Заражение (СИ) - Андрей Ковалев

— Клемент, где Его Святейшество и губернатор? — раздраженно спросил капитан гвардии у старого дворецкого.

— Его Святейшество кардинал Роли вместе с боевыми монахами еще вчера вечером отбыл по какому-то неотложному делу в Монастырь Святого Франциска. А милорд Россини утром отправился на ярмарку, чтобы выступить там с речью, — слегка поклонившись, ответил седоусый дворецкий. В голосе Клемента абсолютно не было страха, будто такие явления, как бродящие по городу мертвецы-каннибалы были для него делом обыденным. И абсолютно его не волновали.

Анри чертыхнулся. Скорее всего, губернатор теперь тоже был мертв. Во всяком случае, бросать это убежище и бежать сломя голову на площадь, чтобы проверить, жив ли милорд Россини у капитана городской гвардии не было никакого желания. Если милорд с его усиленной охраной выжил — что же, хорошо. Нет — бывает. Многие умрут сегодня. А вот то, что кардинал отбыл из города с боевыми монахами, было плохо. Старый гриб как будто чувствовал, что сегодня в городе запахнет жареным и решил смыться подальше, на самую границу с Фиорентиной. А магическая поддержка была бы как нельзя кстати.

Набат звонил, не переставая, начиная действовать на нервы, и у Анри вдруг возникло стойкое желание добраться до колокольни и сбросить этого треклятого звонаря, лишь бы только этот звон прекратился.

— А хронист Вильгельмо? Хотя бы он сегодня в замке? — раздраженно спросил Анри.

Клемент утвердительно кивнул головой:

— Да мессир. Он в библиотеке Южного крыла.

— Отлично. Хоть кто-то на месте, — с облегчением выдохнул дознаватель, тяжелой поступью направляясь в сторону библиотеки.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался старый слуга.

— Да. Бери все самое необходимое, Клемент. Чувствую, скоро нам нужно будет бежать как можно дальше из города.

Доктор и маг

Вопреки мнению Анри, доктору Вильямсу удалось уцелеть, и теперь он сидел, трясясь как осиновый лист в одной из комнат больницы Святого Симона. В отличие от остальных он прекрасно понимал, кто эти буйные. Ибо совсем недавно десяток бывших пиратов — абордажников, которых сегодня он намеревался отвезти на кладбище Саронна, вдруг встали со столов и весьма резво погнали доктора по лабиринту больничных коридоров. Что они хотели Вильямс не знал, однако отчего-то был уверен: вернувшиеся с того света отнюдь не хотели поделиться с доктором тайнами о загробной жизни.

На счастье доктора, воскресшие абордажники, совсем растеряли остатки мозгов: дверь палаты, в которую влетел обезумевший от ужаса Вильямс, открывалась в коридор, и внутри не было никаких запоров. Огромный кованый засов был снаружи. Однако гнавшиеся за ним мертвецы даже не думали распахнуть створку и сожрать трясущегося доктора. Вместо этого, они просто злобно выли под окованной железом дверью палаты для особо опасных больных и скребли когтями по металлическим листам, пытаясь добраться до уважаемого в городе человека. Сколько времени он уже тут сидит Вильямс не знал: в комнате отсутствовали окна, и определить, который сейчас час, доктор не мог. А упыри под дверью выли, не переставая, обещая доктору все муки темного мира на своем непонятном языке.

Время тянулось и тянулось, а упыри под дверью и не думали замолкать. Прошла, казалось, вечность, перед тем как за дверью раздались спотыкающиеся шаги. Упыри затихли, очевидно, заметив новую жертву. Неизвестный пробормотал несколько бессвязных слов — и за дверью наступила полная тишина. А затем дверь открылась.

Спасший доктора человек был в высоких почти до колен ботфортах, синих шароварах из тонкого лирийского шелка и одной белой нательной рубахе. Высокий, тощий, с худым скуластым лицом, усыпанным веснушками. Длинные почти до плеч черные волосы еще недавно были собраны в хвост, однако теперь растрепались и висели неровными прядями и время от времени человек поправлял, отбрасывал их со лба, чтобы не лезли в глаза.

— Вильямс, с-с-старый ты ч-ч-черт, я знал, что ты где-то тут, — едва выговорил незнакомец, уставившись на доктора. — Чего т-т-ты тут расс-с-с-елся? — спросил он, оживленно жестикулируя открытой бутылкой вина.

Сейчас доктор был готов расцеловать старого знакомого, к которому еще вчера относился с недоверием и страхом.

— Вильмонт, — с облегчением выдохнул доктор, вставая с соломенного матраса и обнимая старого друга. — Тебя прислал сам Вигхард.

— В Пекло т-т-т-твоего Вигхарда, — едва выговорил Вильмонт, протягивая другу бутылку вина. — Выпей. Луч-ч-шее лирийское вино.

Вильямс с радостью выхватил бутылку из широкой ладони знакомого и жадно приложился к горлышку. Вильмонт с опасением уставился на темное стекло, содержимое которого стремительно перетекало в пересохшее от жажды горло.

— Тихо. Хватит. Осс… оставь мне немного.

— Каким ветром тебя занесло в Руж? — спросил Вильямс, возвращая порядком опустевшую бутыль хозяину.

Вильмонт Ларро был знакомцем доктора еще с детства. Они даже вместе поступили в Университет Руж и весело дебоширили в Студенческом Городке. Вильмонт был первым на курсе, подающим надежды магом, который вскоре получит патент Инквизиции. Однако у подающего большие надежды мага был один существенный недостаток: страсть к выпивке. А напившись, он шел искать приключения, которые, впрочем, нередко находил. Драки, частые дуэли и ночевки в караулках стражи и смелые высказывания в адрес Инквизиции привели к нему пристальное внимание Охотников За Ересью. Перспективного студента отчислили из университета, и Вильмонт подался в алхимики. И едва избежал костра за торговлю зельями без патента Инквизиции. К тому времени Вильямс, ставший доктором и попавший на работу в больницу Святого Симона, начал сторониться старого друга, справедливо полагая, что Вильмонт со своими рисковыми идеями приведет его на эшафот или в тюрьму. А затем Ларро уехал из Баланжира. По слухам, он попал на службу к одному из Дожей Фиорентины. Однако сам доктор больше не видел старого друга. До этого момента.

Вильмонт тяжело бухнулся на пол рядом с приятелем, приваливаясь к шершавой стене из серого камня.

— Что творится в городе? — спросил Вильямс.

— П-п-паршиво все в городе, — с трудом ворочая языком, ответил Ларро. Он ничуть не изменился за те десять лет, что доктор его не видел. — По городу бродят целые толпы этих вар… вудр… вурдалаков. Мне к-к-кажется, что горожане тоже начали превращаться. И все эти полчища теснят стражу и канониров. Здания горят, люди бегут. И так с самого утра.

— А сейчас сколько времени?

— З-з-а полдень, — устало махнул рукой несостоявшийся маг. — И все выползло отсюда. Ты развел зомбятник? — живо поинтересовался Вильмонт у доктора. — Никогда не сомневался, что ты способен на авантюру.

Маг тряхнул вихрастой головой и с одобрением хлопнул Вильямса по плечу. Тот вздрогнул, но промолчал. Ларро тоже замолк, закинув голову и уставившись в потолок. В маленькой темной каморке повисло молчание.

— И д-д-долго ты собир. — р-рался здесь сидеть? — заикаясь, спросил, наконец, Вильмонт старого приятеля.

— Пока что-нибудь не придумал бы? — огрызнулся Вильямс. — Ну, или пока кто — нибудь вроде тебя не пришел бы на помощь.

— А теперь что думаешь? — спросил Ларро, обернувшись к Вильямсу.

— Думаю, пора убираться подальше отсюда. Туда, где безопасно, — немного подумав, ответил доктор.

— А я бы лучше остался здесь, — мечтательно протянул Ларро, запрокинув вихрастую голову к потолку и уткнувшись затылком в шершавую серую стену. — В городе много шума. Да и упыри бродят. А здесь хорошо. Тихо. И стены толстые. Эти твари сюда не забредают…

— Но лучше убраться из города. А еще лучше — из страны. Если дела и вправду так плохи, как ты говоришь, — перебил Вильямс мага.

— Скоро тут станет еще хуже, — мрачно обнадежил Вильмонт, достав из кармана штанов резную трубку, и трясущимися руками пытаясь набить ее табаком — Всему миру скоро придет крах. И все состояния, которые веками наживали благородные дома, вся власть и величие королей, их влияние и связи не будут стоить ничего. А в цене среди вновь образованных государств будет порох, пули, да арбалетные болты.

Руки Вильмонта тряслись, и дорогой фиорентийский табак сыпался на грязный каменный пол. Маг злился, «добрым словом» вспоминая Рихарда и Вигхарда, бесов, Темных Вестников и бойцов Небесного Воинства. Вильямс наблюдал за всеми этими манипуляциями с какой-то спокойной отрешенностью, будто смотрел на все это со стороны. Это было даже забавно: два здоровых мужика сидят в приоткрытой камере для сумасшедших, и мелят какую — то чушь. При этом, один из беседующих не переставая богохульствует и сквернословит. Однако Близнецам до этого словно нет никакого дела, поэтому они пропускают слова смертного мимо ушей.