Танки идут на Берлин - Андрей Гетман

Со всем этим была связана и другая важная задача.

Не следует забывать, что лето 1942 г., когда наш корпус развернул боевую подготовку, было исключительно тревожным. Превосходство в силах и средствах все еще оставалось на стороне противника. Этим во многом объяснялись и неполный успех нашего общего наступления предшествующей зимой, и захват Крыма вражескими войсками в мае 1942 г., и последовавшая затем неудача под Харьковом. Наконец, серьезную опасность таило начавшееся 28 июня большое летнее наступление фашистских армий на юге.

То отрицательное влияние, которое оказали эти события на настроение наших войск[20], естественно, коснулось в известной мере и личного состава 6-го танкового корпуса. Разумеется, унынию не было места. Наши воины рвались в бой, горели желанием защитить Родину и, если понадобится, отдать за нее жизнь.

Вся боевая подготовка у нас строилась соответственно наступательным задачам, для выполнения которых и создавались танковые корпуса. Поэтому, наряду с обучением обширному комплексу навыков, необходимых в предстоявших боях, потребовалась поистине огромная воспитательная работа. Ведь сила Красной Армии всегда состояла в том, что ее воины — сознательные бойцы, действующие не только по приказу, но и по убеждению.

Решающей предпосылкой успеха этой воспитательной деятельности явилось решение ЦК партии от 12 июня 1942 г. о коренном улучшении партийно-политической работы в войсках[21]. Требование сделать ее более целеустремленной и действенной как нельзя лучше отвечало условиям того времени. Оно означало необходимость для каждого соединения и части нацелить всю воспитательную работу на выполнение своей конкретной задачи.

Для нас такой задачей в тот момент была всесторонняя подготовка к наступательным действиям. Она и была положена в основу всей деятельности командиров, политработников. Вместе с тем конкретность цели — изучение наступательных возможностей корпуса — сделала командиров и политработников более активными организаторами боевой и политической подготовки.

Поскольку обучение велось в условиях, воспроизводивших даже в деталях реальную обстановку боя, мы смогли на тех или иных примерах показать всему личному составу преимущества применения крупных танковых соединений для решительных ударов по врагу. Пригодился и опыт наступательных действий 112-й танковой дивизии при ликвидации блокады Тулы и освобождении Калуги. Правда, мы и там действовали в основном отдельными полками и батальонами совместно с пехотой или конницей, но неоднократно выполняли и самостоятельные задачи.

Кстати, интерес к боевым действиям 112-й танковой дивизии, а также 22-й танковой бригады был настолько велик, что пришлось отвести определенное время для бесед на эту тему. С жадностью слушала молодежь рассказы И. П. Ермакова и его танкистов, особенно об их участии в смелом рейде корпуса генерала Доватора. Что касается бесед о действиях на левом крыле Западного фронта, то они вызывали еще больший интерес тем, что там 112-я танковая дивизия, по существу, почти непрерывно вела успешное наступление. Подробно рассказывали об этом и я, и часть бывших командиров частей дивизии, находившихся некоторое время в резерве Западного фронта, а теперь направленных в 6-й танковый корпус для дальнейшего прохождения службы.

Беседы эти чаще всего велись прямо в поле или в лесу, в минуты отдыха после напряженной боевой учебы. Но то, что услышала от командиров одна группа воинов, очень быстро облетало всю часть, нередко обрастая живописными подробностями, как это и бывает обычно в солдатском коллективе. Причем, такие «довески», как правило, подчеркивали основную идею всех наших бесед, а именно: танковый корпус — это большая сила, способная успешно громить врага.

Был, например, такой случай. Однажды мне доложили, что в одной из частей поговаривают, будто наш корпус предназначен для наступления на Берлин. Разумеется, после того, как закончится освобождение территории нашей страны. Я вспомнил, что именно в этой части недавно рассказывал танкистам о том, как нами была взята Калуга. И сразу догадался: «Довесок!» Сначала решил рассеять домысел. Но пока ехал в эту часть, раздумал. И, встретившись с ее воинами, решительно сказал:

— Непременно пойдем на Берлин. Но сначала разобьем фашистов на родной земле, очистим ее от захватчиков.

Не скрою, впервые в тот день как-то особенно реально подумалось, что настанет, обязательно настанет время, когда мы будем штурмовать логово врага. И почти три года спустя, в дни Берлинской операции, в которой довелось участвовать и нашему корпусу, я вновь вспомнил тот «домысел», ставший действительностью всемирно-исторического значения благодаря могуществу нашего социалистического Отечества и его Красной Армии, героизму советских воинов и их несокрушимой воле к победе.

Эта воля выковывалась и в трудное лето 1942 г., когда противник рвался к Волге, пытался взять измором блокированный Ленинград и все еще стоял недалеко от Москвы. Особенно тревожным было положение на юге, приковывавшее взоры всей страны. Там теперь решалась судьба Родины, и туда всем сердцем рвались и воины нашего корпуса. Но хотя нас ждала иная задача, вскоре выяснилось, что и она имела прямое отношение к действиям советских войск на юге. И это еще больше воодушевило воинов корпуса. Однако не буду забегать вперед.

Наряду с боевой подготовкой и повседневной воспитательной работой командиров и политсостава исключительно важную роль в жизни корпуса играли тесные связи с самоотверженными тружениками тыла, с общественностью столицы. Большое впечатление оставил, в частности, приезд наркома танковой промышленности В. А. Малышева и конструктора Ж. Я. Котина, под руководством которого был создан замечательный танк КВ. Они побывали в частях и, беседуя с танкистами, рассказали об огромной работе в тылу по производству всего необходимого для фронта, для победы.

Это посещение во многом способствовало укреплению высокого морального духа наших воинов. Мы еще нагляднее почувствовали, что за спиной Красной Армии стоит весь советский народ, что вся громадная мощь социалистического государства поставлена Коммунистической партией на службу делу разгрома врага.

Надо сказать, что интерес, вызванный приездом В. А. Малышева и Ж. Я. Котина, объяснялся и специфическими соображениями. У нас в корпусе теперь были танки Т-34 и КВ, и мы уже достаточно хорошо знали преимущества этих боевых машин, которые и тогда, и в дальнейшем, в течение всей войны, превосходили вражеские танки подобных типов. В то же время нам было известно, что многие предприятия танкостроения эвакуированы. В каком они положении? Восстановлено ли производство? Каковы перспективы увеличения выпуска танков?