Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Марина Викторовна?

   - А? Так, Ленчик, ну-ка слезы утерла, быстро. Мы тут еще живые сидим, не гневи судьбу.

   Но Ленчик, давясь слезами, все-таки задала свой вопрос.

   - А кто будет правозащитником, если вы не вернетесь?

   - Вы и будете. Просто больше не получится использовать взрывчатку в политических целях, хамить и угрожать, и придется подписываться фамилией, а не погонялом, а так эффект будет не хуже, вот увидите.

   - Марина Викторовна, но вы же там были уже, всего две недели назад, зачем снова надо в этом месяце?

   - Павлик, две недели назад это было нужно больше ему, чем мне.

   - Да ему и сейчас это нужно больше, чем нам, он что, сам не понимает?

   - Павлик, какой ты умный мальчик. Из тебя будет толк, запомни мои слова. Нет, он не понимает, иначе бы к нему ехала не я, а юристы с действующими лицензиями в количестве самое меньшее восьми человек. И мои коллеги, спроваженные Эмерговым за границу того, что осталось от Федерации. А я бы мочила пятки в Средиземном море или пила кофе в Кракове.

   После школьного дня Айдиш пошел отчитываться Хайшен и рассказывать ей о текущих делах школы в самых общих чертах. Дознаватель встретила его почти тепло, но он слишком хорошо знал ее характер и манеру работы, чтобы расслабляться. С час или больше они говорили о школе, о том, как в крае был найден первый ребенок, наделенный Даром, о том, как тут живется и работается магам. Через час Айдиш набрался храбрости и рассказал настоятельнице про экскурсию на Пискаревское кладбище, особенно отметив разговор на набережной и обещание Полины показать на карте овраги с настолько беспокойными мертвыми.

   Распоряжение о приостановке чисток достопочтенный получил в двух вариантах сразу: от наместника, в связи с волнениями в крае и скверной подготовкой местных к пониманию законов империи, и от Хайшен, в связи с интересами расследования. Получив это распоряжение, Вейлин потихоньку вздохнул. Он не любил чувствовать себя беспомощным, а это тут случалось сплошь и рядом, потому что часть распоряжений игнорировали не только местные, но и его подчиненные, и добиться их выполнения не удавалось ни через наказания, ни через угрозы, ни тем более просьбами. Местные безопасники ничего не делали с подозреваемыми в колдовстве еще с конца апреля, после начала первых беспорядков. Следователи Святой стражи только разводили руками и говорили, что у них нет средств повлиять на ситуацию. А отступиться Вейлин не мог, это противоречило идее Пути и целям Академии.

   Он не заметил, что среди досточтимых началось тихое брожение и попытки замести в уголок самые неудачные решения и, главное, их авторство. Им-то быстро стало понятно, что достанется и на орехи, и на пряники. Можно было обсуждать и гадать, от кого, когда и насколько больно, но на то, что обойдется, можно было уже не надеяться. Самые неприятные хвосты они уже не могли подобрать, как ни хотели: безопасники с Литейного тоже были недовольны. За прошлый год у них отрос на "белое духовенство", как они называли церковных магов, порядочный зуб. Все спорные дела, инициированные пришлыми, оказались внезапно под контролем каких-то внутренних комиссий и не подлежали даже выдаче для ознакомления.

   Через несколько дней Хайшен вызвала Айдиша к себе и подробно расспросила о местных методах заботы о душевном равновесии. Беседа заняла два часа и была чисто теоретической - пока настоятельница, в своей обычной манере, вдруг не задала конкретный вопрос о Полине:

   - Айдиш, а кто она? Ты получал то же образование, занят примерно тем же, ты просил ее к себе в подчиненные - почему?

   - Хайшен, Полина - блестящий практик. Ее не смущают профессиональные задачи любой сложности, и она может их выполнять в любых условиях. Если сейчас, в условиях пожизненного лишения свободы по местным меркам...

   Изумленная дознаватель перебила его вопросом:

   - Ты хочешь сказать, что они практикуют рабство?

   - Да, они наказывают рабством и принуждают бесплатно работать виновных в нарушениях закона.

   - И она решила, что князь пленил ее и будет держать в неволе пожизненно?

   - Она не сама решила. Таковы их законы.

   - Ну так пойди и объясни ей все. Ты должен примирить князя Димитри и мистрис Полину на любых условиях. Это приказ.

   Айдиш скорбно вздохнул:

   - Если бы она выдвигала условия, все можно было решить уже сейчас. Но у нее же "просьб и жалоб нет" - и из нее больше ничего не вытащить никакими уговорами. Применять силу в ее случае я бы не советовал. Она и в более благие времена отличалась жестким и неуступчивым характером, крутыми решениями и упорством за пределами разумного. А после той прогулки, о которой я тебе уже рассказал, я еле уговорил ее начать есть.

   - Начать есть? - не поняла Хайшен.

   Айдиш кивнул:

   - Она ушла в голодовку, получив обвинение, и никому об этом ни словом не обмолвилась. Узнали случайно, правозащитница спросила ее во время беседы с князем.

   Дознаватель задумалась:

   - А она точно не маг?

   - Совершенно точно, - уверенно сказал Айдиш. - Я знаю ее больше двадцати лет. Она была в юности бойцом, изучала крестьянский кулачный бой, достигла неплохих результатов для своего возраста, но перестала сражаться после замужества. Все остальные ее увлечения, известные мне, еще менее убедительны. Она немного поет, немного режет по дереву, немного чеканит по серебру - и вроде бы все. Возможно, я о чем-то не знаю, но если и так, это что угодно, только не магия. Она специалист, и это занимает почти все ее время и силы.

   - Мири их с князем, - снова сказала Хайшен. - Делай что хочешь, но они должны помириться. Какими бы ни были остальные его решения, по крайней мере отсрочку этого приговора я готова подтвердить.

   Айдиш грустно кивнул. Задача была совсем не из простых.

   Марина попала на прием к наместнику в начале последней декады мая. Замок снова ее впечатлил, но ощущение было двойственным: после девяти с лишним лет нищеты и разрухи вокруг эта роскошь несколько раздражала. Слишком чисто. Слишком ровный и целый пол. Слишком гладкие стены приятного мягкого цвета. Слишком равномерное освещение. Слишком аккуратные руки и слишком чистые заплетенные в косу волосы у ее провожатого. Она посмотрела на себя, на не первой молодости джинсы, истрепанный ремень и еле живые ботинки, на косуху, видавшую виды, порадовалась тому, что успела хотя бы постричься на прошлой неделе, и тому, что перед тем как выскочить из дома, успела продеть в уши вместо обычных серебряных сережек крупные золотые кольца. Затем мысленно махнула рукой - а, не все ли равно? - и решительно вошла в дверь приемной наместника.

   Сразу же после обмена приветствиями Марина ясно и тепло улыбнулась хозяину края.

   - Я приехала с несколькими вопросами, но перед этим хочу сказать - знаете, когда мы встречались третьего числа, я очень боялась, что Полина вас убьет или покалечит. У вас ангельское терпение.

   - Почему она перестала тренироваться? - Димитри едва заметно вздохнул, вспоминая Алису, бросившуюся на него с ложечкой для мороженого. В воздухе этого края явно витала какая-то общая зараза.

   - Так вышло, - Марина снова улыбнулась.

   - Давайте все же к делу, - Димитри улыбнулся в ответ. Подруга этой скульты была все же очень милой женщиной, впечатление не портила даже ее связь с нечесаными крикунами, исчеркавшими все стены города карикатурами на саалан. - Вряд ли вы провели в дороге три часа, чтобы порадовать меня рассказом о том, как счастливо я избежал смерти.

   - Конечно, господин наместник. Вопрос первый - все-таки юридический статус Полины Юрьевны. Но он сам по себе только открывает тему. К этому вопросу крепится гораздо более важный для города вопрос о ее правах на владение имуществом и активами и ее возможности продолжать предпринимательскую деятельность. За этим вопросом неизбежно поднимается вопрос о судьбе портала "Ключик от кладовой". Как вы, может быть, знаете, этот портал остался единственным коллектором информации об услугах частных мастеров и производимых товарах, замещающих недоступные из-за экономических санкций позиции потребительской корзины.