Его замечательная, мурлыкающая пара - Лорен Донер

Если бы взглядом могли убивать, Шеннон не сомневалась, что умерла бы в тот момент. Женщина рванулась вперед, игнорируя команду Антона.

Он выругался, и одной рукой отпустил Шеннон, чтобы раскрытой ладонью сильно ударить надвигающуюся женщину в грудь. Толчок заставил ее отшатнуться, и она приземлилась на задницу.

— Я сказал, отвали, — проревел Антон.

Сбитая с ног женщина рычала и не отрывала от Шеннон ненавидящего взгляда.

— Позволь мне ее убить. Пожалуйста?

Антон снова схватил Шеннон обеими руками, подобно стальным обручам обвивая вокруг ее талии, рычание низкое и глубокое вырывалось из его груди.

— Она здесь гость. Не трогайте ее. Никто.

Гленда в ярости повернулась к Антону.

— Что?

— Гость. Она под моей защитой.

Рот женщины задвигался, но сначала не донеслось, ни звука. Злость переросла в удивление, затем в замешательство.

— Почему? Она — вонючая кошка. Она явно пришла поиграть на нашей территории, и ты ее поймал. Ты не выносишь, когда обижают женщин, даже если она одна из тех, так ведь? Я буду счастлива, забрать эту задницу.

— Я сказал, она под моей защитой и никто не причинит ей вред.

Гленда осторожно поднялась на ноги, двумя руками отряхивая джинсы, и изумлённо уставилась на Антона.

— Что за чертовщина?

Он глубоко вздохнул, его мощная грудь тесно прижалась к меньшей по размеру груди Шеннон, зажатой между его телом и стеной.

— Обрати внимание, какой слабый запах от нее исходит? Она по большей части человек. Некоторые щенки решили поохотиться на нее в лесах, но я встал у них на пути.

— Она — враг. Конечно, они хотели сделать из нее съедобную игрушку.

— Я не разрешаю нападение без всякого повода. — Черты лица Антона потемнели от гнева.

— Она дышит и её кровь пахнет пумой. Это достаточная провокация для меня. — Гленда смерила Шеннон злым взглядом, прежде чем снова встретиться с холодным пристальным взглядом Антона. — Я знаю, у тебя слабость к женщинам, поэтому, передай ее мне. Я не убью ее, но, по крайней мере, вышвырну с нашей территории.

— Нет.

Неверие осветило лицо женщины-оборотня.

— Что ты намерен с ней делать? Вызовешь ее прайд и встретишься с ними, чтобы ее вернуть?

— Нет. Она останется в моей квартире до тех пор, пока я не буду уверен, что на нашей территории она в безопасности. Я разрешаю ей остаться. Она живет на окраине, и я предоставляю ей разрешение остаться там после того, как разберусь с текущими угрозами в ее адрес.

У Гленды вырвалось глубокое злобное рычание, прежде чем она повернулась и направилась к двери.

— Я звоню твоему отцу.

— Твою мать, — вздохнул Антон, повернув голову, чтобы посмотреть на Шеннон, когда за удалявшейся женщиной захлопнулась дверь.

— Тебе лишь нужно было разрешить мне остаться с мамой.

Шеннон изучала его красивые глаза. У нее перехватило дыхание. Он был для нее сексуальным и красивым. Она отметила его сильный мужской аромат, который она вдыхала и ее руки на нём сжались чуть плотнее. Тепло пробежало по ее телу, пока она не изогнулась, ее бедра чуть крепче прижались к его.

Антон тихо зарычал и от этих вибраций грудь Шеннон напряглась. Тепло превратилось в жар, пока ее дыхание не перешло в судорожные вздохи.

Кажется, вечность они смотрели друг на друга, пока он не переместил бедра, плотно упираясь ширинкой джинсов в ее трусики.

Тяжелый, возбужденный мужчина терся о сердцевину ее желания. Тихий стон слетел с ее губ, потрясая Шеннон.

— Черт, — прохрипел Антон. — Я слишком близок к жаре и ты, думаю тоже.

— Ты действительно теплый.

Его взгляд опустился на ее грудь, прижатую к его груди.

— Ты не знаешь, о чем я говорю, правда?

— Температура твоего тела выше обычной, и ты меня прижал. Конечно, мне жарко. Я вот, вот вспотею, если ты меня не опустишь на землю.

Его горячий, сексуальный взгляд обратился к ней.

— Ты не испытываешь горячку? Я говорю о сексе.

Ошеломленная Шеннон сглотнула.

— Нет.

— Тебе не хочется секса иногда больше чем в другое время?

Она тряхнула головой.

— Нет.

— Кошки другие. Вы должны утолять сексуальный жар хотя бы раз в месяц, если моя информация точна.

— Я не собираюсь говорить об этом с тобой. — Она покраснела, смутившись, что он сказал нечто столь личное. — Но нет, я не такая. Я управляю своей кошкой, и со мной этого не случится.

— У оборотней есть время в году, когда наступает сезон спаривания, и он длится несколько дней. Обычно от десяти до пятнадцати. Все зависит от года.

Это поразило Шеннон.

— Я всегда знала, что собаки сексуально озабоченные. — В мгновение, когда слова слетели с губ, она захотела забрать их обратно, не желая обидеть Антона.

Улыбка расплылась на губах Антона.

— Да, но на самом деле всё гораздо хуже. Природа немного пошутила над нами, дабы убедиться, что мы не прекратим своего существования.

Масса вопросов возникла у неё в голове, но Шеннон не посмела задать их. Вместо этого, прикусила губу и опустила глаза, разглядывая загорелую шею Антона.

— Меня не затрагивает брачный сезон.

— Зато меня затрагивает, и поэтому я собираюсь сейчас оставить тебя в своей квартире. Ты будешь в безопасности, если я оставлю тебя одну. Чем быстрее я смогу справиться с этой неприятностью, тем лучше. Тебе нельзя здесь оставаться, когда начнется сезон спаривания. — Вздохнув, Антон перестал жестко прижимать ее бедрами.

Шеннон не стала спрашивать, но поняла, что он, должно быть, прочитал любопытство на ее лице, пока говорил.

— Желание заняться сексом мучительно, если пытаешься его отрицать. Тебе станет не до сна в моей постели, когда наступит сезон. — Он вскинул брови. — Понимаешь, на что я намекаю?

О да. Шеннон бросило в пот, когда она представила Антона невероятно возбужденным и готовым заняться с ней сексом. Это мысль не ужасала.

Изумление от такого открытия немного охладило ее. Он страшный оборотень, абсолютно меняющий ипостась и скоро станет жестоким Альфой, напомнила она себе.

Другими словами, последний мужчина, с которым стоит связываться. Это было бы самоубийством.

— Ты должен поставить меня на землю.

— Должен, но не буду. Я отнесу тебя в свою квартиру, а потом поохочусь на некоторых своих щенков. Они назовут мне имена друзей, ворвавшихся в твою квартиру. Надеюсь, к концу ночи я все это в корне пресеку.

Антон изнывал от желания трахнуть женщину в своих руках. Он с точностью мог измерить пульс по биениям в члене, болезненно пульсирующем в джинсах.

Оторвавшись от стены, он перераспределил вес девушки и поборол стон, когда ее руки и ноги плотнее обвили его шею и бедра.