Великий магистр - Октавиан Стампас

Гуго подошел к станку, осмотрел его и взял горсть монет из специального углубления.

— Понятно, — произнес он. — Фальшивомонетчики. А чтобы заглушить стук машины, они и устраивали тут ночной вой, пугая одиноких путников. Что будем с ними делать?

— Изрубим их на куски и отдадим мясо собакам! — предложил Роже, поднимая меч.

— Нет! Нет! Смилуйтесь, сеньоры! — закричали фальшивомонетчики, вновь падая на колени, причем один из них, самый маленький, даже погрузился в благородное вино с головой. Роже подошел и вытащил его, слегка осоловевшего, за волосы.

— Давайте свяжем их, — сказал Гуго, — а утром сдадим местному судье. И пусть он повесит их по закону. Я думаю, они хорошо повеселились, подслушивая наши разговоры через каминную трубу и изображая привидения. После того, как они похихикают на виселице, у них появится возможность продолжить свой маскарад более достоверным образом.

— Хорошо, — согласился Роже. — Будь по-вашему, де Пейн.

Фальшивомонетчиков связали и заперли в одной из комнат, а рыцари вернулись в зал и продолжили прерванный ужин, заменив кислое деревенское вино на прекрасное бургундское.

— Надеюсь, сегодня нас больше ничто не потревожит, — произнес Гуго, невозмутимо наливая себе полный бокал.

— Мессир! — промолвил Роже, невольно признавая за де Пейном право на старшинство. — Вы упомянули, что направляетесь в Иерусалим, дабы приложить свои силы для защиты паломников. Не желаете ли, чтобы я присоединился к вам, как верный соратник? Мне чертовски надоело скитаться без цели.

— Я и сам хотел предложить вам это, — улыбнулся Гуго. — Но при условии, что вы перестанете постоянно чертыхаться.

— Дьявол меня забери, если я еще раз сделаю это! — воскликнул Роже. — Вы что-то хотели у меня спросить, юноша?

— Всего один вопрос, — умоляюще сказал Раймонд. — Пусть он не обидит вас. Где вы оставили свой глаз?

— Придется удовлетворить ваше любопытство. А то вы перестанете есть, зачахнете и умрете в страшных мучениях. Я проиграл его в кости, — и Роже, усмехнувшись, достал свои деревянные костяшки и метнул их на стол. Выпали цифры — 1 и 1. — Вот именно так. Впрочем, с одним глазом я вижу вдвое лучше. И даже в кромешной тьме.

Роже де Мондидье стал вторым рыцарем из тех девяти, что ушли долгой дорогой на Иерусалим.

Замок Бизоля де Сент-Омера стал виден, лишь только они миновали кипарисовую рощу. Он располагался на вершине холма, крутой склон которого делал его неприступным для нападения; кроме того его окружал вырытый ров, шириной в два метра. По краям замка возвышались четыре широкие круглые башни с зубчатыми платформами, к которым были приставлены огромные камни, поддерживающие бельведеры. Одна из этих башен — сторожевая — была меньше других по объему, но значительно выше; слуховые окна у нее глядели на все четыре стороны света. Здесь же висели набатные колокола, бившие тревогу при приближении неприятеля. Все башни были соединены между собой зубчатыми галереями с амбразурами в виде трилистника.

Гуго де Пейн, зная, что на сторожевой башне несет круглосуточную службу караульный, поднял вверх копье с флажком, на котором был вышит его герб. И через некоторое время они услышали трубные звуки рога. Всадники пришпорили лошадей и понеслись к уже опускающемуся на тяжелых цепях мосту. Одновременно стали подниматься вверх и бревенчатые висячие ворота, а радостные звуки рога разносились далеко по окрестностям. Прямо над воротами был высечен из камня фамильный герб Сент-Омеров — в верхней части фантастический грифон, держащий в лапах змею, а в подножии — фигуры ангелов с крестом посередине, и обрамляющий их девиз: «Я не король и не принц, я — Сент-Омер».

Всадники, въехав во двор, спешились, бросив поводья слугам, и огляделись. А из парадного входа уже торопливо выходил сам хозяин замка, застегивая на ходу полукафтанье, махал рукой и спешил им навстречу. За ним шли две миловидные девушки лет двадцати, чем-то похожие друг на друга. Они еще издали улыбались прибывшим гостям, поднимая вверх букеты свежих роз.

— Чувствую перемены в холостяцкой жизни моего друга и побратима! — произнес Гуго, сжатый медвежьими объятиями Сент-Омера. Бизоль и впрямь напоминал бурого хозяина лесов: мощный, с железной хваткой, он даже ходил вразвалочку, точно вставший на задние лапы медведь. Лицо у него было медно-красное, обгоревшее на солнце, с выжженными белесыми волосами и бледно-голубыми глазами, а нрав — добродушный и веселый. Он был на полголовы выше Гуго и гораздо шире его в кости, да и весил порядочно. Обнимая де Пейна, Бизоль так растрогался, что даже слегка прослезился, утирая кулаком глаза.

— Почти два года не виделись! — выговорил наконец он.

— Бизоль, познакомься с моим спутником — рыцарем Роже де Мондидье. Ну, а это — Раймонд, ты его должен помнить: сын моего вассала Плантара.

— Господа, вы будете самые желанные гости в моем замке, — важно произнес Бизоль. — Прошу всех в дом. Ах, да! Познакомьтесь и вы, — хозяин повернулся к двум милым девушкам, стоящим за его спиной и с любопытством поглядывающим на рыцарей. — Моя юная супруга — Луиза, урожденная баронесса де Ксентрай. И ее сестра — Жанетта.

— Поздравляю! — сказал Гуго, наклонив голову. — Благородное и храброе сердце моего друга покорила истинная красота.

— Благодарю вас, — сказала Луиза. — Я много слышала о вас от Бизоля.

— Приветствую вас, славные рыцари! — добавила Жанетта. Их голоса были подобны журчанию горного ручья. Своим изяществом обе девушки напоминали нежно лелеемые искусным садовником цветы: белокурые волосы падали на плечи, а синие глаза и бархатная кожа ласкали взор.

— Я в восхищении! — воскликнул Роже, помаргивая своим единственным глазом. Его рыжие волосы, растрепавшись на ветру, торчали в разные стороны. Неожиданно Жанетта подошла к нему и пригладила их своей рукой.

— Вот так лучше, — сказала она, улыбаясь. Роже залился краской, а глаз его заморгал еще быстрее.

— Ты еще не видел моих дочек, — промолвил Бизоль. — Полгода назад Луиза принесла мне двойню. Я в восторге от них! Идем, вам приготовили все необходимое, чтобы освежиться и передохнуть.

Луиза взяла под руку Гуго, а Жанетта — Роже, и они вошли в дом, вслед за Бизолем, который то рассказывал что-то, вспоминая былое, то заливался смехом, поминутно оглядываясь и дружески толкая Гуго ладонью, величиной с лопату.

— Бизоль, веди себя прилично, — произнесла Луиза, словно выговаривая маленькому ребенку, и великан покорно затих. Он только весело подмигнул де Пейну и притворно вздохнул.

Пока гости совершали омовение в больших деревянных бочках, куда служанки подливали горячую воду с растворенным мылом, хозяин замка сидел рядом на скамеечке и, пользуясь тем, что супруга распоряжается приготовлениями к праздничному ужину, болтал без умолку. Гуго почти не слушал его.

— Итак, ты женился, — произнес он, занятый своими мыслями.

— Да, мой друг, и я счастлив! — воскликнул Бизоль, хлопнув себя кулаком в грудь. — А ты… ты все не можешь забыть… свою графиню?

Гуго вздрогнул от неожиданности: на миг ему показалось, что горячая вода стала ледяной, а свет вокруг померк. Так случалось всегда, когда забытый образ врывался в его сознание.

— Прости, — поспешно промолвил Бизоль. — Я знаю, как тебе бывает больно, когда ты вспоминаешь о ней. Прости старого дурака.

— Нет-нет, — успокоил его Гуго. — Не кори себя. Говорят, что время — лучшее лекарство, но есть болезни, которые неизлечимы. Но оставим это. Я рад, что ты счастлив.

— И все же, что-то тревожит тебя, — сказал Бизоль, всматриваясь в лицо друга. — Ведь ты приехал сюда не для праздных развлечений?

— Ты прав, — помолчав немного, ответил Гуго. — Я хотел сделать тебе одно предложение, но в данной ситуации оно теряет смысл. Прохладная вода не манит утолившего жажду.

— Гуго, говори яснее, — попросил Бизоль. — Ты же знаешь, что я всегда туго соображал.

— Хорошо. Через пару месяцев я отправляюсь в Иерусалим, ко двору Бодуэна. Мне предоставлены особые полномочия, о которых я пока не буду говорить. Прежде же всего я и те рыцари, которые отправятся со мной, выступят в защиту паломников, движущихся по Палестине. Предприятие достаточно опасное, но конечная цель, поверь мне, велика и свята.

— Не сомневаюсь! — воскликнул Бизоль. — Ты не возьмешься за что попало. И ты хотел лишить меня такого удовольствия — порубать сарацинов? Ты думал, что я спрячусь за юбку жены?

— Бизоль, — мягко сказал Гуго. — Ты отец семейства. В своей жизни ты совершил достаточно подвигов и пришла пора успокоиться. Менять счастье на неведомое будущее, возможно, смерть? Я не хочу даже говорить об этом.

— Прежде всего я — рыцарь! — гневно возразил Бизоль. — И для меня нет ничего важнее своей чести и Христова дела, которому мы все служим. Я не паж у своей жены!