Тридцатилетняя борьба, или Новейшая история России - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Горбачев все еще носился с «Новоогаревским процессом». Но главы республик входили во вкус самостоятельности и все меньше считались с ним. О каких-то хозяйственных делах договаривались между собой напрямую, без союзного правительства. Прежние проекты союзного договора отвергали, его снова и снова переделывали. Ельцин еще в 1990 г. высказывал идею — зачем вообще нужны центральные органы власти? Упразднить их, а важнейшие вопросы решать советом руководителей республик… Сейчас и советники подсказывали Борису Николаевичу: Горбачев цепляется только за собственное положение. Зачем он нам нужен?

8 декабря 1991 г. на правительственной охотничьей усадьбе Вискули в Беловежской пуще встретились Ельцин, президент Украины Кравчук и председатель Верховного Совета Белоруссии Шушкевич. Предлогом было договориться о поставках российских нефти и газа на Украину и в Белоруссию. Но Борис Николаевич заранее тайно перемолвился с партнерами — «новоогаревский процесс» зашел в тупик, и надо искать «новые решения». Приехав с командой помощников, Гайдаром, Бурбулисом, Козыревым, Шахраем, он привез эти «решения». Проект договора о Содружестве Независимых Государств, СНГ, а «Союз ССР… прекращает свое существование». Как свидетельствовал начальник охраны Ельцина Коржаков, коньяк и зубровка лились рекой. Пьяные главы трех республик подписали договор.

Первый сигнал в Москву полетел от белорусского КГБ, было сразу доложено Горбачеву. К Вискулям выдвинулся спецназ КГБ, ждал команды на арест заговорщиков, но ее не последовало [4]. Беловежские соглашения стали неожиданностью даже для «правой руки» Бориса Николаевича, вице-президента России Руцкого. Он помчался к Горбачеву, предлагая немедленно арестовать Ельцина. Но тот ответил: «Не паникуй… У соглашения нет юридической основы… Прилетят, мы снова соберемся в Ново-Огарево. К Новому году будет Союзный договор!» [54] Позже Горбачев оправдывался, будто не желал кровопролития, гражданской войны. И лишь в 2014 г. в эфире «Русской службы новостей» он озвучил истинные причины своего поведения: «После подписания Беловежского соглашения Ельцин сначала позвонил и доложил Бушу, а потом уже мне». Конечно, при таком раскладе спорить не приходилось.

Били тревогу народные депутаты СССР, собрали подписи о созыве чрезвычайного съезда. Но Горбачев его так и не созвал. Зато Верховный Совет РСФСР ратифицировал соглашения и денонсировал договор 1922 г. об образовании СССР. А 21 декабря в Алма-Ате встретились президенты союзных республик, и еще восемь из них присоединились к СНГ. Запад признал эти перемены мгновенно! Буквально с ходу! Всего через два дня Россия официально заняла место СССР в Совете безопасности ООН.

25 декабря в 19:00 Горбачев выступил по телевидению. Объявил, что в связи с созданием СНГ прекращает свою деятельность на посту президента «по принципиальным соображениям». И вот это для постановщиков спектакля совсем не было неожиданностью. Потому что сразу же после обращения президента, в 19:38, на его резиденции в Кремле был спущен государственный флаг СССР и поднят трехцветный, российский. Подготовились заранее. История Российской Империи завершилась заговором и сфальсифицированным «отречением» Царя. История СССР завершилась реальным, перед всем народом, отречением Горбачева. Причем его никто не принуждал. Однако бороться он даже не пытался. Очевидно, намекнули, как в свое время Львову или Керенскому, — пора…

Глава 4

На пороге новой эры

Население СССР насчитывало более 290 млн человек. Многие ли из них в последние дни 1991 г. и в начале следующего задумывались и осознавали, что они встречают не только новый год, а переходят в другой мир, в новую жизнь, совершенно не похожую на то, что было раньше? Нет, не многие. В полной мере это ощущали в республиках, где власть уже захватили националисты. В Эстонии, Латвии, Литве, Молдавии, Грузии. Ощущали в регионах, где уже накалялись конфликты, — в Приднестровье, Карабахе, Осетии, Абхазии. А для подавляющего большинства граждан известия о Беловежских соглашениях и уход в отставку Горбачева вовсе не воспринимались некой глобальной катастрофой.

Они, конечно, стали встряской — но только очередной. За последнее время их было слишком много, встрясок. Перестройки с фонтанами «гласности», размывающей привычные устои мировоззрения. Бурное размножение кооперативов, перемешанных с преступностью. Опустевшие прилавки магазинов с карточными системами «талонов». Непрерывные реформы, выборы, съезды, митинги, демонстрации, «путч ГКЧП». Приостановка деятельности компартии, роспуск комсомола. Народ устал от всего этого. А о Горбачеве никто не жалел. Рассуждали: хуже, чем при нем, все равно не будет. Хотя это было довольно наивно…

Советский Союз прекратил существование, а люди продолжали привычно ходить на работу. Ведь большинство заводов, фабрик, институтов, учреждений еще действовало. Еще выпускалась продукция по старым планам и заказам. Еще велись научные и технические разработки — которые так и останутся незавершенными. Правда, задержки зарплаты стали систематическим явлением, но к этому тоже привыкли, как-то выкручивались. Перестройка приучила людей и к дефицитам, перебоям с самыми необходимыми товарами, очередям. Но пессимисты опасались, что продукты совсем исчезнут, зимой 1991/92 гг. ждали голода. Многие (особенно пенсионеры, помнившие войну и послевоенные годы) сосредоточили свои усилия на собирании запасов. Отоваривали все талоны, закупали все, что можно приобрести без них. Забивали чуланы и прочие подходящие помещения крупами, макаронами, солью и пр.

И одновременно готовились к встрече Нового года! Это казалось «святым», эта традиция в любом случае соблюдалась. Спиртное продавали по талонам, в месяц на человека бутылка водки и бутылка вина. А когда люди шли эти талоны «отоваривать», им нередко предлагалась всякая гадость, вроде суррогатного портвейна или «стрелецкой». Но брали всё — вдруг и этого не будет? И брали даже непьющие: спиртное считалось ценнейшей «валютой», за бутылку можно было обеспечить любые услуги, нанять любого мастера. Ну а дефициты вроде шампанского доставали по месту работы. Централизованно составляли списки, администрация связывалась с торговой сетью. Впрочем, к концу 1991 г. стали множиться и «коммерческие» магазины, где имелось все, но очень дорого. И уж к Новому году народ, конечно же, позаботился.

В общем, праздновали — как было принято в советские времена. Не думая о том, что они кончились. Так же накрывались столы, хлопали пробки, лилось мерено и немерено. А по телевизорам так же шел «Голубой огонек». Гремела веселая музыка, кривлялись и дергались артисты, хохмили юмористы — кстати, их в перестройку развелось особенно много. Людей приучали ржать над всем окружающим, и над политикой, и над экономическим развалом, и над своей историей. А в целом получалось: над тем, что они русские, советские, поэтому не способны жить «как люди». И ржали, и тосты поднимали, поздравляли «с Новым годом, с новым счастьем»…

Нет, глубины катастрофы большинство населения не понимало. Подмена СССР мыльным пузырем СНГ воспринималась без особого трагизма, как нечто формальное (а то и закономерное, «прогрессивное»). Ведь и правительство Ельцина примерно так внушало: