Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

которой не коснулось бы оздоравливающее, всюду вносящее порядок и благоустроение, общее и единое направление, данное Почившим Государем всем органам государственной власти. На место былого разновольного и своевольного многовластия всюду стала единая власть, вдохновляемая единою самодержавною Волей. При сохранении всех добрых, полезных сторон в самоуправлении нет более былых судебных, земских, банковских, биржевых, железнодорожных и иных своеволий. Достаточно, для примера, сравнить нынешние железнодорожные порядки с былыми, нынешнюю службу дорог с прежним бесконтрольным деспотическим отношением их ко всем, кто имел в них нужду, чтобы понять, какие шаги, благодаря сильной власти, сделаны Россией по разным частям ее внутреннего управления и устроения.

Бывшее накануне разложение, так сказать, готовое рассыпаться в прах государственное тело вновь стало органическим, в нем вновь вернулись к жизни составляющие этот организм сословия, начав вновь службу той духовной силе, которая оживотворяет все государство, – единой, неделимой, Богом дарованной России Самодержавной Власти. Перестала эта власть поступаться своими правами, перестала устраняться от дел правления, и ее мощный животворный дух сказался во всем. Все ему подчинилось, все начало им проникаться. Все порожденное многолетними тлетворными веяниями приникло и не дерзает более нагло кичиться своею безнравственностью и разнузданностью. Место этих веяний более и более заступает влияние Православной Церкви, уже начавшее получать то значение, которое подобает ей под сенью Православных Царей. Русь перестала быть каким-то международным межеумком, а она ни для кого более не tabula rasa, она стала сама собою, оздоровленною внутри и грозною всем своим врагам, не дерзающим более и мыслить о возможности былых на нее посягательств. Путь, которым достигаются такие результаты, обозначился ясно и твердо. В указании этого пути величайшая заслуга Почившего Монарха, в нем величайший данный им завет, и, молясь об упокоении Его души, нам предлежит ныне лишь молиться о проникнутом Его заветами Сыне Его, Государе Императоре Николае Александровиче.

Внутренняя политика прошлого царствования

Не прошло еще двух месяцев после ужасной катастрофы 1 марта 1881 года, которою вся Россия была поражена до самых глубоких недр своих, как она уже услышала с высоты Престола 29 апреля того же 1881 года державное слово своего Монарха, влившее в русские сердца мир и успокоение, положившее конец колебаниям и долгой умственной смуте и возвратившее всем надежду и веру в скорое и близкое восстановление правильного течения народной жизни. Какое это было слово? Что возвестило оно земле нашей?

Не было в этом слове ничего нового; оно напоминало лишь то, что составляет основу гражданского чувства Русского народа, все его политическое credo, всю его государственную мудрость, весь опыт нашей тысячелетней исторической страды; оно напоминало о самодержавном принципе как основе нашей государственности, оно удостоверяло Царским обещанием, что принцип этот и впредь будет стоять столь же высоко и непререкаемо, как и с самого начала Русского царства. «Глас Божий, – гласил Манифест почившего Государя, – повелевает Нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую Мы призваны утверждать и охранять, для блага народного, от всяких на нее поползновений».

Покушение на Александра II 1 марта 1881 года.

Набережная Екатерининского канала в Петербурге

Этими словами уже предначертывался весь путь предстоявшего славного царствования. Истинно чудесным провидением познал в Бозе почивший Государь Император, чем болел наш государственный организм и какое средство могло исцелить его. Это средство написано на скрижалях всей нашей истории из века в век, оно является истинною панацеей от всех наших серьезных народных недугов: это средство – сильная и единая государственная власть в лице Монарха, милостью Божиею правящего народом своим.

Могущественное и священное начало этой власти столь же живо в народе теперь, как было живо оно и при зачатках нашей гражданственности: вся смута, которою болела наша земля в шестидесятых и семидесятых годах и которая в отдельных умах, быть может, не рассеялась и поныне, происходила на поверхности народной жизни, и потому-то и была столь яркою и кричащею; но потому же она была столь бессильною и эфемерною. Достаточно было сознать всю ее призрачность, достаточно было понять, что она не имеет в народе никаких корней для того, чтобы она перестала стеснять естественный ход государственной и общественной жизни. И как скоро начало сильной власти было положено в основу всей государственной деятельности, государственный организм стал быстро поправляться во всех своих частях и отправлениях, так что ныне положение его не может быть уже и сравниваемо с его еще столь недавним прошлым. В любой стороне преуспевающей ныне государственной деятельности ярко бросается в глаза развитие одной общей идеи царствования, идеи, определенно и ярко выраженной народу в упомянутом Высочайшем к нему обращении. Вся внутренняя политика Императора Александра III носила на себе тот же отпечаток самобытности и самостоятельности правительственной мысли, каким отмечены и все вообще деяния почившего Государя.

П. Ф. Лебедев. Портрет М. С. Каханова. 1880

Одним из важнейших мероприятий в этой области, после упорядочения нашего финансового положения, следует признать реформу местного управления. При своем восшествии на престол Государь Император Александр Александрович застал подготовительные к этой реформе работы уже в полном разгаре. Ненадолго прерванные событиями 1881 года работы эти вскоре были возобновлены; для объединения их и для общей редакции проекта уже в самом начале царствования, еще в бытность графа Игнатьева министром Внутренних Дел, была учреждена особая комиссия под председательством статс-секретаря Каханова. К сожалению, общее направление трудов комиссии еще не могло тогда высвободиться из принципиальных пут западно-европейских теорий народоправства, устранение коих из нашей жизни и составляло, можно сказать, главнейшую задачу местной реформы. Но как только это выяснилось, Кахановская комиссия, довольно неожиданно для нее самой, была закрыта по Высочайшему повелению 28 февраля 1885 года. Труды ее были переданы Министерству Внутренних Дел, во главе которого находился тогда уже граф Д.А. Толстой. Это само по себе знаменовало полную перемену направления, и действительно, основы преобразования крестьянского управления и местных судебных учреждений, разработанные талантливым сотрудником графа Д.А. Толстого Д.А. Пазухиным возвратили крестьянству высшее для него благо – близкую, деятельную и сильную правительственную власть. Этими немногими словами выражается главная сущность программы прошлого царствования по отношению к крестьянству.

И. Н. Крамской.

Портрет Д. А. Толстого. 1884

Другие отрасли местного управления – административно-хозяйственное заведование уездами, губерниями и городами – подверглись реформе, во-первых, в том же направлении возвращение должного авторитета государственной власти,