Кот недовинченный - Анна и Сергей Литвиновы

– Ты, Катя, не бойся, я их за свои купила.

И тут прорезался Лелик.

– Есть! – азартно прокричал он и последний раз, в виде финального аккорда, ударил по клавишам. Нахмурился: – Но почему такой масипусенький файл? Не понимаю…

Повернул экран лэп-топа к Кате. Они вдвоем в него заглянули.

На экране возникло незнакомое молодое лицо. Лицо было не естественное, снятое фотоаппаратом или видеокамерой, а созданное с помощью трехмерной графики – как у героев компьютерных игр или мультика «Шрек». И тем не менее Леня прошептал:

– Это Антон…

Вдруг лицо Ленчикова друга на экране ожило. Он проговорил – вернее, продекламировал:

Да, ты на правильном пути,однако предстоит пройтитебе верст сотню для порядка.А вот куда, к чему идти,послушай ты мою загадку.

Экран погас, а через секунду вспыхнул снова. На темно-синем фоне возникли начертанные белым рукописным шрифтом слова. Они были оформлены в виде стихотворных строф. А в правом верхнем углу экрана возник секундомер, принявшийся отсчитывать время: 0.30…0.29…0.28…0.27…

Катя вчиталась в псевдорукописный текст на экране:

«То соловей, не жаворонок был», —один чувак ночами голосил.А рядом, под гробницей чувака,найдешь ты ключ для нового рывка.

Катя, словно примерная ученица, попыталась с ходу расшифровать смысл графоманских стишат. А Ленчик поступил радикальней: он выхватил свой мобильный телефончик и со страшной скоростью принялся вбивать в него текст с экрана. Закончил, когда цифры в углу подбегали к нулю: 0.03; 0.02; 0.01… А как только секундомер остановился на нулях, строки на экране слиплись в комок, вспыхнули ярко-белым и исчезли.

– Ну и шутник твой Питоха, – покачала головой Катюша. – И ради этой белиберды я выложила двести евро?!

– Деньги обратной силы не имеют, – хихикнула уже основательно нагрузившаяся украинка.

– Да ладно бы двести евро! – воскликнула не на шутку разъяренная Катя. – А вся эта поездка?! Билеты! Гостиница! Еда! На двоих, между прочим!

– Тетечка, – елейным голоском попросил Ленчик, – не надо попрекать меня потребленными мною калориями. Тем более что я и не ем почти.

– А почему, кстати, не ешь?! – еще больше взъярилась Катя. – Что ты сидишь? Уплачено, и свинина уже остыла!

– Почему твой сотрудник, – вклинилась пьяноватая Галина, – тебя тетечкой называет?

– Потому что у него с головой проблемы! – беспощадно отрезала Катя.

Ленчик, набивший полный рот китайской свининой, украдкой показал ей кулак.

– Доедай, Лелик, и пойдем отсюда.

– Ой, а давайте, ребят, еще посидим, – проныла Медичи Пчеллини. – Вы не журитесь, теперь я вас угощать буду. Гроши ж ваши у меня е. И так хорошо на ридной мове размовлять… Покалякаем, выпьем. Заспиваем…

– Счет! – коротко бросила Катя возникшей у дверей китаянке. Та поклонилась и исчезла.

Галина опустошила еще одну стопку, подперла голову рукой и сделала попытку затянуть песню:

– Гляжу я на нибо тай думку гадаю…

Катя поморщилась, расплатилась и вышла из-за стола. Лелик, дожевывавший последний кусок свинины, как послушный мальчик, последовал ее примеру.

– Имей в виду, Галя, – беспощадно наклонилась к юной хохлушке Катя. – Будешь столько пить – твой Марио тебя бросит.

И не оглядываясь вышла из ресторана. Она слышала, что Ленчик идет следом.

А на улице Катя вдруг поняла: злиться-то ей и не на что. Да и грех точить себя яростью, когда такая красота кругом: ласково светит солнце, воздух свеж и прозрачен; ни единой машины на километры вокруг. Вдоль узенького канала расположились старые палаццо, радуют глаз своими бисквитными очертаниями. На древних, поросших водорослями ступенях плещется вода.

Разве не стоило потратиться на дорогу хотя бы ради чудес древнего города? Да и юноше сделать приятное – прокатить племянника на недельку в сказку. Вон он какой шагает – довольный после еды, раскрасневшийся.

– Ты, кстати, не думай, что я тебя в Венецию за свой счет свозила, – заметила ему Екатерина уже совершенно беззлобно, однако, в воспитательных целях, назидательно. – Начнешь зарабатывать по-взрослому – вернешь мне свою долю. – И вздохнула: – Можно в рассрочку и без процентов.

– Ох, Катенька, эти твои расходы – такие копейки! – нахально ухмыльнулся племянник. – Мы, когда чудо-программу найдем, миллионы с тобой заработаем!

– Лелик! – строго оборвала Катя. – Хватит! Не желаю я больше слышать о твоих чудо-программах!

– А что такого? Антон же нам, ясный перец, новую наводку дал! Чтоб мы еще один шаг на пути сделали!

– Какие наводки, какой путь? – снова начала кипятиться тетка. – Сплошные детские игры, шарадки-ребусы, детский сад! Неужели непонятно: твой друг тебя просто дурачит, а ты покупаешься, как маленький!

– Он не нас с тобой дурачит, а других. Своих заказчиков. Врагов! Они ведь тоже по следу программы идут. Думаешь, зря, что ли, те двое охламонов за нами следили?! А вдруг они первыми Галкин ноутбук заполучили бы?

Катя промолчала. В доводах племянника имелся свой резон. Почувствовав ее нерешительность, Ленчик принялся развивать наступление:

– Тоха – чувак с мозгами. Он знал, что за его Программой настоящая охота будет. Он специально все зашифровал, чтобы только мы с тобой, как умные люди, на след вышли. А остолопы всякие или, допустим, эта Медичи алкоголическая – нет!

Тут они снова вышли к Гран-каналу, но совсем в другом месте (моста Риальто отсюда не видать), и Катя аж задохнулась от развернувшейся перед ней красивейшей панорамы. И налево, и направо, во всю длину и ширину, – разноцветные особняки с огромными окнами, стоящие по колено в воде. А перед ними – легкий плеск бирюзовых волн. И величаво плывущие по каналу флотилии гондол, тяжело груженных туристами. И поспешающие «вапоретто» (симпатичные парни с одного из них восторженно замахали Кате рукой – она ответила).

– Ох, Лелик, давай просто посидим, – умиротворенно предложила Катя. – Расслабимся. До чего же хорошо!

– Я не против, – кивнул племянник.

И они постелили прямо на ступеньки, рядом с пристанью, свои карнавальные плащи, уселись на них и вытянули ноги.

– Вон, видала, – вдруг проговорил Лелик, – пристань-то как называется: «Сан-Тома». Или, по-русски говоря, имени святого Фомы. А Фома этот был, как известно, неверующий…

– Ты мне лекцию по теологии собрался читать? – не без иронии откликнулась Катя. Она пригрелась на весеннем солнышке, подставляла ему лицо – в такой обстановке медитировать надо, а не с племянником спорить.

– Нет, я к тому, что тебе сама венецианская география намекает: не будь, Катюша, Фомой неверующим…

– Ой, Лелик, пожалуйста, без демагогии.

– Почему бы нам – хотя бы из спортивного интереса – не разгадать, что нам Антон сегодня написал?

– А ты что, еще не понял? – фыркнула Катя.

– Только не говори, что ты уже въехала.

– Естественно. Давай-ка свой мобильник.

Лелик поспешил протянуть ей свою «Моторолу», вызвал запись:

ТО САЛОВЕЙ НИ ЖАВОРОНОК БЫЛОДИН ЧУВАК С БАЛКОНА ПРАВОПИЛА РЯДОМ ПОД ГРАБНИЦЕЙ ЧУВАКАНАЙДЁТЕ КЛЮЧ ДЛЯ НОВОГО РЫВКА

– М-да, Леличек, – жалостливо вздохнула Катя. – А что у тебя в школе по русскому было?

– Благодаря тебе и маме Даше – твердая четверка, – мгновенно сориентировался юноша.

– А заслужил ты – твердый «банан». Как ты можешь! «САловей», «грАбница», «прАвопил»! Я уж не говорю о пунктуации! Ни единой запятой!

– Я спешил очень, – потупился Леня.

– По-настоящему грамотный человек, – нравоучительно отрезала Катерина, – грамотно пишет даже впопыхах!

– Во-первых, от запятых все равно никакого толку нет. А во-вторых, я и не говорил, что по-настоящему грамотный, – пожал плечами племянник.

– Ладно оправдываться! – отрубила вошедшая в педагогический раж Катя. – Перейдем к смысловой части послания. Итак, первая строка: «То соловей, не жаворонок был». Откуда цитата?

Тяжелое молчание повисло над кампо[22] Сан-Тома.

– Ну, вспоминай, вспоминай, – притопнула ножкой Катерина. – Чрезвычайно известный автор.

– Шнур, что ли?

Катя замахнулась на него сумочкой. Юноша жизнерадостно расхохотался.

– Только не говори мне, Лелик, что ты Шекспира не читал!

– Честно тебе сказать, тетечка? Не читал.

– О разгильдяй души моей! И «Ромео и Джульетту» не читал?!

– Кино смотрел. С твоим сладким любимчиком, уродом Ди Каприо.

– Не смей называть Ди Каприо уродом!.. – Тетка дала племяннику легкий подзатыльник (следует отметить, что за неграмотность, как и за незнание Шекспира, он подзатыльников не удостаивался). – Но вернемся к этому, с позволения сказать, стихотворению, – Катя иронически проинтонировала последнее слово, – написанному твоим Антоном. Итак, первая строка – «то соловей, не жаворонок был» – представляет собой прямую цитату из «Ромео и Джульетты». Стих второй, «один чувак с балкона провопил», ясно указывает на то, где разворачивается сцена: на балконе Джульетты. Если мы вспомним, что действие трагедии Шекспира происходит в Вероне, то можем предположить, что две последние строки опуса твоего друга также имеют прямое отношение к этому городу. Что он там накалякал? «А рядом, под (как некоторые пишут) грАбницей чувака, / найдете ключ для нового рывка». Что ж, логично предположить, что в Вероне имеется место, которое народная молва называет гробницей (то есть, прости, грАбницей) Ромео. Следовательно, твой слегка более образованный (чем некоторые) приятель намекает, что, по всей видимости, подле апокрифической могилки великого влюбленного он оставил для тебя какой-то новый указатель – для дальнейшей беготни.