Замуж за Чернокнижника - Елена Болотонь

С усилием закрываю глаза, уходя от чёрных всполохов в его взгляде, и проваливаюсь в темноту. Снова вздрагиваю. На веки опускается мягкая ткань. Кто-то заботливо закрывает повязкой половину лица, завязывая её на затылке.

— Расслабься, — голос приказывает, тело ему подчиняется, разум продолжает бунтовать. Насилие! Насилие!

Сволочь! Я не хочу! Ян! Янка! Но словно в насмешку безмолвным крикам каждая моя клеточка расслабляется, ноги ватные. Они уже не держат. Я обессилена борьбой, но и упасть не могу. Я на растяжке из крепких оков и канатов. А потом…

Ещё одни руки? Меня ласкают ещё одни руки! И ещё пара! Не пропуская ни одного сантиметра моего тела, вызывая лёгкое возбуждение. Настойчивые, нежные прикосновения усиливаются, и кожа начинает гореть. Желание растёт с неимоверной скоростью. Внизу живота полыхает вулкан, требующий разрядки, а трусики намокают от возбуждения. Мне стыдно, мне горячо, мне жарко.

А ласки превращаются в путы. Мягкие, но очень прочные широкие ленты. Они обвивают мои бёдра, ласкают грудь, ложатся на живот и на шею, словно змеи, приказывая подчиниться. Трутся о кожу, усиливая сладострастие. Уговаривают подчиниться ему. Алану Кассию. Моя защита слабеет с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и он получит согласие.

— Ты всё равно станешь моей, — раздаётся его шёпот прямо над ухом.

Я мотаю отрицательно головой, получая в наказание страстный поцелуй горячих губ в шею. Он слегка прикусывает кожу, втягивает в себя и нехотя отпускает. Моё дыхание ещё больше учащается. Тело — предатель!

— Тебе лучше согласиться… Всё будет бесполезно… Скоро ты устанешь, но сдашься…

Голос вливается в подсознание, как вязкая субстанция. Мужчина стоит совсем рядом, за спиной, прижимаясь к моим ягодицам, согревая своим теплом. Его пальцы касаются моих ключиц, мягко проверяя их линию, сходятся на шейной ямке. Прорисовывают вертикаль вниз и захватывают грудь, легко сжимают её, постепенно выпуская из объятий, пока в них не остаются лишь соски. Они сжимают их и, слегка оттягивая, выпускают.

— Ю-юли-и-я-я… Моя Ю-юлия… — вкрадчиво звучит голос Алана. Он словно наслаждается произношением моего имени.

Дрожь пробивает током всё моё тело, единым и мощным разрядом, а его руки спускаются всё ниже, к моему животику, чтобы ещё ниже отодвинуть ткань трусиков и забраться под них. Пальцы трогают маленький треугольник плоти, мягко надавливают на него. И я кричу. Сильно кричу, пытаясь сбросить с себя это безумие, эту одержимость.

Тут же получаю удар по щеке. Это же пощёчина! И ещё одна! Что? Совсем с дуба рухнул? Мерзавец!

— Юлька! Юлька! Очнись, детка! — мои веки дрогнули, щурясь на яркий свет. На меня с беспокойством смотрела заспанная родная Янка. — Кошмар?

— Что происходит? — я поднялась на кровати, села, ничего не соображая. Настолько реалистичным только что был мой… сон? Который запомнила до мельчайших подробностей…

— Ты стонала… Сначала я подумала, что тебе снится что-то приятное, но потом ты начала метаться, скрипеть зубами, ругаться.

— Что?

Разве я была активной? Скорее, безвольной куклой, ведомой марионеткой.

— А то. Когда поняла, что ты не можешь проснуться, начала тебя будить более жёсткими методами.

— Спасибо, — выдохнула я с облегчением, представляя, как далеко могло всё зайти там… И вздрогнула.

— Не за что. Не хочешь рассказать, что случилось?

— Не помню, — тихо произнесла я, обессиленно падая на кровать. Такое ощущение, что на своей спине машину мешков с мукой перетаскала… Правда, мешки я ни разу не поднимала, но усталость была дикая. — Сколько времени, Ян?

— Три часа ночи. Выпей воды и попробуй всё-таки поспать. Завтра тебе на работу. Ещё надо успеть отдохнуть…

Я вздохнула и пошла вниз на кухню. Остановилась в коридоре в задумчивости. Здесь должна быть дверь в подвал, которой не было. Что за бред. Во сне всё казалось таким реальным и достоверным… И вдруг по-настоящему испугалась. Он не отпустит. Буду убегать, всё равно догонит, и будет снова догонять. Он так сказал. И я ему поверила.

Стена оказалась лучшим средством для поддержки моей спины от осознания бессилия. Тихое негодование медленно наполняло мою сущность, возвращая устойчивость. Я прищурила глаза и громко в никуда заявила:

— А не пойти ли тебе к чёрту, Алан? Не дождёшься!

Ночь пролетела слишком быстро из-за мыслей, штурмующих мою голову. Под утро мне удалось вздремнуть. Уже умываясь, увидела на шее красное пятно. Я растягивала пальцами кожу, пытаясь проморгаться. Не может быть! Это же… Засос! И тут же меня затрясло от воспоминаний. Или, скорее, от смешения сна и яви. Как он это сделал? И чего ждать дальше? Он же рано или поздно меня… Он же издевается… Как хищник над жертвой!

Нет, если так будет дальше продолжаться, я, безусловно, сама найду этого випорогого… А кого? Ответ пришёл сам и незамедлительно. В конце концов, все люди взрослые, сказки читали и слушали. Самого настоящего колдуна.

Разум тут же услужливо подсказал зайти к Лерке с третьего этажа, чтобы поинтересоваться, где можно найти какую-нибудь бабку. Ну а что? Из Леркиной квартиры часто звучала тантрическая музыка, звенели бубнами, выли, ну точно как в моём сне. А под утро оттуда выплывали окуренные пахучими травами странные личности, обвешанные бусами, амулетами и прочими разными украшениями.

Я налила в чашку свежей заварки, кипятка и вытащила пакет с молоком. Вскрыв новую упаковку, ливанула его в чай, чтобы от недовольства сморщиться. Прокисло. Недолго думая, залезла в холодильник снова. Сестричка умница. У неё всегда есть про запас, как минимум три пачки. Вторая пачка порадовала кисляком, и третья, и четвёртая.

— Чего это ты молоко пораскрывала? — удивлённые серые и заспанные глаза смотрели на батарею кисломолочных пакетов, выстроенных на столе в ряд.

— Молоко скисло.

— Как так? — она начала совать свой хорошенький носик во все пачки и морщиться. — А запах… Мы, вообще, его натуральное пьём?

— Не знаю, — задумчиво произнесла я, сопоставляя молочные события последних двух дней.

Взгляд переместился на часы. Жаль, что они тикают только в одну сторону. Отмотать бы на пару часиков назад да выспаться. День предполагался не из лёгких. Я зацепила ещё один кусочек пирога, оставшегося с вечера, и поцеловала недоумевающую сестру в щёку:

— Созвонимся.

Полтора часа в дороге пролетели незаметно. Я приближалась к зданию банка, когда увидела чёрный знакомый до зеркального блеска отполированный автомобиль, припаркованный на банковской стоянке, и его самого, вальяжно облокотившегося на машину. Поджидает, зверёныш! Одетый, как всегда, с иголочки. Он заставит меня сменить работу… Или я заставлю его поменять банк.