Сироты квартала Бельвилль - Анна Кальма

Сими распахнула все окна. Вечерний туман подымался на бельвилльский холм снизу, из города. Яснее в вечернем воздухе слышались голоса прохожих, звук газующих или тормозящих машин. Вот заговорила с кем-то своим сварливым, режущим ухо голосом Желтая Коза. Вот запел-забормотал что-то на своем языке и зашлепал шваброй Хабиб. Вот лязгнула железная дверь мастерской Клоссона… Уж пора бы вернуться Ги и девочке — они вместе отправились куда-то после завтрака. При этом у Диди была такая смешная и таинственная рожица! Интересно, что они там вместе делают и где проводят время?

Сими посмотрела на себя в зеркало. На вид она немногим старше Диди. Но вот что странно: с ней не водятся, ее в компанию не принимают. Она в стороне. И Сими грустно-прегрустно вздохнула.

В эту самую минуту на лестнице послышались голоса и в квартиру ввалились запыхавшиеся Ги, Клоди и неизменный Жюль. Ги, по обыкновению, потянул носом.

— Ага, опять была эта гнусная стряпня!

Клоди подпрыгнула, зажала ему рот:

— Довольно браниться! Я не позволю обижать Сими! И вовсе здесь ничем не пахнет. Ты придира, Ги, вот что я тебе скажу!

Ги галантно раскланялся перед девочкой:

— Повинуюсь. Больше ни слова! Наоборот, я нахожу, что здесь божественно пахнет розами, фиалками и чем еще, Жюль? — обратился он к другу.

— Арбузом, — брякнул тот и вытащил из-за спины сетку с великолепным арбузом.

— Сюрприз! Сюрприз! — запела в восторге Клоди. — Это мы тебе приготовили сюрприз, моя душечка, моя кошечка Сими! — Она обхватила обеими руками Сими, зарылась лицом в ее волосы, прижала губы к уху молодой женщины. — Ты знаешь, что я тебе скажу, Сими? Только это пока тайна. Страшная, тайная тайна…

— Ну что такое? Что ты там шепчешь? Ой, мне щекотно от твоего шепота! — засмеялась Сими.

Клоди на секунду отстранилась, нахмурилась:

— Ты, пожалуйста, не смейся, Сими! Это очень-очень серьезно.

— Да я не смеюсь вовсе, — успокоила ее Сими. — Ну, говори, я слушаю. — Она сама подставила девочке бледное ушко.

— Понимаешь, кажется, Жюль и вправду затеял это дело с дочкой, — снова зашептала Клоди. — Они с Ги нашли уже какую-то сиротку. Хотят показать ее мне, узнать мое мнение. Сказали, что теперь обо всем будут советоваться со мною, потому что я даю очень дельные советы.

И девочка с гордым превосходством взглянула на свою взрослую подругу, у которой никто и никогда не просил совета.

14. Главный консультант

Нет, конечно, той страшной ночи на надувном матрасе, когда она собралась навсегда бежать из дома, не было, не могло быть! То есть, конечно, ночь была, и был какой-то разговор в соседней комнате, и Ги упоминал ее имя, но ей, дурочке, со страху послышалось что-то совсем не то. И навообразила она невесть чего и уверила себя, что для Ги она — бельмо на глазу и надо как можно скорее навсегда распроститься с супругами Назер. А оказалось все совсем наоборот. Ги после того представления в парке Бют-Шомон стал все лучше и лучше относиться к ней, говорить, что она настоящий человек, что на нее можно всегда надеяться. И балует ее и развлекает куда больше Сими. Сими вон как иногда придирается, обзывает Клоди лентяйкой, требует то писать диктант, то почистить овощи к завтраку, то снести вещи в чистку. А Ги никогда ничего не требует, наоборот, говорит, чтоб Клоди хорошенько наслаждалась счастливым детством. Зато с каким же удовольствием Клоди оказывает разные мелкие услуги своему «отчиму»: то выстирает ему рубашку, то погладит шарф или галстук, то приготовит салат из креветок с маслинами, который Ги просто обожает. Ги всегда в таких случаях нежно целует ее в щеку и благодарит «маленькую, заботливую хозяюшку с золотыми ручками». А недавно он даже сказал так: теперь он совершенно убежден, что Клоди — отличный, верный товарищ, который может помочь и поддержать в трудную минуту и на которого можно опереться. Клоди отлично помнит, когда и почему он это сказал. Это было, когда Клоди подняла на каменной лестнице метро скатившуюся Фатиму — маленькую сестричку Юсуфа и Саида. Фатима — смугло-оливковая, похожая на индийского божка — зашлась от крика и слез: расшибла до крови обе коленки. А Клоди взяла ее на закорки и отнесла в больничную аптеку здесь же, на площади Данюб. Вдвоем с симпатичной молодой аптекаршей они перевязали девочку, успокоили, дали конфетку, и когда Фатима снова вышла на площадь, она уже смеялась и шалила, держась за руку Клоди.

Оказывается, Ги был тогда у метро и все видел. Поэтому и сказал, что может во всем положиться на Клоди, и, конечно, Клоди сильно польщена таким отзывом.

И Жюль, с тех пор как Ги к ней так привязался, тоже очень хорошо относится к Клоди. Даже сам говорит, что уважает ее, потому что она вполне взрослая и самостоятельная и умеет широко мыслить. Правда, Клоди не совсем понимает, что это такое «широко мыслить», но, кажется, это очень высокая оценка, которой каждый может гордиться.

Девочка раздумывала обо всем этом, сидя на заднем сиденье принадлежащего Жюлю великолепного «ситроена». За рулем был Жюль, рядом Ги. И ехали они в самый центр Парижа, в огромный универсальный магазин «Самаритэн». Это Ги сказал, что надо ехать именно туда.

— В «Самаритэне» немного дороже, но зато все там самого лучшего качества.

И еще он сказал Клоди:

— Мы с Жюлем заедем за тобой и втроем отправимся в детский рай.

— Что это еще за «детский рай»? — недоверчиво спросила Клоди.

— Детский рай там, где продают игрушки, — объяснил Ги. — Жюль и я решили, что ты нам необходима как самый главный наш консультант.

— Но как же я могу советовать, — смутилась девочка, — ведь я никогда не бывала в детском раю…

— Никогда не бывала? — искренне удивились оба приятеля. — Но ведь были же у тебя игрушки, которыми ты играла?

Клоди старательно припоминала:

— Были стеклянные шарики… Потом папа сам сделал мне из чурочек домик. Потом сделал тоже сам волчок…

— И больше никаких игрушек?! Ни кукол, ни пушистых зверей, ни автомобилей? — воскликнул пораженный Ги.

— Знаете, у папы было очень мало денег, — простодушно принялась объяснять Клоди и в эту минуту увидела устремленный на нее затуманенный грустью взгляд Ги.

Впрочем, уже в следующую минуту этот грустный туманчик исчез, и Ги принялся беспечно трунить над «главным консультантом», который ничего не смыслит в игрушках.

— Но ты, по крайней мере, понимаешь, что может понравиться двух- или трехлетней девчушке?

Клоди зашлась от восторга:

— Как? Так, значит, вы ее уже выбрали? И ей три года?

— Да, выбрать-то выбрали, но еще не взяли. Жюль решил, что прежде, чем привозить бедную сиротку к себе, надо накупить для нее много-много игрушек, чтоб она не скучала в своем новом доме.

— А где она сейчас? — спросила Клоди.

— В своем прежнем доме, — быстро ответил Ги, а Жюль только хихикнул.

Клоди хотела было узнать, какой у сироты «прежний дом», но машина уже подъезжала к серым громадам «Самаритэн»; надо было искать местечко для стоянки среди целого стада автомобилей. Клоди вместе с Ги принялась высматривать свободный кусочек у тротуара и азартно закричала Жюлю:

— Причаливай живей! Вон та машина отъезжает. Да не копайся же! Поезжай!

И Жюль послушно вдвинул свой шикарный «ситроен» в узкое пространство между двумя старенькими «симками». А потом они поднялись по эскалаторам на четвертый этаж одного из зданий, где помещался «детский рай» «Самаритэна».

Ги ничего не выдумал, не преувеличил, не солгал. Это был настоящий рай для ребенка. Целый зоопарк игрушечных животных, от попугаев до слонов и бегемотов. Комнаты, где жили, ели, ходили, воспитывали и нянчили кукольных младенцев нарядные, красивые мамы-куклы. Кукольные театры, кукольные школы, кукольные бассейны и танцевальные залы. Была там даже кукольная парикмахерская, где куклы-мастера перед настоящими зеркалами причесывали игрушечными щипцами, щетками и гребенками дам-кукол. Среди кукол были негритянки, японки, индианки, француженки в национальных уборах всех департаментов Франции. Куклы не только закрывали глаза и кивали завитыми головками — некоторые еще и ходили, говорили «папа-мама», а самые дорогие пели даже маленькую песенку смешными, мяукающими голосами (куклы были на полупроводниках, как объяснила трем друзьям молоденькая продавщица, сама похожая на куклу).

Клоди ходила среди всех этих чудес, точно в каком-то счастливом опьянении. Ее недожитое, недоигравшее детство вдруг громко заговорило о себе. Девочка никогда и ни за что не призналась бы, но ей самой мучительно хотелось иметь ну хоть вон ту небольшую куклу с очаровательным смуглым личиком, томно лежащую на шелковом игрушечном диванчике. Ах, как было бы чудесно взять ее на руки, прижать к себе, рассмотреть ее платье, ее жемчужное ожерелье, может быть, переодеть вон в тот синий школьный халатик — часть кукольного приданого… Клоди искоса взглянула на рассеянного, небрежного Ги: вдруг он догадается и подарит ей куколку? Но нет, Ги поглощен чем-то своим, он почти не смотрит на игрушки.