Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее. - Андреа Рэй

– Им, наверное, кто-то разболтал, как ты тут всех чуть не поубивала, пока Элис не согласилась за нами ехать. Так что извини, они жутко благодарны.

– Ясно. – только и говорю я.

– Да, Итону уже влетело. – она мне подмигивает и тащит в какую-то комнату, которая оказывается кухней. – Завтрак готов, спасибо Кайле. Или ужин. – чуть нахмурившись, как будто соображая, добавляет она и смеется. – Как угодно.

– Как угодно, – смеюсь я в ответ и, заметив незнакомую рыжеволосую девушку, которая нам широко улыбается, добавляю. – спасибо.

Спагетти пахнут восхитительно, а за овощную подливку я почти готова убить. Мне оставили место между Сэмом и Мишелем, и я падаю на стул. Мне даже в голову не приходит возмущаться, когда Сэм подает мне тарелку.

– Ну наконец-то. – ворчит Итон и принимается за еду. Значит, ждали меня.

– Ну, как там твой брат?

– Лучше, – говорю я и отпиваю сладкого чая из большой кружки.

– А кто сказал ему, что быть донарумом паршиво? – интересуется Мишель. Кажется, его это задело.

– Наш тупой дядя, и это еще даже не все. Нас ждет долгий разговор, когда я его навещу.

– Кого-то ждет плохой день. – смеется Итон.

– Я в этом удостоверюсь. – смеюсь я в ответ, а потом поворачиваюсь к Мишелю. – Кстати, зачем ты ему врал?

– Врал? – не понимает он.

– Ты не мог знать, что я вернусь. – поясняю я. – Я с легкостью могла быть мертва.

– Ты сейчас возмущаешься из-за того, что я успокаивал твоего младшего брата?

– Не этому. Тому, как плохо он чувствовал бы себя, если бы мы не вернулись.

– Но вы вернулись. – возражает он.

– В следующий раз говори ему правду. – помолчав, я добавляю. – Пожалуйста. Потому что иначе будет еще больнее, а обнаружить, что тот, кого ты считал мертвым, жив – непередаваемое счастье.

Я замечаю, как голова Сэма резко дергается в мою сторону, но он снова утыкается в тарелку. Пожав плечами, Мишель соглашается, но вроде как бормочет себе под нос: «Женщины» так, словно говоря: «Идиотки».

На следующее утро меня будит Силен. Они хотят отправить кого-нибудь в мою квартиру за вещами, но не знают адреса, а когда я говорю, что вполне справлюсь сама, Силен возражает, что мне небезопасно уходить с острова. Лишенная права голоса, я называю пилоту адрес и говорю, чтобы он не оставил небольшую коробку, спрятанную под кроватью, и, заметив его непонимающий взгляд, объясняю, что там очень важные вещи.

После завтрака Силен ведет меня на экскурсию по острову. Почти перед самым домом раскинулись палатки и негаснущие костры, прямо за ними – дуб. По правую сторону от дуба небольшая роща, за ней – земляной берег острова, там расположились грядки. Справа от дома – лужайка, на которую и приземлился хауберд, там берег зарос травой и цветами. Остальная часть острова – пляж, на его левой стороне стоят хауберды. Когда Элис не двигает остров с него можно купаться в океане.

По пути Силен рассказывает ту часть истории, в которой обошлось без меня. Она говорит быстро, просто выдавая факты, ничего не выражающим деревянным голосом. Всего через день, когда они попытались выбраться, и Райан протаранил охранника, принесшего воду, его застрелили. Еще через день убили парня, которого я не знала, когда он попросил дать бинты для раненой девушки. После этого все сидели тихо. Потом пришла Моника и спросила, кто из пленниц – моя подруга. Сначала все молчали, но, когда Моника начала пытать раненую девушку, Силен сообщила, что им нужна она.

Тогда ее отвели в комнату, в которую меня позже привел Ник. Там ее пытали, пытаясь узнать что-нибудь обо мне и острове, но обо мне Силен просто ничего не знала, а об острове говорить не собиралась. Когда пришли мы, Моника только вернулась, оставив Силен привязанной к стулу на несколько часов. Она не успела долго над ней измываться, всего пара серий, о которых Силен говорит так, словно они ничего не значат, но я прекрасно знаю, чего стоит пара таких серий.

Оказывается, что Шэрон телепортировалась обратно на хауберд, прихватила Мишеля и снова вернулась в комнату к пленным, но когда она перенесла всех, у нее просто не осталось сил вернуться за мной. Впрочем, к тому моменту они меня уже бы не нашли. Сейчас Шэрон в Лигнуме, залечивает рану: нож проник глубоко и задел нервы.

Когда она заканчивает, я рассказываю Силен то же, что и Элис, только без утайки. Она меня выслушивает, но объяснить поведение Ника, как и я, не может. Мы сходимся на мысли, что нам просто чертовски повезло.

Глава 5

Следующие дни мы проводим на острове, занимаясь повседневной рутиной. Львиную долю времени я уделяю Джону, и, когда он тренируется, я либо сижу рядом, либо разыскиваю Силен или Мишеля, а Сэма по-прежнему стараюсь избегать. Я отчасти понимаю, почему он так поступил, но понимание не уменьшает боли. К тому же компания Силен и Мишеля оказывается очень приятной. Я словно знала их всю жизнь, и, не знаю, как, но за несколько дней мы становимся друзьями, и я чувствую, что могу им доверять.

На острове Мишель обычно слоняется без дела, ссылаясь на то, что у него заслуженный отпуск. Силен же по большей части делится со мной небольшими, но очень полезными на острове порциями знаний: душ остается горячим не больше 15 минут, потому что системы водоснабжения нет, и морскую воду очищает и греет какой-то парень, имени которого я не запоминаю, овощи тут растут благодаря Элис, например, урожай картошки собирают по 5—6 раз в год. И много всего тому подобного.

Мои вещи привезли уже давно, но я не хочу их разбирать, потому что здесь, на острове, я чувствую себя так, словно у меня нет прошлого, словно эта Изабель – уже не та, что была раньше, когда раз в месяц, а то и чаще, меняла квартиры и никому не доверяла, шарахаясь от каждой тени. Я периодически залезаю только в одну из трех коробок с одеждой, где лежат футболки и джинсы, остальное же оставляю нетронутым. Впрочем, долго так продолжаться все равно не может, вдобавок я понимаю, что прятаться от собственных вещей глупо. Тем более, надо проверить, не забыл ли пилот чего-нибудь необходимого. Поэтому я заставляю себя подняться наверх и разобрать вещи. Точнее, просто просмотреть их, потому что перекладывать мне их все равно некуда.

Вся одежда на месте, даже зимние ботинки и короткая дубленка, из обуви тоже взято почти все, кроме старых шлепанцев, которые мне, в принципе и не нужны. А этот пилот умный малый, и полотенца захватил. Моя небольшая коробка тоже на месте, лежит в коробке с тем, что пилот нашел на моей кухне: печенье, крекеры, кукурузные хлопья, пара пачек риса и консервированные овощи, но ее я решаю не открывать. Вытащив ее, кладу коробку с продуктами на стол, чтобы отнести на кухню.

Осталось всего одна коробка, и там могли забыть многое. На самом верху лежит косметичка с резинками, шпильками и прочей мелочью вроде ножниц, она, как и всегда, была собрана. Ниже две бутылки шампуня и книги. «Всего один день», одна из моих самых любимых, «Грозовой перевал», который мне никак не хватает терпения дочитать и «Гордость и предубеждение». Эту книгу я люблю больше остальных еще и потому, что она мамина. Но она очень потрепана, будь переплет бумажным, давно бы развалилась. Пилоту просто не могло прийти в голову ее взять, учитывая то, что в день, когда я якобы поехала за Джоном, она лежала у меня под подушкой. Я вспоминаю, что запихнула ее под подушку при Сэме, наверное, он мог передать, чтобы книгу забрали, зная, как много она для меня значит. Следующими я достаю старые папины часы в кожаном мешочке, которые давно уже не идут. Они вообще лежали в шкафу за коробками с чаем, по которым трудно догадаться, что это чай. Найти их было просто невозможно. Если только не знаешь, где и что искать.

Подозрение перерастает в уверенность, и я оглядываюсь на коробки. Вещей у меня не так много, да и при каждом переезде я что-нибудь выбрасываю, потому что ходить несколько раз не хочется. Взято только то, что для меня важно и необходимо, даже если бы я поехала сама, взяла бы тот же самый набор. Оставила бы шлепки, порванные шорты и не стала бы брать кастрюли с тарелками, но обязательно бы взяла книги и зимние ботинки.

Сэм видел, как я собираю вещи тысячу раз. Он даже, бывало, напоминал про то, о чем я уже забыла. Пилот не мог собрать эти вещи так, даже если бы Сэм ему все это рассказал. Пилот бы наверняка захватил будильник или небольшое зеркало, которое лежало на столе. Он мог подумать, что мне нужно одеяло или маленькая елочка, которая уже была в квартире, когда я туда перебралась. Сэм – нет. Сэм точно знал, что взять. И вещи мои собрал тоже он.

Мой разум почему-то отказывается реагировать, и, вместо раздумий, я кладу папины часы в карман, беру со стола коробку и направляюсь на кухню. Там никого, кроме Силен, заваривающей кофе, нет. Она предлагает и мне, но я отказываюсь, и, оставив коробку на кухонном шкафу, решаюсь спросить, так, для уверенности.