Оружейный остров - Амитав Гош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернувшись в Сундарбан, он категорически отказался посещать школу, и ни мать, ни Пия не могли его заставить. На все их попытки мальчишка отвечал: “В интернете я узнаю куда больше, чем от любого учителя”.
Он и впрямь отменно управлялся с компьютером, да еще по-английски говорил, что твой американец, а потому имел источники дохода. К нему, вообще-то еще юнцу, за помощью обращались со всей округи. Типу начал зарабатывать, порой исчезал на несколько дней, но мать не знала, где он и откуда берутся деньги, а на ее вопросы он отвечал, что сотрудничает с центром по обработке телефонных обращений. Пришла пора подумать о колледже, да только Мойна уже утратила былую власть над сыном, который поступал как ему заблагорассудится. Он стал совсем чужим.
Мойна опять промокнула глаза и смолкла, глядя на рисовые поля и рыбные садки, мелькавшие за окном.
Я не мог и подумать, что мне суждено встретиться с Типу. Но в Басонти, когда мы шли по набережной, Мойна вдруг воскликнула:
– Ой, да вон же он! Типу!
– Где?
Она указала на невысокого худощавого парня, который, засунув руки в карманы джинсов, лениво шагал нам навстречу.
– Я и не знала, что он здесь. Наверное, Нилима-ди сообщила ему о вашем приезде. Только ее он и слушается.
В рассказе Мойны сын ее выглядел угрюмым озлобленным юнцом. Однако сейчас с одного взгляда стало ясно, что это личность совсем иного сорта: цепкий взгляд и порывистость движений наводили на мысль о голодной барракуде. Сходство с лоснящейся хищницей усиливали сияние серебряной вставки в ухе и высветленные пряди, торчавшие на макушке и прилизанные на висках. А что до его облачения, то майка с логотипом баскетбольного клуба “Нетс” и мешковатые джинсы, сползшие на бедра и явившие край ярко-красных трусов, в Бруклине смотрелись бы вполне уместно.
Быстро выяснилось, что наша встреча действительно организована Нилимой.
– Она попросила определить координаты святилища, чтоб знать его точную локацию, – уведомил Типу.
Сказано это было на вялом бенгали, но затем он перешел на английский, и голос его обрел живость.
– Здорово. – Типу подал мне руку. – Как оно, ничего?
– Здравствуйте. – Я ответил рукопожатием. – Я…
– Да знаю, кто вы такой, папаша, – ухмыльнулся Типу. – Про вас мне все известно.
Я оторопел.
– Откуда?
– Пробил вас в Cети.
Не знаю, что больше меня раздражило – нахальный тон или обращение “папаша”, точно к персонажу комикса. Не найдясь с достойным ответом, я решил просто игнорировать сию выходку.
– Где катер? – спросил я.
– Вон там. – Типу показал на причал, где сгрудились разнообразные суда.
– Какой из них наш?
– Вон тот.
Я-то думал, к святилищу меня доставит элегантное судно с мощным мотором, которое резво заскользит по воде, оставляя след из белых пенистых бурунов. Но увидел я неуклюжее корыто с кошмарными изображениями на бортах тигров и крокодилов, имеющих целью заманить однодневных туристов из Колкаты. Ни кричащая раскраска, ни лозунг на палубном ограждении “Веселые поездки по Сундарбану от Хорена Наскара” не могли скрыть того, что сие плавучее средство – всего-навсего уменьшенная версия устарелого парового баркаса, на бенгали известного как бхотбхоти, то бишь керосинка.
Мойна медлила с уходом, она, вероятно, охотно составила бы нам компанию, чтоб только подольше побыть с сыном. Однако Типу повелительным жестом отослал мать прочь, а меня настойчиво подтолкнул к сходням.
– Вперед, папаша, – скомандовал он. – Валандаться некогда. Шкипер уж весь извелся, говорит, упустим отлив. Валяйте на борт.
Сходни показались узковатыми, но я сумел-таки благополучно перебраться на палубу. За спиной моей раздался хриплый смешок.
– Молодец, папаша, справился! – Типу ловко пробежал по доске. – А я уж думал, сейчас дедок сковырнется!
Он втянул сходни на палубу и проворно отвязал швартовые канаты. В нутре катера затарахтел движок, из трубы вырвался густой клуб черного дыма. Судно отвалило от пристани и начало движение, неуклюже переваливаясь с боку на бок в такт с квохтаньем мотора.
Рядом со мной возник Типу.
– Заночуете здесь, папаша?
– Нет, я должен вернуться в город.
– Жалко, а то бы я устроил вам развлеченье. – Подмигнув, он сложил ладони ковшиками, словно поддерживая спелые груди, а затем описал руками окружности, изображая пышные бедра. – Смекаете, о чем я? Тут всегда есть где пошалить, только надо знать места.
Утратив дар речи, я безмолвно смотрел на него.
– Иль вы по другой части? – Типу достал из кармана цигарку. – Вам, как ветерану, первый косяк бесплатно.
Я понял, что он старается меня разозлить, и, не проронив ни слова, ушел в рубку.
На вид Хорену Наскару, кряжистому широкоплечему мужчине с брюшком, выпиравшим из-под белой рубахи и лунги[24], было за шестьдесят. Огромные солнечные очки в железной оправе скрывали верхнюю половину его пропеченного солнцем лица в глубоких морщинах, видимая часть которого напоминала старую автомобильную покрышку.
Усевшись на лавку подле рулевого, я достал блокнот.
– Стало быть, мы на пути к святилищу. А вы помните, как побывали там с Нилимой-ди?
– Конечно, помню. В семидесятом, после большого шторма. Ох уж и навел он шороху, еще хуже Айлы…
Вскоре я понял, что штормы служили Хорену мерилом времени. Если китайцы исчисляли течение лет эпохами императоров Цяньлун и Цзяцзин, американцы – правлением президентов Кеннеди или Рейгана, то для Хорена вехами на обширных временных пространствах были циклоны Бхола и Айла.
Последний внес серьезные перемены в его жизнь. До циклона Хорен, владевший несколькими судами, занимался рыбным промыслом. Но в шторм 2009-го два его траулера и другие корабли помельче перевернулись и затонули. После этого Хорен решил выйти из рыболовного бизнеса, поскольку доходы неуклонно снижались, перспективы же были явно безрадостны. Страховые выплаты он потратил на приобщение к туристической индустрии и сделал это очень вовремя, ибо Сундарбан набирал популярность у путешественников.
Мощный циклон семидесятого года запомнился иным – Хорен едва не лишился жизни. Шторм грянул, когда он вместе с дядей был в море. Их лодку выбросило на берег по другую сторону индийской границы. Суденышко не пережило жесткого приземления, а экипаж его забрался на дерево, где провел два дня, прежде чем увидел рыбаков из своей деревни, лодка которых чудом уцелела. Односельчане спасли потерпевших кораблекрушение. По дороге домой путники столкнулись с доселе невиданным хаосом, отбиваясь от бродяг, мародеров
