что ты осторожнее теперь, Казбек. Они могли и за тобой идти, следить за тобой. А это значит, что кто-то тебя подозревает в связи с русскими.

Казбек медленно покачал головой:

– Нет, я говорил уже Максиму – меня здесь никто не знает, меня не успели бы начать подозревать. Искали Максима и тебя. Вы вышли из посольства, вас заметили и пошли за вами. Ночью потеряли или просто очень осторожно шли, чтобы вы не заметили. Это люди не здешние, они здесь недавно, как и вы. И они не с добром приехали.

– Ну, это понятно, что не с добром, – усмехнулся Буторин и потер ушибленное во время той схватки ребро.

Он смотрел на помощника. Странный все-таки человек этот Казбек. Да и не имя это – так, псевдоним для общения. Лет ему непонятно сколько. Может, двадцать пять, а может, и пятьдесят пять. Худощавый, жилистый, лицо обветренное, но без морщин. Морщинки появляются вокруг рта и глаз, когда он щурится на солнце или разговаривает. Тогда и становится понятно, что он уже немолод. В среде разведчиков расспрашивать коллег не принято. В рекомендации Платова значилось, что этот человек надежен, предан, хорошо знает страну, умеет добывать сведения и имеет хорошие связи. Все. В какой области эти хорошие связи, каким способом он умеет добывать сведения – все это осталось, как говорится, за скобками, и знать это необязательно. Лишняя информация.

– Что-нибудь про садовника можешь сказать?

– Да. Мустафа жил один. Мало с кем общался. Его считают странным и нелюдимым. За два дня до происшествия в американском посольстве к Мустафе приходил какой-то человек, которого все считают его родственником. Но никто не говорил почему. Просто так решили, что он родственник. Толком в лицо его никто не видел, но люди считают, что он не иранец. Возможно, араб.

– У иранца родственник араб, – хмыкнул Юсуф. – Забавно.

– Он может быть родственником жены, дядей, двоюродным братом, – спокойно пояснил Казбек. – Это еще не все. С того времени Мустафа дома не появлялся. Его больше не видели.

– Сбежал? – сразу насторожился Юсуф. – Ну, теперь его уже не догнать, никакие кордоны на дорогах и на вокзалах его не задержат.

– Что-то я очень сомневаюсь, что садовник сбежал, – задумчиво проговорил Буторин. – Никакого покушения, даже признаков его подготовки на территории американского посольства не найдено. Факт проникновения постороннего неприятен, но это еще не преступление. Ситуация вполне может быть расценена как халатность. В чем винить садовника? В том, что он впустил кого-то? Родственника, друга, племянника, чтобы тот посмотрел, как живет цивилизованная Америка? Чего бежать? Уволят его, вот и вся беда. А вот если действительно охрана усмотрела признаки подготовки покушения на президента страны, тогда роль садовника очень и очень важна. Прятать его, эвакуировать куда-то в глубь страны – зачем немцам такая канитель? А?

– Я согласен с вами, – поддержал Виктора Казбек. – Я даже думаю, что они не особенно и скрывались. Мустафа ведь живет недалеко отсюда, в этой стороне города?

Втроем они обошли довольно большую площадь, особенно уделяя внимание зарослям кустарника, ямам, канавам и пересохшим старым арыкам. Тело нашел Юсуф, уловивший трупный запах. Когда Буторин увидел, как переводчик стоит на камнях и машет одной рукой, зажимая второй нос, он подошел и поморщился. Тело было не очень старательно завалено ветками наломанного здесь же кустарника. Судя по запаху, труп лежал уже трое суток.

Когда спустя час приехали сотрудники охраны американского посольства и Шелестов, Казбек был уже далеко. Американцы начали фотографировать тело и процесс его извлечения из канавы. Буторин тем временем тихонько пересказал Максиму все, что им удалось узнать, в том числе и сведения, полученные от