Жребий принцессы - Джудит Тарр

— Я запомню это, — сказал Сареван, предупреждая и обещая.

— Запомни это, мой господин, и прости. — Эбраз сделал знак своим людям. — Нижняя тюрьма. Минимум ограничений, но постоянный присмотр. В пределах разумного обеспечьте его всем, что он потребует.

Темница была мрачной, сырой и зловонной — подземная тюрьма со всеми ее прелестями. Но Сареван только улыбался.

— Довольно просторно, — заявил он стражнику, стоявшему ближе других. — Хорошее освещение и чистая солома, как я вижу. Крысы? Да? О, ну что это было бы за подземелье без крыс?

С Хирела сняли цепь. Он рванулся к двери. Стражник с оскорбительной легкостью поймал его и не торопился отпускать, пытаясь стащить с него штаны. Хирел опрокинул его. Сареван расхохотался.

— Разве он не чудо? Охраняет свою добродетель почище какой-нибудь девственницы. Впрочем, не слишком убедительно…

Странники осклабились. Ставший жертвой Хирела с кряхтением поднялся на ноги, но жажда убийства уже исчезла из его глаз. Больше он не пытался трогать принца.

Пленникам оставили тусклую лампу в нише под потолком, отчего в мрачном помещении появилось еще больше теней. Дверь с грохотом захлопнулась, скрипнули засовы. Хирел повернулся к Саревану: — Ты невообразимый…

— Да, я заставил тебя попридержать язык для твоей же пользы. Если бы этот элегантный лорд обратил на тебя внимание, он забрал бы тебя к себе. Ему всегда нравились хорошенькие мальчики. Но только смирные и послушные, а я заставил его поверить в то, что укротил тебя при помощи моего колдовства. Да, твое собственное лицо могло бы стать ловушкой.

— А куда, по-твоему, ты меня затащил? Я уже давно мог быть на свободе. Я мог бы доказать мое происхождение и с достойным эскортом прибыть к отцу.

— Тебя взяли бы в заложники и разлучили со мной, не оставив ни малейшей надежды на побег. — На что же можно надеяться сейчас? — Есть на что.

Прежде чем Хирел успел возразить, Сареван отошел от него, устремив глаза в темноту. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Внезапно он бросился к чему-то, лежащему на полу.

Глаза Хирела наконец привыкли к полумраку, и он разглядел, перед чем упал на колени Сареван. Какие-то спутанные лохмотья. Сплетение…

Пряди черных с проседью волос. Одеяние, которое, согласно закону, в Асаниане носили жрецы, было разодрано в клочья на груди, на которой полагалось быть символу бога. Узник надел что-то темное и непонятное, едва заметно поблескивающее.

Хирел почувствовал, как болезненная судорога свела его желудок. Это была вовсе не одежда, а плоть, ободранная до костей. А лицо… лицо…

Когда-то это существо было женщиной. Она все еще могла разговаривать с ужасающей для этого разрушенного тела отчетливостью. Голос был молодым и чистым, несмотря на седые волосы.

— Авар'карин? — Она перешла на асанианский язык. — Брат. Брат мой и господин Авар'карин. Я вижу тебя во мраке. Как ярко ты сияешь!

Сареван погладил ее прекрасные волосы. Лицо его было ужасающе спокойным. — Тише, — прошептал он. — Молчи. Жрица пошевелилась и прикоснулась к его руке, хотя это причиняло ей нестерпимую боль. Его пальцы сомкнулись на ее ладони осторожно и невероятно нежно, потому что ее рука представляла собой лишь омытые кровью изувеченные кости.

— Мой господин, — воскликнула она внезапно, — тебе не следует здесь находиться! В этом краю тебя ждет смерть. — А тебя здесь ожидало еще более страшное. Голос его был таким же спокойным, как и лицо. — Я — никто. Моя боль принадлежит богу, и она уже почти достигла своего предела. Но ты — Эндрос и Варьян, и ты совершил безумный поступок, перейдя границы твоего отца.

— Сам бог вел меня. Он привел меня к тебе. Отдай мне свою боль, сестра. Поделись со мной своим страданием, чтобы я мог исцелить тебя. — Нет. Нет, ты не должен. — Я должен.

Она вцепилась в него, хотя и задыхалась от боли, хотя и корчилось ее истерзанное тело.

— Нет! О нет! Именно поэтому они и оставили меня в живых. Они оставили мне губы и язык. Они знали… они хотели…

Лицо Саревана было уверенным, замкнутым, непоколебимым. Он положил руки на эту голову, представлявшую собой ужасное противоречие между красотой и разрушением. Воздух наполнился пением. Хирел задрожал. Он почти видел. Почти слышал. Почти знал. Сила, похожая на ветер и огонь, мощная как меч, призрачная как сон, ужасающая как молния, накапливалась, росла, концентрировалась. Обволакивала измученное тело, возвращая его к жизни, исцеляя, снова превращая в единое целое.

— Нет! — в отчаянии крикнула жрица. Но приманка уже была проглочена, ловушка захлопнулась. В вихре огня и ветра появился охотник, но его огонь был черным, а ветер нес зловоние тьмы.

Целительные чары смешались, дрогнули под ледяным порывом и рассыпались. Сареван вскочил, и Хирел увидел, как все его маски исчезли, стерлись в пылу неукротимой ярости. Он издал раскатистый рев и прыгнул, но теперь это был уже не человек, а огромный кот цвета ночи с огненными глазами.

Оказавшись лицом к лицу с обезумевшим миром, Хирел забыл о гордости. Он притаился в самом дальнем углу и замер.

Он даже хныкал и царапал стену, словно надеялся таким образом найти выход и убежать от этого кошмара.

Но стены темницы не позволяли отступить далеко, и совсем рядом с ним, казалось, не было ничего — и было все. Рядом с бесформенной массой, которая когда-то была женщиной, изогнулся кот. Этот кот, рыжеволосый северянин, вступил в бой с колдуном лорда Эбраза, превратившимся в жуткого волка с окровавленными челюстями.

Кошачьи клыки сомкнулись на горле волка. Зверь взвыл, пытаясь высвободиться. Кот заворчал: быть может, он пытался усилить хватку, быть может, его забавляло, что охотник и добыча поменялись местами. Волк отчаянно бил лапами по воздуху. Жестокие клыки терзали его тело. Кровь, кипя и бурля, струилась из ран словно горный поток.

Нанеся последний ужасный удар, кот поверг своего врага. Чародей был весь истерзан и окровавлен, и его кровь по-прежнему имела странный, колдовской вид. «Сила», — неизвестно каким образом догадался Хирел. Маг истекал своей магией у ног Саревана.

— Это, — произнес жрец, — заставит тебя выучить закон. Фокусник не имеет права бросать вызов мастеру. Теперь уходи, пожинай плоды своей глупости. Живи без силы и без магии и знай: линия Аварьяна не может прерваться от руки простого смертного.

Враг исчез. Сареван снова начал склоняться над телом жрицы.

Над ним пронесся ветер, полыхнув огнем. Это застигло его врасплох. Сареван покачнулся и упал. Мысли Хирела путались; он видел блестящую, словно только что отлитую из меди, косичку жреца, сверкнувшую огнем, когда тот рухнул на пол. Она соперничала по цвету с кровью, проступившей сквозь повязки.