Жажда возмездия - Жюльетта Бенцони

Опустившись на колени, Фьора нагнулась, пытаясь что-нибудь разглядеть внутри, но в темноте ничего не было видно.

— Кто здесь? — спросила она шепотом, потрясенная этим незримым горем, горем неприкаянной души. — Может, я могу вам помочь?

Рыдания не затихали. Фьора собралась повторить свой вопрос, как вдруг услышала, как с грохотом открылся засов и грозный голос прикрикнул:

— Хватит плакать! Ты мешаешь мне пить. Мне надоело тебя слушать, поняла?

Вновь наступила тишина, прерываемая тихими стонами. Существо, без сомнения, запертое там, пыталось сдержать рыдания. Мужчина с грубым голосом, по-видимому, второй слуга, снова заговорил:

— Ты не можешь уснуть? Неудивительно, со всем твоим снаряжением! На-ка выпей глоток. А если будешь послушной, получишь еще.

Раздался звон цепей, затем лаканье, словно это было какое-то животное. Мужчина разразился хохотом;

— Ну, видишь? Теперь тебе лучше! Не противься!

Развлечемся немного, пока нет старика.

Фьора была в ужасе, так как звуки, которые затем последовали, не оставляли никакого сомнения в том, что там происходило. Медленно, едва сдерживая дыхание, она отошла от окна и добралась до стены, на которой в ожидании томился Эстебан. Он снова помог ей взобраться на стену.

— Ну как? Вы что-нибудь обнаружили?

Она закрыла ему рот рукой.

— Да! Но здесь не место говорить об этом. Вернемся назад!

Спустя несколько минут они были уже дома. Фьора рассказала о своем похождении со страстью, которую она всегда вкладывала в свою речь, будучи в сильном волнении:

— В этом подвале находится женщина, без сомнения, закованная в цепи, которой эти негодяи пользуются как игрушкой. Надо что-то предпринять.

— Я абсолютно с тобой согласен, — сказал Деметриос, — но что? Силой проникнуть в этот дом? Но ты сама убедилась, что это невозможно. Выдать мессира дю Амеля властям? Мы всего лишь иностранцы: нас и слушать не будут. А если даже мы добьемся расследования, эта несчастная исчезнет до его начала. Во всяком случае, если история, которую рассказала тебе Шретьеннота, правдива, то, следовательно, она длится довольно долго.

— Разве это не причина для того, чтобы положить ей конец? Я должна попасть в этот дом во что бы то ни стало! Иначе как же можем добраться до дю Амеля?

— Подумаем, когда он приедет…

— Нет, надо подумать раньше и подготовиться.

Впрочем, у меня есть идея, рискованная, конечно, но это наш единственный шанс.

— Какая?

— Я тебе объясню потом. А пока что мне нужно три предмета.

— А именно?

— Платье из серого бархата, фасон которого я обрисую, белокурый парик и… ключ от дома дю Амеля. Его можно будет украсть у одного из слуг, когда тот ходит по ночам к девочкам.

— Это можно устроить, — подтвердил Эстебан. — У меня будет ключ, но надо действовать сразу, как только мы им завладеем.

— Одного часа будет достаточно, — сказала Фьора, — но потом, возможно, нам придется покинуть город.

Как и было обещано, на следующий день мадам Морель-Соверген пришла к своей молодой жиличке, чтобы познакомиться с ней и справиться о ее здоровье.

Продолжая играть свою роль, Фьора приняла ее с предупредительностью и с некоторым любопытством, потому что эта дама хорошо знала человека, против которого они с Деметриосом объединились в союз, скрепив его кровью.

Бывшая кормилица герцога была крупной женщиной в возрасте более шестидесяти лет, но сохранившая некоторую свежесть. Она была одета в элегантное траурное платье, несмотря на то что ее муж умер тридцать семь лет тому назад, из шелка с тонкой вышивкой, ее высокую прическу украшали дорогие кружева.

Обе женщины сразу почувствовали взаимную симпатию. Фьора поблагодарила хозяйку дома за то внимание, которое та ей оказала, а мадам Симона выразила, в свою очередь, сожаление, что такое юное создание вынуждено было соблюдать постельный режим.

— Может быть, деревенский воздух был бы полезнее для вас? — спросила она. — У меня в деревне есть несколько домов, и я с удовольствием предоставила бы один из них в ваше распоряжение.

— Вы бесконечно добры, — ответила Фьора, — но должна признаться вам, что деревня наводит на меня скуку. Я так люблю ощущать вокруг себя оживление города, а ваш мне особенно нравится.

— Наш город, без сомнения, красив, — сказала со вздохом мадам Симона, — но вот уже много лет как в нем не ощущается никакого оживления. Подумайте только, его владыки словно позабыли о его существовании!

Герцог Карл приезжал в прошлом году в феврале, но он не был в Дижоне более двенадцати лет. Да и приезд этот был связан с мрачным обстоятельством.

— Мрачным? — переспросила Фьора. — Кто-нибудь из его семьи умер?

— Нет. Он приезжал за телами своих родителей, герцога Филиппа и герцогини Изабеллы, похороненных ранее в Брюгге и в Госнее, с тем чтобы похоронить их рядом с их предками, в Шампмольской обители, некрополе герцогов Бургундских. В этот день было очень холодно, шел сильный снег, и все же я была счастлива, потому что наша дорогая герцогиня, которой я была предана всей душой, возвращалась сюда, поближе ко мне, в ожидании воскрешения Скорее для себя, а не для молчаливой слушательницы мадам Симона вспоминала о длинном и пышном кортеже, который прибыл в этот день в Дижон под предводительством сеньора де Равенштайна и коннетабля де Сен-Поля.

В это мгновение что-то шевельнулось в сердце Фьоры. Она вежливо прервала рассказчицу:

— Прошлой зимой во Флоренции мы видели одного из этих кавалеров, направленного послом к мессиру Лоренцо де Медичи. Его звали… граф де Селонже. Вы его, может быть, знаете?

До этого печальная мадам Симона заметно оживилась:

— Мессир Филипп? Кто ж его не знает при бургундском дворе? Магистр Карл, которому он предан телом и душой, очень его любит. И не только он.

— Что вы этим хотите сказать?

— Что его очень ценят боевые соратники, ибо он очень храбр, а также многие женщины и молодые девушки В нем есть шарм, и я уверена, что флорентийки часто дарили ему свои улыбки, не так ли?

— Они не успели это сделать, потому что он пробыл в городе всего несколько дней, — сказала Фьора, разозлившаяся на себя за то, что голос ее задрожал от еле сдерживаемого гнева. — Значит, у него много подружек?

— Поговаривают, но не могу сказать с уверенностью, потому что я живу в отдалении от двора, который сердит на нас и низводит нас до состояния провинциального городка. Слухи до нас доходят редко, но в чем я уверена, так это в том, что там, где герцог Карл, там и сеньор Селонже. Но герцог все воюет и воюет А это оставляет мало времени для любовных утех. А вы, моя милая, каким вы сами нашли этого посла? — Мадам Симона так и горела любопытством.