Золотая валькирия - Айрис Джоансен

– Я буду на месте к трем, мистер Дэвис, – пообещала она. – А если не буду… вы, наверное, сразу об этом узнаете.

– Несомненно, – сдержанно ответил ее утренний гость. – Пусть издали, но мы ведем круглосуточное наблюдение за принцем и его братом. А теперь, мисс Уинстон, позвольте откланяться.

– Всего хорошего, мистер Дэвис, – машинально ответила Хани.

"Пропади ты пропадом!" – подумала она про себя.

Решительно постучав в дверь люкс апартаментов, Хани стала нетерпеливо ждать ответа. Никто не отзывался, и она недовольно нахмурилась. После того, как внизу, у стойки регистрации, ей пришлось объясняться с сотрудниками безопасности отеля, дважды звонившими в апартаменты и уточнявшими, имеет ли право такая-то подняться наверх, она рассчитывала, что ее впустят в номер без промедления. Вместо этого ее продолжали держать в коридоре, словно не вовремя пришедшую горничную!

Наконец дверь номера распахнулась, и на пороге возник принц Руби в просторном халате из темно-коричневого бархата с золотой вышивкой, по контрасту с которым его светло-каштановые волосы казались особенно яркими.

– Наконец-то, Хани! – радостно воскликнул он, отступая в сторону и давая ей пройти. – Я ждал вас.

Хани невольно бросила быстрый взгляд на видневшуюся между отворотами халата мускулистую грудь принца, поросшую густым рыжеватым волосом.

– И, как я погляжу, оделись соответствующим случаю образом? – заметила она ледяным тоном и презрительно вздернула подбородок. – Нам нужно раз и навсегда решить кое-какие вопросы, ваше высочество, – добавила она и, обойдя застывшего на пороге принца, прошествовала прямо в гостиную.

Хани небрежно бросила свою спортивную сумкуна диван, обтянутый кофейного цвета кожей, и повернулась к принцу, который, продолжая хранить молчание, вошел в комнату следом за ней.

– Должна предупредить вас, что наши отношения будут носить чисто деловой характер. Я здесь только затем, чтобы охранять ваше высочество. Я не намерена развлекать вас – ни в постели, ни вне ее. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Чего ж тут непонятного? – согласился принц Руби спокойно. – Вы будете изо всех сил охранять меня, а я буду изо всех сил стараться затащить вас в постель. На мой взгляд, все предельно просто.

От такой откровенности Хани вспыхнула, но тут же постаралась взять себя в руки. "Неужели он понятия не имеет о приличиях? – подумала она. – Или просто слишком привык к тому, что ему все позволено?" Хани поразило, с какой легкостью Ланс Руби пошел на шантаж ради одного своего желания, своего минутного каприза! Но, в таком случае, чем он лучше Мануэлы Гомес? Нет, больше с ней этот номер не пройдет. Пусть только попробует! Она не из тех, кем можно безнаказанно манипулировать!

– У вас все равно ничего не выйдет, – коротко сказала она. – Вы, ваше высочество, определенно считаете себя неотразимым, но я вас таковым не нахожу. Мужчины, которые знают, что такое порядочность, всегда импонировали мне гораздо больше, чем бесстыдные самодуры без чести и совести.

Тут она спохватилась, решив, что, пожалуй, хватила через край, но принц Руби как будто не заметил ее дерзости. Впрочем, довольная улыбка сразу исчезла с его лица.

– Ланс, – поправил он. – Раз уж нам придется… тесно общаться довольно долгое время, зовите меня просто Ланс, и давайте обойдемся без официальностей – мне так удобнее. – Оттолкнувшись от дверного косяка, он приблизился к ней, мягко ступая босыми ногами по пушистому ворсу дорогого ковра. – Черт возьми! Я вовсе не хотел ни к чему принуждать тебя, Хани. Я же сказал этому Дэвису, чтобы он сперва попробовал другие методы.

– Дэвис действительно начал с того, что пытался кормить меня пряниками, но когда у него ничего не вышло, он – по вашему наущению – без колебаний пустил в ход кнут, – ядовито объяснила Хани, сверкнув на него своими лиловыми глазами. – Впрочем, и вас, и его можно понять: когда рабы бунтуют, что еще остается хозяевам?

– Да, я действительно дал Дэвису такие полномочия, – неохотно признал принц Руби. – Дал, черт возьми!

Теперь он стоял на расстоянии какого-нибудь фута от нее, и Хани ясно чувствовала тепло его тела, от близости которого у нее понемногу начинала кружиться голова. Кроме того, ее ноздри уловили легкий запах простого цветочного мыла, который смешивался с дразняще-тонким ароматом мускуса.

– И я снова использую хлыст, если мне это понадобится! – добавил принц Руби решительно. – Не хочешь ли узнать – почему?

– Я уже знаю, – отозвалась Хани самым непримиримым тоном, досадуя на себя, что приходится сражаться еще и со своими собственными чувствами. Он стоял слишком близко! Так близко, что его бьющая через край мужественность кружила ей голову… – Вы уже высказались на эту тему со свойственной вам деликатностью, ваше величество.

– Я же просил называть меня Лансом! – резко сказал принц. – И неужели ты не поняла, что тогда я просто шутил? Ты что, вообще не воспринимаешь шуток?

– В любом случае это лучше, чем обращать в шутку все подряд! – парировала Хани, всерьез оскорбившись. – Но я очень рада, что вы, ваше… что ты пошутил и, значит, вовсе не хочешь переспать со мной. Надеюсь, я правильно поняла?

– Разумеется, я хочу переспать с тобой! – нетерпеливо бросил принц Руби. – Но это не означает, что я готов немедленно броситься на тебя и затащить в спальню, как бы ты ни брыкалась. Напротив, я собирался дать тебе время свыкнуться с этой мыслью.

– Очень дальновидно со стороны вашего высочества, – едко заметила Хани. – А вы не подумали о том, что у меня может не возникнуть никакого желания привыкать к этой идее? Будете ли вы и в этом случае столь же снисходительны ко мне, презренной простолюдинке?

– Если ты еще раз назовешь меня высочеством, – процедил принц Руби сквозь стиснутые зубы, – я…

Он не договорил и несколько мгновений стоял молча, только его голубые глаза метали молнии. Наконец принц с шумом выдохнул воздух и взял себя в руки.

– Послушай, я понимаю, что ты можешь быть несколько раздражена тем, что тебя принудили заниматься этой работой. Но если бы ты выслушала…

– Король не просит, король повелевает! – перебила его Хани, не обращая никакого внимания на очевидные признаки близкой грозы. – Неужели вам не внушили с пеленок, что королевское достоинство не совместимо с объяснениями и оправданиями? Владыке достаточно только взмахнуть своим скипетром, и мы, жалкие плебеи, покорно валимся ниц во изъявление своего смирения и готовности служить величеству…

– Смирения? Если бы! – воскликнул принц Руби, как показалось Хани, в совершенном отчаянии. – Да в тебе смирения не больше, чем в водородной бомбе!