Время иллюзий. Третий глаз (сборник) - Дмитрий Вощинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же за рулем, Ир… А вообще, ты здорово все приготовила.
– У нас в доме этим занимается Ксюша, наша прислуга, – заметила Ирина.
– У тебя еще и прислуга! – чуть не вскрикнула Вика, – Это класс!
Ирине стало немного стыдно за свое хвастовство. Она скромно и тихо произнесла:
– Я уже ничего не могу сама…
– Да брось ты, Ира! Ты же всегда была такой заводилой… и, мне кажется, бралась за все. И как прекрасно у тебя все получалось.
– Да, были счастливые времена…
– Я всегда тебе завидовала.
– А сейчас я – как в тисках. Муж постоянно в делах. Меня он в них не посвящает…
– Так займись собой!
– Я пыталась, но для чего все это? Конечно, ребенок… Это святое и прекрасное, то что я произвела на свет, и мы планируем второго… Но я боюсь.
– Чего ты боишься?
– Я, как наседка, никому не нужна.
– Почему?
– У меня и няня…
– Да, ты всегда была активная натура.
– А сейчас я не смогу работать. Даже секретарем. И уже страх…
– Я тебя понимаю.
– Этот страх преследует, и я никак не могу от него отделаться. Муж порой не скажет мне ласкового слово за неделю. Общаюсь только с няней, прислугой… и все больше молчу, ничего не делаю и пристрастилась к хорошему вину… или отдыхать лежа.
– Да, ты даже немного располнела.
– Но ты не думай! У меня все хорошо с Максом!
– А я и не думаю ничего.
– И он очень хочет второго ребенка.
– А ты?
– Я тоже хочу… но это еще как минимум на три года… а может – и совсем закабалюсь.
– Почему? Он же твой муж, будет любить детей.
– Детей-то наверно будет, – Ирина посмотрела в сторону.
– А тебя?
– Ты не будешь, а я выпью…
– Я с удовольствием поем фруктов.
Они сели. Ирина задумчиво продолжала:
– Ты знаешь, только тебе скажу: у Макса была любовница.
– Да ты что?!
– Вот-вот, и мне казалось – ерунда.
– Действительно, на него не похоже.
– Узнала я случайно… Потом он признался…
– И ты?
– Самое страшное – простила. Не знаю, Вика, смогла бы я это сделать года три назад…
– А при чем тут годы?
– Мужики все одинаковые.
– Наверно, – также задумчиво произнесла Вика.
Они сменили тему и продолжали болтать о детях, о своих новых заботах.
Ирина все чаще себе наливала и скоро захмелела, выпив почти полбутылки.
– Ты не думай! У меня с Максом все хорошо, – повторяла она неоднократно.
Когда Вика ехала домой, она все время вспоминала эти слова. Да и все последующее время она была под большим впечатлением встречи с подругой. Она чувствовала, что это практически ее зеркальное отражение в будущем только без излишеств достатка, которое она наблюдала у нее в доме.
Последние слова подсказывали ей каким-то шестым чувством возможность присутствия другой женщины во взаимоотношениях с мужем. Чем больше она думала об этом, тем больше находилось признаков всего этого.
Она вспомнила, как не сразу Всеволод сделал ей предложение. Она чувствовала, что он не новичок в амурных делах, у него достаточный опыт отношений с девушками.
Теперь ей пришла в голову банальная мысль:
«Многие романы быстро заканчивались из-за женских претензий по ограничению его личной свободы. А я, дура, все ему позволяю…»
Она вспомнила, как спокойно он воспринимает и семейные дрязги.
«А что, собственно, ему беспокоиться с такой, как я?»
Теперь она обращала внимание, что, будучи дома, он все время был замкнут, будто думал о ком-то, и даже взрослеющий сын был для него игрушкой.
Перед глазами вставали семейные разговоры на высоких тонах.
Эти незаметные занозы были для нее самые болезненные и разрушали климат внутреннего спокойствия.
Виктория многого не знала о своем муже, так как он никогда никому не говорил о своих промахах, а наоборот, всегда подчеркивал свою непогрешимость и непременный успех во всем.
Первую получку он отдал жене не в полном объеме, ссылаясь на произведенные покупки для улучшения своих туалетов. Потом вынужден был рассказать о своих прежних долгах, которые необходимо было быстро погасить, чтобы «начать новую жизнь».
Всегда касаясь темы денег в семье, он обязательно применял испытанный апробированный вариант, говоря жене:
– Ты же знаешь, мне самому ничего не нужно.
Виктория именно сейчас стала сомневаться в его словах, по иному осмысливая постоянные задержки на работе. Ожидания улучшения семейной жизни становились менее радужными.
Скоро должен был закончиться двухлетний период отпуска по уходу за сыном.
И теперь она твердо решила идти на работу.
11
В роду Всеволода по линии матери не так уж далеко присутствовала кровь работящего, сильного и самодостаточного человека, твердо стоящего на ногах, который владел собственным просторным домом и был настоящим семьянином.
И потому, видимо, чувствуя наследственные гены, Всеволод вовсе не случайно говорил своей жене о желании иметь семью и полную чашу связанного с ней благополучия.
Новое время старалось привлечь каждого человека к собственности, и Всеволод часто думал о своих возможностях на этот счет.
Несмотря на то, что к женитьбе подталкивает любовь, но волей-неволей он всегда задумывался и понимал, что немаловажную роль в браке играет определенная обеспеченность. И важным подтверждением тому, конечно, явилось то, что вторая его половина имела состоятельных родителей и жила одна в своей квартире.
Его дед был старшим армейским офицером, прошел войну и, выйдя в отставку, стал заслуженным инженером, востребованным своим временем.
Дед всегда хотел быть самостоятельным и на предложение получить квартиру в Москве выбрал для себя строительство собственного дома. Строиться в те времена можно было только за городом. Ему помогли материалами, и он построил по собственному проекту немного необычный, но очень удобный дом с усадьбой в 20 соток. Жил он там до конца своих дней с женой и дочерью, будущей матерью Всеволода. Первая его жена погибла в войну, и он женился во второй раз. Разница в возрасте с новой супругой около тридцати лет его вовсе не пугала. От первого брака у него остался сын, Тимофей, который был старше его новой жены. Сын тоже был очень самостоятельным, общался с отцом и лишь изредка – с новыми родственниками. Когда деда не стало, бабушка, продала половину дома и купила кооперативную квартиру в Москве. Вторая половина досталась Тимофею, который из-за памяти к родителю продавать свою часть дома не стал, но жить там не захотел, сначала из-за отсутствия времени, а потом и сил. И лишь его двое детей с внуками впоследствии отдыхали там иногда летом.
Старый крепкий дом, потерявший хозяина, наполнился ненужным хламом, свезенным сюда за ненадобностью в городе. На окнах, подоконниках и когда-то ярких занавесках намертво осела пыль, подчеркивая пренебрежительное отношение временных посетителей к жилищу.
Участок, на котором никто уже не сажал и не выращивал зелень, наглухо зарос бурьяном, яблони большей частью засохли, и лишь новая поросль вишни давала радость цветения весной и вкусные сочные плоды летом.
Когда Всеволод узнал о былой собственности, он проявил интерес и даже через бабушку получил от дальних родственников разрешение ею пользоваться.
По просьбе бабушки ему выделили даже около шести соток свободной от деревьев земли.
Всеволод сначала загорелся, поехал с женой на участок, но когда увидел полутораметровый бурьян, оголенные сухие пни от яблонь и запустение жилища, пыл его резко остыл. Он был не против собственности, но то, что ее нужно было восстанавливать, он явно не предполагал и в тайне испугался. Даже Вика отметила страх на его лице, когда они начали прикидывать затраты, чтобы мало-мальски осуществить задуманное.
Всеволод продолжал говорить близким о возможностях построения летней дачи, чем вызывал надежду окружающих на самостоятельную жизнь, но в глубине своей иждивенческой души давно решил, что эти усилия ему вовсе не нужны.
Так что генеалогическое древо в части самостоятельности и уверенности в своих силах явно подсохло. Это было велением времени и элементом определенного предательства перед своим прошлым и неизвестным будущим.
Он, конечно, хотел жить в достатке и старался на себе не экономить, но не умел ответственно трудиться, чтобы реально обеспечить свои потребности.
Для решения своих дел Всеволод часто и неоднократно брал кредиты. Он знал и то, что во второй кредит получить можно было только если погасишь первый. И потому в критические от безденежья дни он советовал жене делать то же самое. Друзья, зная его неоправданное транжирство и неумение заработать, тоже старались отказывать ему в займе.
Он не понимал зависимости от незаработанных денег. И в тайне от самого себя он полюбил их, – эти всесильные, такие привлекательные, красивые бумажки с водяными знаками.
Слух о том, что он оказался под усиленным вниманием руководства фирмы, нисколько не насторожил Всеволода. Наоборот, он решил, что кто-то просто нарушает его планы на предвкушаемые успехи. Последнее поведение Риммы говорило о явных успехах. Под ее руководством он готовил теперь дополнение к договору, тщательно прорабатывал его с юристами, набирался опыта, пытался развивать успех и повысить свою репутацию в глазах сослуживцев.
