Татары и русские в едином строю - Александр Широкорад

Уже в конце XIX в. начались попытки реабилитации Невского, ну а после 1938 г. его у нас превратили из доносчика в заступника за Андрея. Мол, к хану Сартаку он поехал не служить, а наоборот – спасать брата.

Одна беда – нет у лакировщиков истории никаких достоверных аргументов, хоть чем-то подтверждающих их точку зрения. Нет аргументов, так высосем их из пальца. Вот, к примеру, интересный пассаж: «Прежде всего – Андрей отправился не в Швецию, а к сыну своего мнимого врага – Василию, княжившему в Новгороде по отъезде отца… “Очевидно, – справедливо говорит Беляев, – Андрей не побежал бы к сыну своего врага, боясь, что его непременно выдадут татарам: да и в Новгороде бы его действительно схватили и отослали к хану, ежели бы в самом деле Александр был враг Андрею”»[64].

Увы, забыли ребята, как новгородцы несколько раз выгоняли князя Александра из города. А через три года, в 1255 г., новгородцы выгонят прочь четырнадцатилетнего Василия, сына Александра Невского, с его небольшой дружиной.

Князь Андрей Ярославич же приехал не к двенадцатилетнему Васе, а к Господину Великому Новгороду, где его хорошо помнили по Ледовому побоищу. Как видим, опровергнуть «изыскания лакировщиков истории» несложно, но нудно. Гораздо интереснее, на мой взгляд, был ли донос Александра на Андрея ложным. Или действительно, как полагает ряд историков, Андрей и Даниил Галицкий заключили тайный антитатарский союз и готовились свергнуть «иго»? Увы, опять огорчу читателей, никаких достоверных данных на сей счет нет. Другой вопрос, что бойцовый характер Андрея вряд ли мог мириться с подчинением Руси басурманам.

Одним из первых деяний нового великого князя владимирского Александра был поход на Новгород, жители которого выгнали его сына Васю. До битвы дело не дошло, новгородцам пришлось покориться Александру. Как гласит летопись: «Посол Александров явился на вече и объявил народу волю княжескую: “Выдайте мне Ананию посадника, а не выдадите, то я вам не князь, еду на город ратью”. Новгородцы отправили к нему с ответом владыку и тысяцкого: “Ступай, князь, на свой стол, а злодеев не слушай, на Ананию и всех мужей новгородских перестань сердиться”. Но князь не послушал просьб владыки и тысяцкого. Тогда новгородцы сказали: “Если, братья, князь согласился с нашими изменниками [т. е. со сторонниками князя. – А.Ш.], то бог им судья и св. София, а князь без греха”, – и стоял весь полк три дня за свою правду, а на четвертый день Александр прислал объявить новое условие: “Если Анания не будет посадником, то помирюсь с вами”. Это требование было исполнено: Анания свергнут, его место занял Михалко Степанович, и Василий Александрович опять стал княжить в Новгороде»[65].

В 1255 г. умер Батый. Ему наследовал болезненный сын Сартак. Он процарствовал около двух лет, и в 1257 г. Золотая Орда досталась брату Батыя Берке, которому было примерно 56 лет. Одним из первых мероприятий нового хана стала всеобщая перепись населения Руси на предмет взимания дани. Замечу, что это была вторая татарская перепись. Первая проводилась в 1246–1250 гг., но, судя по всему, прошла неудачно.

И вот в 1257 г. приехали татарские численники и начали перепись в Суздальской, Муромской и Рязанской землях. Переписывали всех, за исключением игуменов, чернецов, священников и клирошан.

О татарской переписи в Новгороде узнали в начале лета 1257 г. Несколько недель город был в смятении. И вот в Новгород приехал Александр Невский с татарскими послами, которые потребовали десятины и тамги[66].

Новгородское вече не согласилось с требованием татар. Горожане послали богатые дары Берке и отпустили послов с миром. Замечу, что даже Василий, сын Невского, княживший в Новгороде, был против дани татарам. При приближении отцовской дружины Василий бежал в Псков. Каким-то способом Александру удалось схватить сына и отправить его в Суздаль, а потом он жестоко расправился с руководством дружины Василия. Это был единственный успех Невского, обложить же вольный Новгород данью ему не удалось.

В начале 1259 г. перед Новгородом вновь появились Александр с войском и татарские послы – «окаянные татары сыроядцы». Появиться в городе «сыроядцы» не рискнули и стали просить Александра: «Дай нам сторожей, а то убьют нас». И Невский велел посадскому сыну и детям боярским по ночам охранять татарских послов. Но татарам вскоре наскучило ждать. «Дайте нам число, или побежим прочь», – говорили они.

Александр начал шантажировать новгородцев, и, заметим, делал он это не бескорыстно. Как писал историк Н.И. Костомаров: «Этот платеж выхода привязал его [Новгород. – А.Ш.] к особе великого князя, который был посредником между ханом и князьями и русским народом всех подчиненных земель»[67].

В конце концов новгородцы уступили, «и начали ездить окаянные татары по улицам, переписывая домы христианские». Закончив перепись, татары уехали, вскоре уехал и Александр, оставив в Новгороде своего второго сына Дмитрия.

Новгородцы подчинились силе, а не авторитету Невского. Как только он умер, Дмитрий был с позором изгнан из города. Новым князем новгородцы взяли себе младшего брата Невского Ярослава Ярославича. Одним из достоинств нового князя была его жена – дочь новгородского боярина[68].

Как писал Костомаров: «Заключая договор с Ярославом, новгородцы припомнили ему, что прежний князь делал насилия Новгороду, но того вперед не должно быть. В самом деле, обращение князя с Новгородом и Новгорода с князем в это время носит признаки равенства. Ярослав, говоря с новгородцами, выражался о князьях так: “Братия мои и ваши”. В 1269 году Новгород не поладил с князем за то, что он употреблял во зло право охоты около города, держал много ястребов, соколов и собак, выводил из города иноземцев и делал поборы: – вече судило его и изгнало. Напрасно Ярослав хотел примириться с вечем и присылал сына своего Святослава. – “Простите мне этот раз, – говорил он через сына, – вперед не буду так поступать; целую крест на всей воле вашей”. Новгородцы закричали: “Мы не хотим тебя! Ступай от нас добром, а не то прогоним тебя, хоть тебе и не хочется идти от нас!”»[69].

Но вернемся к началу 60 х гг. XII в. Для сбора дани на Русь начали прибывать татарские баскаки[70]. В 1262 г. по Руси прокатились восстания, направленные против баскаков. Так, в ходе восстания в Ярославле горожане убили баскака Изосима, бывшего монаха, принявшего мусульманство. Возможно, это был тот самый нижегородский монах Ас-Азим, который в 1237–1238 гг. был проводником у татар и булгар. Баскак Буга публично покаялся на вече в Устюге, вымолил прощение и принял православие.

В 1263 г. Александр Невский вновь едет в Орду. По одной версии, он хотел уговорить хана организовать карательную экспедицию на Русь в связи с восстанием 1262 г. По другой – Александр поехал для переговоров об участии русских войск в походе золотоордынцев в Персию.

Александр провел несколько месяцев у хана Берке, а затем отправился домой. По дороге великий князь заболел и 14 ноября 1263 г. умер в Городце на Волге. Перед смертью князь постригся в монахи под именем Алексея.

Тело князя было перевезено во Владимир. При встрече останков митрополит Кирилл устроил грандиозное представление, на которое собралась большая часть населения города. «Чада моя милая! – возвестил Кирилл. – Зайде солнце земли Суздальской Благоверный великий князь!» «Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди восклицали: “Уже погибаем!”»[71]

Так у нас начался культ Александра Невского. Потом его забыли на сто с лишним лет. Но вот накануне Куликовской битвы московскому князю Дмитрию Ивановичу срочно потребовалась моральная поддержка. А, как известно, чудо всегда происходит, когда на то есть социальный заказ. И тут в одну прекрасную ночь иноку владимирского Богородицкого монастыря привиделся князь Александр Ярославович. Монахи разрыли его могилу и обнаружили там нетленные мощи. Князь Александр Ярославович был оперативно канонизирован и вошел в пантеон московских святых.

В общерусский пантеон Александр Невский был введен лишь в 1547 г. Читатель помнит, что это был год венчания на царство Ивана IV (еще не Грозного). Тут тоже понадобились знаменитые и желательно святые предки.

В дальнейшем легко заметить, что всплески популярности Александра Невского совпадали по времени с конфликтами с нашими соседями – шведами и немцами, например, в начале XVIII в. в ходе Северной войны или в конце 30 х гг. ХХ в. при обострении отношений с гитлеровской Германией.

Петру I для укрепления престижа новой столицы потребовались мощи. И вот по его распоряжению и при его личном участии мощи Александра Невского (а точнее то, что от них осталось после пожара 1491 г.) были перенесены из заштатного Владимира в стольный Санкт-Петербург. Не считаясь с церковными традициями, Петр даже чествование Александра Невского перенес с 23 ноября (день погребения князя во владимирском Рождественском монастыре) на 30 августа – день заключения знаменитого Ништадского мира.