Родники мужества - Иван Выборных

Нужно держаться наличными силами и средствами. Кстати, еще до начала этой вот атаки на танкоопасные направления им брошены все переправленные на плацдарм орудия и бронебойщики. Их, конечно, мало, но...

Бой завязался жестокий. Бойцы и командиры корпуса мужественно сдерживали врага. Подбиты несколько фашистских танков и самоходок. И все-таки силы слишком неравны.

Первым попятился батальон, оборонявший Тарханы. Затем яростная схватка разгорелась за высоту 16,6. Трижды она переходила из рук в руки. И все-таки осталась за противником.

Пять часов не смолкая гремел бой на плацдарме. Утих он лишь к ночи. В этот день мы понесли гораздо большие потери, чем 2 ноября. И все-таки было достигнуто главное: плацдарм остался за нами, противник не прошел. Советские воины снова проявили величайшую стойкость и мужество, готовность к самопожертвованию во имя победы. Их ничто не могло сломить: ни бессонные, полные предельного напряжения ночи, ни яростные атаки превосходящих сил противника днем. Они сражались как герои. Вот только один из таких примеров.

...Высоту под Ашкаданом обороняли роты, которыми командовали старшие лейтенанты Васильченко и Наездников. На их позиции враг предпринимал одну атаку за другой. Наконец гитлеровцам удалось обойти высоту и ударить по ней с тыла. Однако и это не принесло им успеха. Васильченко и Наездников быстро организовали круговую оборону, наладили централизованное управление огневыми средствами, своевременно осуществляли маневр ими. Атака фашистов снова захлебнулась.

Рассвирепевшие гитлеровцы бросили на смельчаков танки. А гранат у защитников высоты — единицы. Использовали [42] их только наверняка. Сожгли несколько броневых машин. Погибли все до единого, но не ушли с высоты...

* * *

Трудные бои в эти дни вела и 257-я дивизия полковника А. Г. Майкова. Здесь особенно упорные схватки разгорелись на участке обороны батальона, которым командовал капитан Иван Лихой. Он в полной мере оправдывал свою фамилию. В один из отчаянных моментов, когда нужно было как-то подбодрить уставших бойцов, комбат сказал:

— Держись, ребята! Не унывай! Мы с вами пройдем и Крым, и дым, и медные трубы!

С его легкой руки эти немудреные слова пошли потом гулять по всему плацдарму, вызывая в людях приливы какой-то даже веселой удали. А это было в данной обстановке очень важно.

Сам Иван Лихой сражался с завидной отвагой и, несомненно, умножил бы свою славу героя, если бы не роковая фашистская пуля, оборвавшая его жизнь.

Случилось это в момент отражения очередной атаки врага. Ее гитлеровцы, как всегда, начали после массированного артиллерийско-минометного налета. А потом вперед пошли густые цепи автоматчиков. Их поддерживали фланкирующим огнем пулеметы.

Бойцы комбата Лихого приготовились к бою. Они хорошо понимали, что он будет особенно ожесточенным: фашистов раза в три больше, чем обороняющихся.

Правда, помогли наши минометчики, открыв огонь как по густым цепям врага, так и по его пулеметам. Но это не остановило атакующих. Гитлеровцы лишь прибавили шагу, торопясь выйти из зоны обстрела.

Вот их цепи уже совсем близко. Комбат приготовился было подать команду на открытие огня, как вдруг почти над головами наших бойцов пронесся краснозвездный штурмовик. Он с ходу обрушил на фашистов шквал свинца из пушек и пулеметов.

Ошеломленные неожиданным ударом с воздуха, гитлеровцы залегли. Этим-то немедленно воспользовался Иван Лихой. Выпрыгнув на бруствер, он распрямился во весь рост и крикнул:

— В атаку, вперед! [43]

Батальон в едином порыве поднялся вслед за своим храбрым командиром. В считанные минуты вражеские цепи были смяты и обращены в бегство.

Так была отбита шестнадцатая только за один этот день атака гитлеровцев, последняя для отважного комбата капитана Ивана Лихого...

Итак, 257-я стрелковая дивизия не отошла ни на шаг. Правда, на это были затрачены значительные усилия. Достаточно сказать, что к исходу дня у бойцов этого соединения почти не осталось боеприпасов. Бронебойщики имели по 1–2 патрона на ПТР, в ротах — по 3–4 противотанковые гранаты на подразделение.

Но наступила ночь, и можно было посылать бойцов-носильщиков через Сиваш. Снова неимоверно трудные километры по ледяной воде и вязкому илу, снова боль намятых плеч от снарядных и патронных ящиков, коробок с продовольствием и медикаментами, бочек с пресной водой. И бессонная ночь.

А с рассветом — в новый бой.

* * *

Между тем гитлеровцы, подтянув свежие силы, 4 ноября обрушились теперь уже на оборону дивизии генерал-майора Г. Ф. Малюкова. Первым принял на себя этот удар полк под командованием подполковника Воронова. Он занимал оборону в узком межозерном дефиле. И выдержал, не дрогнул под мощнейшим натиском врага, хотя фашисты и бросили в бой более сотни танков и САУ.

И цементирующей силой в невиданной стойкости бойцов и командиров этой части были, естественно, коммунисты и комсомольцы. В частности, мне рассказали об одном из них — старшине Борисове. Этот коммунист в любую самую трудную минуту помнил о своем партийном долге, словом и личным примером вдохновлял бойцов. Во время коротких передышек между очередными вражескими атаками он шел к воинам, чтобы узнать их настроение, помочь им, подбодрить того, кому было особенно тяжело.

Как-то Борисов обратил внимание на двух бойцов, которые, судя по всему, впервые оказались в столь жаркой переделке. Так оно и было на самом деле. Из завязавшегося разговора старшина выяснил, что красноармейцы Французов и Черкашин еще не обстрелянные воины и [44] первый бой, да еще такой тяжелый, подействовал на них угнетающе.

— Не надо опускать крылья, хлопцы, — посоветовал им старшина Борисов. — Не дело это. Таких вражеские пули особенно любят. А вот смелые да отважные в любом пекле выживают. Не верите? Хотите, я вам по этому поводу один случай расскажу?

— Хотим, — первым отозвался Французов.

— Так вот, — начал Борисов. — Когда я еще на Кавказе воевал, то знал там одного бойца. Звали его Федором Максимовичем. А фамилия у него необычная — Забой. И вот однажды этот самый Забой с группой товарищей оказался отрезанным от своего подразделения. Дело худо. Ведь окружение же! Но не дрогнули бойцы. Заняли круговую оборону. Командование группой взял на себя Забой. Два дня бились, немало фашистов к земле свинцом пришили. И своих друзей-товарищей, конечно, теряли. И вот осталось из всей группы только несколько человек. Да и те сплошь раненые. Боеприпасы на исходе. Что делать? А тут еще фашисты несколько пушек подтянули. Выходит, конец...