Пуритане - Джек Кавано

Джон Хокинс и Амос Морган разработали судно нового типа. Их корабль уступал по размерам испанскому галеону. Для устойчивости парусника орудия разместили вдоль бортов и по осевой линии. Борта от уровня нижней батарейной палубы до верхней наклонили внутрь. Благодаря этим усовершенствованиям судно по быстроходности и маневренности превосходило любой корабль того времени.

Уменьшение размеров судна требовало уменьшения размера орудий. Хокинс и Морган придумали дальнобойные пушки, оснащенные ядрами от девяти до тридцати двух фунтов весом. Орудия были гораздо меньше испанских — те стреляли пятидесятифунтовыми ядрами, — но куда более меткими. К тому же они могли поражать цель на большем расстоянии.

Изменение конструкции судов заставило англичан задуматься и об изменении стратегии. Обычная тактика ведения морских сражений заключалась в нападении на врага, обстреле из орудий, таране судна и взятии его на абордаж. Новые корабли предназначались для отражения атаки противника. В ближнем бою они уступали испанским. Разрабатывая стратегию английского флота, Хокинс обратился за помощью к сэру Фрэнсису Дрейку. Когда план сражения был детально продуман, все встало на свои места. Оставалось опробовать новые идеи на практике. Такая возможность представилась в июле 1588 года.

Первыми огромный испанский флот, приближающийся к берегам Англии, увидели дозорные с полуострова Корнуолл. Филипп II Испанский с благословения Папы Римского двинул на Англию «Непобедимую армаду»[40], намереваясь обуздать эту непокорную страну и вернуть ее в лоно Римско-католической церкви. Ни Филиппа, ни Папу совсем не волновал тот факт, что Англия не желала возвращаться в это лоно, — они верили, что такова Божья воля, и следовали ей.

Дозорные подняли тревогу. Амос Морган, бывший теперь капитаном собственного судна «Даттон», вместе с другими капитанами немедленно вышел в море. Чарльз Ховард[41], командующий английским флотом, приказал кораблям собраться в Портсмуте. Это была ошибка, едва не ставшая роковой. Испанские галеоны, сблизившись, попытались окружить врага прямо в порту. Запертые в гавани корабли почти наверняка потерпели бы поражение, ведь англичанам пришлось бы вступить в ближний бой. Их спасли лишь новые суда.

Более легкий и быстрый английский флот вырвался из гавани и, сменив курс, напал на испанские корабли с запада, атакуя их с носа. Испанские суда были слишком неповоротливы, чтобы отразить нападение. В открытом море, применяя стратегические находки сэра Фрэнсиса Дрейка, англичане маневрировали, используя ветер.

Небольшие быстроходные английские корабли играючи избегали выстрелов тяжелых испанских пушек и осыпали сбившиеся в кучу галеоны градом ядер из дальнобойных орудий. Легкие ядра не могли нанести серьезный вред испанским судам, зато, точно рой пчел, жалили их без передышки. Не устояв в этом сражении, испанцы вернулись в порт Кале.

Там они устроили засаду, рассчитывая заманить английские корабли в гавань и заставить их вступить в ближний бой. Пойти на это подданные Елизаветы не могли, по крайней мере пока у сэра Фрэнсиса Дрейка не созрел новый план.

Ночью англичане подожгли шесть своих кораблей и направили их на стоявшие на рейде испанские. Испанскому флоту пришлось немедленно сняться с якоря и выйти в море, прямо на пушки поджидавших их англичан. «Непобедимая армада» была разбита наголову, она навсегда утратила свою мощь.

Даже ветер был на стороне англичан.

«Этот ветер послал сам Господь», — говорил потом Дрейк. Испанский флот был рассеян, значительная часть кораблей пошла ко дну. Из ста тридцати судов, которые отправились завоевывать Англию, лишь семьдесят шесть вернулись в Испанию. Англичане одержали блестящую победу. С их стороны насчитывалось менее ста раненых; непобедимым доселе испанцам не удалось потопить ни одного английского судна.

Планы Испании были сорваны. Народ и королева желали выразить свою признательность отважным соотечественникам. Джон Хокинс, Фрэнсис Дрейк и Амос Морган стали национальными героями. Среди прочих наград Амос получил звание адмирала. Вскоре он стал своим человеком при дворе. Молодой адмирал купался в деньгах и славе — был он богат, как Крез, а жил весьма скромно, интересовался только кораблями и библиотекой, которую продолжал пополнять.

Вложить растущее состояние в недвижимость адмирала Моргана надоумила сама королева Елизавета, посоветовав ему купить участок земли и построить особняк. Амос ответил, что он не очень хочет владеть домом, который слишком часто будет пустовать. Однако королева прозорливо заметила, что с возрастом он может изменить свое мнение. Кто знает, не захочется ли бывшему бродяге уютно расположиться с книгой у камелька. Скорее из учтивости, чем из желания стать землевладельцем, Амос Морган начал подыскивать дом и участок. Чем больше зданий он осматривал, тем сильнее загорался идеей найти пристанище на суше и построить там хранилище для своей громадной библиотеки.

Амос Морган купил большой холмистый участок земли неподалеку от Портсмута, где было пришвартовано его судно, и к востоку от Винчестера. Впервые в жизни он был всецело поглощен мыслями о собственном доме. Адмирал вникал в каждую мелочь, от проекта до внутреннего убранства. Когда Морган-холл построили, о нем заговорили как об одном из самых оригинальных особняков Англии.

Знаменитое поместье Лонглит, возведенное в 1580 году в стиле итальянского ренессанса, славилось великолепными гобеленами, коллекцией картин и фарфора, мебелью и огромным залом с мощными деревянными балками и исполинскими рогами ирландских лосей на стенах.

Теобальд-холл, с его лесными мотивами, был любимым местом отдохновения короля Якова. Внутри здания находились искусственные деревья, кустарники и ветви — они выглядели так естественно, что птицы, залетавшие в открытые двери, не хотели покидать дом. Этот особняк славился и другими диковинами — взять хотя бы комнату со звездами и планетами на потолке, которые благодаря часовому механизму меняли свое положение в зависимости от времени года.

Морган-холл занял достойное место в ряду этих великолепных особняков. Подобно иным замечательным домам, он отражал характер своего владельца. А его хозяин любил античную Грецию, океан и книги.

Преодолев восемь мраморных полукруглых ступеней, гость Морган-холла оказывался под высоким — двадцать футов — сводом, опиравшимся на шесть величественных коринфских колонн.

Увенчанная куполом лестничная площадка имела три арки, которые вели в разные части дома. Арки опирались на античные мраморные колонны, найденные при раскопках в устье Тибра в Риме.

Подняв глаза, посетитель видел перила, служившие ограждением галереи второго этажа, и свод купола, украшенный росписью: на фоне открытого, с легкими облаками, неба были изображены боги-олимпийцы в окружении легкокрылых купидонов и полуобнаженных красавиц.

Через северную арку гость попадал в гостиную, а затем в отделанную кедром столовую.

От восточной арки шли две лестницы с угловыми площадками наверху: одна по правой стене, другая — по левой. Лестница слева предназначалась для женщин, а справа — для мужчин. Различались они только перилами. Лестница для кавалеров радовала глаз затейливой деревянной резьбой. Дамскую лестницу украшали не резные, а рельефные панели, оберегая таким образом женские ножки от нескромных мужских взглядов. В отличие от большинства членов своей команды адмирал Амос Морган был настоящим джентльменом.

Центральным входом служила южная арка. Она вела в большой зал, где устраивались балы, вечера и банкеты. Зал был длинным и просторным, с деревянным полом, так хорошо отполированным, что в нем отражалась драпировка стен. Стены украшали гобелены и картины художников-маринистов. Между пилястрами находились круглые медальоны, на которых было изображено голубое небо и пушистые облака. Зашедшему сюда гостю начинало казаться, что он совершает морское путешествие в погожий день.

Тяжелая дубовая двустворчатая дверь в восточной стене зала вела в любимую комнату адмирала — библиотеку. Здесь хранилось то, чем Амос Морган дорожил больше всего на свете: книги, памятные подарки королевы и коллекция оружия, в том числе и старая абордажная сабля, спасшая своему хозяину жизнь в бухте Сан-Хуан. В библиотеке Морган-холла стояли сочинения Цицерона[42], Ливия[43], Светония[44] и Диодора Сицилийского[45], «Травник» Джерарда[46], «Правитель» Элиота[47] и сонеты Сидни[48].

Двойные стеклянные двери в восточной стене через крытый переход вели в сад. В сухую, ясную погоду двери открывались, и библиотека наполнялась воздухом и солнцем — впрочем, и в дождь здесь хватало света: Морган-холл стал одним из первых домов в Англии со стеклянными окнами. Еще большей диковинкой были стеклянные двери. Редкий материал доставляли из Европы по баснословной цене. Толстые стеклянные пластины вставляли в свинцовые рамы, само стекло было мутным, и при закрытых дверях виднелись лишь нечеткие очертания предметов.