Мистика - Светлана Рябова-Шатунова

– Мама, мама. Маняши опять плохо, – трясла за плечо мать Лиза.

Клавдия соскочила и побежала к дочери. Ощупав ее руками, побежала за полотенцем.

– Не трожь ее! – кричала Дарёнка кому-то в темноте. – Уходи прочь из этого дома!

Она отпрянула назад, как будто, этот кто-то хотел на нее напасть.

– Ах, так! – скинув свою постель на пол, Дарёнка открыла сундук. Какое-то время она что-то искала, затем выпрямилась, держа в одной руке икону Богородицы, в другой большой медный крест.

– Дарёнка, с кем ты разговариваешь? – спросила на бегу Клавдия.

Та, никого не слушая подбежала к метавшейся Маняше. Одним глазком глянула, как Клавдия обтирает мокрым холодным полотенцем лицо дочери, она развернулась к ним спиной и вытянула перед собой икону и крест.

– Мать Пресвятая Богородица, защити рабу твою Марию, не дай «белой» забрать ее с собой. Крест животворящий отгони прочь утробу ее ненасытную.

Что-то невидимое, по-видимому, металось в ярости, потому что Дарёнка то и дело маячила и выставляла вперед перед кем-то икону и крест.

– Андрейка, неси уголёк! – скомандовала она. – Живо!

Тот, как ошпаренный соскочил с печи и стал рыться в золе. Найдя большой конец обугленной палки, протянул Дарёнке.

Клавдия глядела на эту маленькую девочку и понимала, что та изо всех сил старалась помочь и поэтому не мешала, даже если бы это всё было плодом ее фантазии.

Дарёнка очертила углем круг вокруг кровати девочек, и отдышавшись, снова пошла в бой. На этот раз, она гнала нечто к выходу. Подойдя к двери, перекрестив её и отворив плотно захлопнула. Облегченно выдохнув, – Дарёнка вслух благодарила Деву Марию и животворящий крест за спасение Маняши.

Отдав силы для защиты от не прошеного гостя, Дарёнка тут же валится на лавку у печи.

– Лиза, – позвала она девочку ослабевшим голосом. – Возьми Радость мою и положи к Маняши.

Та послушно помчалась за куклой Дарёнки.

– Нет, погоди, я сама, – она тяжело поднялась и направилась в сторону сундука. Было видно, как превозмогая усталость, она еле передвигала ногами.

– Дарёнка, что с тобой, девочка моя? – спросила Клавдия Дарёнку.

Та, что-то прошептала в тряпичную голову куклы.

– Теперь всё будет хорошо, – ответила она вложив куклу в руки Маняши. – Радость моя ей поможет. Круг до завтра не стирать, он защитит, не пропустит ни одно зло.

– Что за зло ты выгоняла? – спросила ее Клавдия.

– За ней приходила белая женщина. Та, что приходит за душами. Теперь не бойтесь, она больше не придет, к утру Маняша будет, как новенькая. Ложитесь все спать. Знаю тётенька, что ты всё равно не ляжешь, значит, сиди здесь. Ты зачем икону и крест в сундук спрятала?

– Так ведь мы люди Советские. Бога говорят, нет. Это от родителей моих осталось, как память берегу.

– Есть Бог! – утвердительно сказала Даренка. – Есть! Уверуй, легче жить станет. Помощь будет. А икону в красный угол повесь. Защищать дом твой будет, детей малых.

Клавдия, молча, слушала Дарёнку, дивясь взрослым речам этой девочки.

Дарёнка подошла к сундуку и попыталась закинуть постель, скинутую на пол, но у нее, ничего не выходило. Клавдия подскочила к ней.

– Дарёнка, что с тобой? Тебе плохо?

Она аккуратно отодвинула девочку в сторону и стала сама стелить. Когда церемония была окончена, она ощупала лоб Дарёнки.

– Да ты вся горишь. Лиза мочи полотенце, неси сюда.

– Не надо тётенька, – отодвинув от себя руку Клавдии, сказала Дарёнка. – Не надо. Сейчас лягу, и всё восстановится, ты не переживай тетенька, – Дарёнка погладила руку Клавдии. У той выступили слёзы.

– Девочка моя, да как, же так? Что же это за ночь такая?

Она помогла ей лечь, и пошла к Маняши. Та уже спокойно и ровно дышала, жара не было. Клавдия села на лавку у стола. Так она сидела до тех пор, пока голова сама склонилась на сложенные руки.

В кратком сне, она видела своего Егора. Он шел мимо нее в разодранной военной форме, прихрамывая. Поравнявшись с её лицом он повернулся к ней и произнес: «Береги детей Клава, храни Дарёнку!»

Она то и дело просыпалась, прислушивалась к дыханию ребят и снова проваливалась в небытие. А Егор всё шел и шел мимо нее.

Утром открыв глаза, она увидела плескающуюся в корзине рыбу. Митька и Андрейка о чем-то оживленно разговаривали во дворе. Дверь открылась и вошла Дарёнка с полным ведром молока.

– Я выпустила Лыску на траву, – сказала она, пыжась, ставя ведро на лавку.

– Это, что наша Лыска столько молока дала? – удивилась Клавдия.

– Да. Хорошая корова. Я Мотьки маленько отлила, а то совсем порась исхудал.

– Чудно, право чудно. Она молока-то давала еле кружка каждому набиралась.

Дарёнка стояла и улыбалась.

– Теперь тётенька, всегда полное будет.

– Ты аль заговоры, какие знаешь? – спросила Клавдия.

– Ой, мамка, – заговорил Андрейка, войдя в дом. – Мы сейчас с Митькой такую фильму смотрели. Услышали из сарая звуки и туда, в сеннике дырка есть, так мы всё оттуда и видели. Там наша дурочка… – он споткнулся от строгого взгляда матери, но продолжил. – она с кем-то опять разговаривала. Что ж ты, говорит, за хозяйством не следишь, корову и порася совсем запустил. Али выгнать да замену тебе найти? Во, даёт! – присвистнул Андрейка.

Дарёнка забралась на свой сундук и, улыбаясь, слушала.

– Она еще Лыску гладила и что-то ей непонятное прям в ухо говорила, – продолжил Митька. – А Мотька, так вообще, как собака к ней лип и хвостом своим крутил, похрюкивал ласково так. Мы их такими никогда не видели. Долго она говорила непонятно с кем. Потом подоила сама Лыску и Мотьке молока ливанула.

Клавдия повернулась к Дарёнке, та ответила на вопросительный взгляд тётеньки.

– Домовой уж больно ленивый попался вам, лежебока и спать горазд, пока спит, ведьма-то всё молоко за ночь и сдаивает, да на Мотьке прокатиться успевает, вот они и захляли бедные. Ну, я и поговорила с ним по душам, как знаю.

– Да откуда же дар тебе такой дан? – спросила Клавдия.

– Не знаю, – пожала плечами Дарёнка. – От Отца и Матери видать.

– Да, кстати надо к председателю зайти узнать, может уже нашли твоих кого.

Дарёнка молча, отвернулась к окну, будто и не слышала вовсе слова Клавдии.

***

День был теплым. Все женщины шли в поле срывать соцветия табака, чтобы он рос выше и шире в листе. Поравнявшись с Клавдией, одна из них заговорила:

– Клав, а Клав, ты, где такую девчонку нашла? Больная она кажется, потому-то и в лес без спросу ушла и потерялась. Иду давича на работу, а она бегает по вашему огороду радостная такая, а тут вдруг танцевать, вокруг кустов пошла, да песни чудные петь. Не потоптала ли тебе огород-то?

– Чего мелешь Зойка? Работай, давай, да в свой огород гляди. Нормальная она, просто расстроена немного, знамо дело родителей терять. Может, найдутся скоро. Уже считай месяц, ищут. А девчонка она добрая, умная, жаловаться мне не на что. Ух, бабы, вам только языком трепать.

Допоздна задержала работа Клавдию. Дома она тихонько присела отдохнуть, гудели ноги и спина, да управу затем справить. Дети весело играли во дворе и не заметили, как она зашла в дом. Вздремнув сидя с вытянутыми ногами и откинутой головой к стене, она резко встала.

– Ну всё, отдохнула, пора за дела браться, – и шагнула во двор.

Все дети, кроме Дарёнки играли в салки. Дарёнка сидела, прижав руками к себе колени. Из под них она грустно смотрела на ребят, которые бегали рядом, то и дело, задевая ее и зовя играть.

– Девочка моя, ты не заболела? – спросила ее Клавдия. И тут куча ребят повисло на ней, крича, – мама пришла!

– Нет, тётенька. Мне грустно что-то. Так сильно грустно, тоскливо.

Клавдия, поцеловав каждого в макушку, обняла Дарёнку.

– По дому тоскуешь? Я понимаю.

Дарёнка молчала. Весь вечер грусть не отходила от нее. Она, молча, бродила по дому, потом по огороду, заглянула к Лыске и Мотьке. Всё это походило на прощание с дорогими сердцу вещами.

***

Обеспокоенной ушла Клавдия в следующий день на поле.

– Ты чего? – спросила везде сующая нос Зойка. – Случилось что?

– Да, Дарёнка, что-то загрустила, даже есть перестала, играть с ребятами, а ведь такая заводила была.

– Ничего, проголодается, нарубается и снова будет веселая.

– Да нет, что-то не то… – и уткнувшись в табак, молча, стала обрабатывать его.

– Девчата, – услышала она голос председателя. – Девчата, где Клавдия? Она мне срочно нужна.

– Да вон она, – показала рукой в ее сторону молодая женщина. – Клав! – заорала она во весь голос. – Клав, председатель кличет тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.