Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев

Орлов, сидевший с ним рядом, уже рассчитывал на успех Асанова. Он знал Акбара много лет и верил в генерала, в его опыт и знание. Понимая, как трудно будет провести всю группу по маршруту и без потерь, он рассчитывал, что основная часть группы все-таки выберется из Афганистана и задание будет выполнено малой кровью.

— После завершения операции, — Асанов старался говорить как можно спокойнее, внимательно вглядываясь в глаза членов своей экспедации, — мы идем мимо Ишкашима и выходим на дорогу Ишкашим — Зебак, где нас будут ждать вертолеты. Предупреждаю, погода может быть нелетной несколько дней, поэтому вполне возможно нам придется прорываться самим. Это еще пять дней. Запасы продуктов выданы с расчетом на десять дней, поэтому если мы сильно задержимся, нужно будет потерпеть. Или немного поголодать. Но это крайний вариант. Думаю, за неделю мы в любом случае должны управиться. Десять дней — максимум, иначе за нами устроят настоящую охоту по всей стране. Вопросы есть?

— Офицер, которого мы идем вытаскивать, ранен тяжело или легко? — спросил Борзунов.

— Хороший вопрос, — подумал Асанов, — если бы мы действительно хотели его вытащить.

— Легко, — ответил генерал, — судя по нашим данным он вполне может сам передвигаться.

— В банде Нуруллы есть женщины? — спросила вдруг Падерина.

— Не знаю, — изумился генерал, — вот этого не знаю. Хотя, думаю, нет. Разве только семья самого Нуруллы. Там в основном местные жители. Их семьи сидят по кишлакам.

— Какой контингент у Нуруллы? — задал вопрос Рахимов, — Какие люди?

— В основном таджики и узбеки, — генерал успел ознакомиться с подробными справками аналитических отделов СВР и ГРУ.

— Подробные карты горных перевалов нам выдадут? — уточнил Семенов. — Разумеется. Уже сегодня, через час.

Все замолчали.

— Еще вопросы есть? — спросил генерал, — если нет, тогда приступаем. Ознакомьтесь с документами, справками наших аналитиков, получайте снаряжение, оружие, питание. Все свободны. Подполковник Падерина остается.

Все офицеры, поднявшись, вышли из комнаты. Неслышно захлопнули дверь.

— Вы все-таки хотите участвовать в этой операции? — спросил Асанов.

— Конечно, — изумилась женщина, — а почему вы спрашиваете?

— У нас очень мало шансов. Дорога будет сложной, через горы. Вам придется идти вместе со всеми.

— Это уже второй акт, товарищ генерал. Мне казалось, мы обо всем договорились. Я не девочка, Акбар Алиевич, я много раз видела кровь и смерть, была на войне. Буду идти вместе с вами. Постараюсь выдержать.

— Ладно, — поднялся генерал, — тогда все. Можете быть свободны.

Когда Падерина вышла, он поднял трубку телефона.

— Группа готова вылететь завтра вечером.

XII

В январе восемьдесят первого в Вашингтоне состоялась церемония инаугурации нового Президента США. И почти сразу, на своей первой пресс-конференции новый глава Белого дома заявил, что разрядка была выгодна лишь .Советскому Союзу, что коммунисты максимально использовали неготовность демократических стран к подобной жесткой конфронтации. «Они присвоили себе право на любое преступление, ложь и обман, чтобы добиться своих целей», — гневно говорил Рональд Рейган. — Империя зла, — патетически восклицал он, — должна быть уничтожена.

В соответствии с его доктриной в Пакистан для противодействря советской экспансии были посланы тысячи американских советников. Началась усиленная поставка оружия, боеприпасов, техники окопавшимся в Пакистане еще немногочисленным группам оппозиции.

Всю деятельность в этом направлении координировал лично Государственный секретарь США, отставной генерал Александр Хейг.

Рейган, воспитанный в глубоко религиозном духе, добивавшийся всего в жизни исключительно своим упорством и трудолюбием, не понимал и не принимал социалистическую систему, видя главное зло повсюду в безбожных коммунистах.

Этот своеобразный парадокс уже много раз проявлялся в истории, когда самым ярким антикоммунистом и консерватором становится человек, вышедший из самых низов общества.

В отличие от благополучных аристократов, ему не свойственен своеобразный комплекс вины за свою сытую жизнь в детстве и страдания других. Как человек, сделавший сам себя, он искренне считает, что счастье индивида находится лишь в его руках, отвергая систему социальных гарантий и социальной помощи.

Парадокс заключается еще и в том, что, как правило, вышедшие из люмпенских слоев, политические деятели бывают убежденными консерваторами и антикоммунистами, а отпрыски известных состоятельных, вполне обеспеченных семей, разделяют либеральные, социалистические взгляды, зачастую оказываясь на крайне левых позициях.

В самом Афганистане Бабрак Кармаль продолжал совершать ошибки. В январе восемьдесят первого был принят закон о всеобщей воинской мобилизации. Изумленные миллионы крестьян, веками трудившиеся на Своей земле, с ужасом узнали, что теперь должны отдавать своих сыновей на непонятную, не нужную никому из них воинскую службу.

В кочующие племена, которые традиционно вообще мало поддерживали связь с правительством, были посланы отряды рекрутов. Население дрогнуло. Оно начало понимать, что этот режим их не совсем устраивает. Тысячи ребят покидали родные кишлаки, уходя дезертирами в горы.

В феврале восемьдесят первого счастливый Бабрак Кармаль возглавляет делегацию Афганистана на XXVI съезде КПСС. Сидя в Президиуме съезда, он еще раз убеждается в правоте своего выбора, решая быстрее, более форсированно вести свой народ по пути социализма. Он отмахивается даже от объективных цифр, стараясь не замечать очевидного. Уже на второй год его правления падает промышленное производство, добыча каменного угля, соли, химических удобрений.

Загоняемые в кооперативы крестьяне отказываются работать, не понимая, для чего тогда им раздали землю.

Сокращается общая площадь посевных, падает производство хлопка, сахара, растительного масла.

В марте восемьдесят первого правительство даже вынуждено отменить задолженность более четырех миллионов людей по земельному налогу, практически каждый третий крестьянин на грани разорения.

Принимается драконовский «Закон о воде», где в нарушение всех принципов шариата определяется кому, как и сколько платить за использование воды.

Понимая, что его образования и сил явно не хватает, Бабрак Кармаль выдвигает на пост Председателя правительства своего старого соратника и друга Султана Али Кештманда, достаточно опытного, сорокапятилетнего экономиста и бывшего министра планирования.

Но маховик уже раскручен. Тысячи оставшихся без земли крестьян, разорившихся, бежавших от принудительной воинской повинности, становятся опорой оппозиции, благо в оружии и деньгах нет недостатка.

Гнев народа направляет мусульманское духовенство, почти полностью отстраненное от решения национальных проблем. Подстрекаемое с двух сторон, справа из Пакистана и слева из исламского Ирана, мусульманское духовенство объявляет войну неверным.

Это еще не полномасштабная война, которая начнется через полтора-два года. Но это уже партизанские действия против своих отступников и помогающих им, пришедших с севера, таких непонятных «шурави».

В Москве в это время куда больше обеспокоены событиями в Польше. Оппозиционная властям «Солидарность» приобретает невиданный размах, принимает такие формы, что впору говорить о самом существовании социалистического строя в соседней стране.

Суслов и Устинов настаивают на военном решении вопроса, но неожиданно Андропов и Громыко проявляют непонятную на первый взгляд гибкость.

Умный Андропов, уже просчитавший все варианты, знает, как мало осталось править Брежневу. Он понимает, что польская авантюра станет катастрофой в Европе, оттолкнет от СССР всех союзников в третьем мире, уже в период его собственного правления. После Афганистана, и без того вызвавшего грандиозный скандал, нельзя вводить войска в соседнюю Польшу. Это будет воспринято во всем мире, как постоянное стремление советской империи решать свои вопросы исключительно с помощью танков, путем военной экспансии. Да и Президент Рейган, далеко не либеральный Картер. Он просто так не смирится с вторжением в Польшу.

Подобные идеи разделяет и Громыко, понимая, как трудно выглядеть миротворцем, смотря на весь мир из танковой щели.

Брежнев, который почти не занимается делами в этот последний для себя год, тоже отказывается от силового решения вопроса.

По предложению Политбюро ЦК КПСС в Польше убирают чересчур мягкого, нерешительного Станислава Каня и на его место выдвигают генерала Войцеха Ярузельского, бывшего министра национальной обороны, уже ставшего к тому времени и Председателем Совета Министров страны.

К ноябрю в руках Ярузельского все высшие посты в партии и правительстве. Этому генералу, немного на-. поминающему другого чилийского генерала, также ставшего диктатором, постоянно появляющемуся в черных очках, советские руководители доверяют гораздо больше.