Американские партизаны - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Графиня стала понемногу приходить в себя, но лицо ее выражало теперь не только тревогу, но и сильное удивление. Что хотела сказать подруга? Почему она так обрадовалась, узнав, что «он» в тюрьме?
А Луиза и впрямь чувствовала облегчение.
— Я предполагала, что его уже нет на свете. Я боялась, что его убили или что он погиб где-нибудь в техасских прериях.
— Карамба! — вскричала, прерывая ее, графиня, которая иногда не могла удержаться от подобных восклицаний, затем прибавила: — Что вы хотите сказать, упоминая о техасских прериях? Я не слыхала, чтобы Руперто там когда-нибудь был.
— Руперто? — повторила Луиза, и тотчас радость на ее лице сменилась прежней тоской. — А я думала, что мы говорим о Флорансе Кернее!..
Обе давно уже поведали друг другу тайны их сердец, и Луиза прекрасно знала, кто таков Руперто. Она знала, что он принадлежал к хорошей фамилии и был храбрым воином. Но, как и прежде дон Игнацио, он состоял в побежденной партии, большинство членов которой оказались в ссылке либо отошли от политики и жили в своих отдаленных поместьях. Руперто уже давно не показывался в Мехико, многие предполагали, что он скрывался в горах, говорили также, что он сделался начальником шайки сальтеадоров, не раз обагривших кровью дорогу в Акапулько в том месте, где она прорезает горы. Эта арена многочисленных преступлений получила название «Cruz del Marques».
Но многие подробности были до сих пор неизвестны дочери дона Игнацио. — Простите мне мою ошибку, Изабелла, — сказала она, обнимая подругу и нежно прижимая ее к сердцу.
— Скорее я должна просить у вас прощения, — ответила графиня, заметив впечатление, произведенное на Луизу ее ошибкой. — Я должна была выражаться яснее, но вы знаете, что все мысли мои сосредоточены на моем дорогом Руперто.
Ей, конечно, следовало понимать, что, в свою очередь, мысли ее подруги заняты одним лишь Флорансом Кернеем.
— Вы говорите, Изабелла, что его заключили в тюрьму. Но кто же это сделал и почему?
— Кто сделал? Понятно, стража по распоряжению правительства. А почему? Потому что он принадлежит к либеральной партии, это его единственная вина. И знаете ли, что я вам еще скажу? Его обвиняют в том, что он сальтеадор!
— Его могут обвинять, но быть он им, конечно, не может. Впрочем, меня уже ничто не удивляет в поступках людей, пользующихся властью. Дон Руперто никогда не унизил бы себя, став бандитом.
— Бандитом?! Мой Руперто, самый ярый патриот и честнейший человек в мире!..
— Где же и когда его захватили?
— Где-то в окрестностях Сан-Августина, уже некоторое время назад, но я только что узнала об этом.
— Странно, на прошлой неделе я несколько дней провела в Сан-Августине и ничего об этом не слышала.
— Потому что это делается тайно. Дон Руперто жил где-то в горах. Слишком храбрый, чтобы быть осторожным, он спустился в Сан-Августин, и кто-то его предал.
— Где же он теперь, Изабелла?
— В тюрьме.
— Но в какой тюрьме?
— Вот это-то я и хочу узнать! Пока мне известно только, что его обвиняют в разбое. Сантиссима! — воскликнула она, нервно топча ножками веер. — Пусть клеветники поостерегутся! Он им отомстит, когда его оправдают, ведь правда всегда выходит наружу. Сметь подозревать Руперто в разбое!..
После первой вспышки подруги заговорили наконец немного спокойнее. При этом выяснилось, что взгляд на положение вещей был у них совершенно различный. Одна знала, что возлюбленный ее в тюрьме, и приходила от этого в отчаяние. Другая надеялась, что и ее милый попал туда же, но уверенность в этом доставила бы ей отраду.
Графиня, в свою очередь, начала расспрашивать подругу.
— Теперь я понимаю, дорогая, почему вы подумали, что я говорила о Флорансе. Вы полагали, что он среди пленных, которые только что прибыли. Неправда ли?
— Если бы я смела надеяться!..
— Предприняли ли вы что-нибудь, чтобы узнать это?
— Да, я послала человека в Такубаю, куда, я слышала, их отвели.
— Но большинство, как я слышала, попало в Аккордаду.
— Как! В эту ужасную яму, с самыми подлыми негодяями! Ведь техасцы -военнопленные, их не могли подвергнуть такому унижению!
— Однако это именно так. Я узнала об этом от Сантандера.
Упоминание имени, да еще в сопоставлении с предметом разговора, произвело на Луизу сильное впечатление. Она то краснела, то бледнела при воспоминании о ненависти, существовавшей между Сантандером и Кернеем. Страшно встревоженная, она почти не слышала графиню, продолжавшую свои расспросы.
— Кому вы это поручили?
— Я послала Хосе.
— Отлично, он вполне заслуживает доверия и довольно толковый, но, дорогая, он не более как слуга, и в Такубае ему будет трудно получить нужные сведения. Снабдили ли вы его деньгами?
— О да, мой кошелек в его полном распоряжении.
— Возможно, именно ваш кошелек и будет золотым ключом, который откроет двери тюрьмы дона Флоранса, если только он там.
— Надеюсь, что да!
Подобная надежда молодой девушки показалась бы очень странной человеку, не знающему обстоятельств дела.
— Чего бы я ни дала, чтобы узнать, что он жив!
— Вы это скоро узнаете. Когда должен вернуться Хосе?
— Ему пора уже вернуться. Когда вы пришли, я как раз высматривала его. Может быть, пока мы разговаривали, он уже возвратился.
— Дорогая, какое совпадение! Я сделала то же самое, что и вы, и жду возвращения моего посланца, которому поручила узнать об участи Руперто. И раз уж такова судьба, будем вместе ждать вестей, каковы бы они ни были… Что я вижу! — воскликнула она, поднимая с полу пригласительный билет, брошенный Луизой. — Приглашение с предложением кареты и любезной припиской его светлости! Вы собираетесь поехать?
— Нет, и не думаю. Мне его любезности противны.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поехали. Да и отец ваш, наверное, пожелает.
— Но вам-то к чему это?
— Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой.
— Я должна прежде узнать, что скажет отец.
— Я уверена, что…
Ее прервал шум шагов. По лестнице поднимались двое. Это были оба посланные, случайно возвращавшиеся одновременно. Девушки поспешно вышли им навстречу. Слуги стояли, обнажив головы, один — перед графиней, другой -перед Луизой. Так что ответы их были слышны обеим. Впрочем, они и не собирались ничего скрывать друг от друга.
— Сеньорита, — сказал Хосе, — того, о судьбе которого вы приказали мне узнать, нет в Такубае.
Луиза страшно побледнела и воскликнула:
— Вы больше ничего о нем не узнали? — Однако ответ сразу привел ее в себя. — Вы видели дона Флоранса?! Но где же, говорите скорее!
— В Аккордаде.
— В Аккордаде! — повторил, как эхо, другой голос. Это сказала графиня, которая узнала, что ее возлюбленный находится в той же тюрьме.