Оглянись, незнакомый прохожий… - Геннадий Степанов

Вдруг мне на плечо легла чья-то рука. Мохнатая и склизкая. От неожиданности я резко обернулся. Но никого не было. Только страшный и дикий хохот разносился по ночной степи. Только чертовщины мне еще не хватало! – судорожно пронеслось в голове. Покрутившись еще на месте и никого не увидев, я решил убираться поскорей из этого проклятого места. Тут я заметил, что недалеко от меня что-то белеется при свете луны. Наверное, березовые сучья, подумал я. Надо один взять с собой в кабину для самообороны. Мало ли что.

Подойдя поближе и глянув на то, что белело в темноте, я не мог сойти с места от оцепенения. На земле лежал скелет человека «лицом» вниз, одетого в черный плащ с капюшоном. Кости были ослепительно белыми в свете луны. Я видел скелеты людей, проходя мимо раскопок в Суздале возле какого-то монастыря. Но те кости были желтые или вовсе коричневые, а тут белые. Меня как пружиной подбросило, и я пулей рванул к трактору. На бегу я чувствовал чье-то надрывное дыхание у себя за спиной, но обернуться было выше моих сил.

Вскочив в кабину, я попытался включить скорость, но, видно, от страха и от холода руки меня не слушались. Я схватил куртку и быстро стал завешивать окно в дверке, загораживаясь от ветра. Видимо, от страха я уже не понимал, что делал. Посмотрев вперед, я увидел, что скелет, с головой старухи, да-да, той самой старухи – завис впереди трактора над землей в полутора метрах. Вместо глаз у нее были пустые глазницы. Она, раскинув руки в стороны, подлетела к лобовому стеклу и, распластавшись на нем, бормотала:

– Где ты? Где же ты? Найду. Все равно найду.

Я впал в оцепенение. Тело мне не подчинялось. Да и чему подчиняться, когда вместо мыслей один страх, животный страх.

Тут левая рука старухи стала вытягиваться и пролазить в проем дверки, завешенный курткой.

Ну, все. Это конец! – пронеслось у меня в голове. Вдруг сильный ветер, внезапно поднявшийся, пригнул к земле две березы и раздался грохот. Березы вспыхнули неестественно ярким огнем, и в его свете на земле появилась преогромнейшая тень какого-то существа. Человеко-зверя. Но у этой тени глаза горели адским огнем. Голос, от которого кровь стыла в жилах, произнес:

– Все никак не угомонишься, пани Массальская? Аль забыла мой запрет? Ну, тогда…

Дальше были какие-то непонятные слова, от которых старуха завизжала, закрутилась на месте, как бы вбуравливаясь в землю…

Дальше как в забытьи. Очнулся я от всего увиденного уже тогда, когда на горизонте показались огоньки Калиновки. Как я включил скорость? Как нашел дорогу? Ничего не помню. Но потрясение, пережитое мною, не прошло даром…

Глава 21

Подьехав к мастерской, я заглушил трактор и еще долго сидел в кабине, приходя в себя. Мысли в голове путались. Вся моя сущность лихорадочно искала ответ на тяжелый вопрос. Что же это творится со мной? Почему именно со мной? Кто мне помогает?

В глубине души я понимал, кто. Но боялся себе признаться. Мало того, даже понимал почему, но где-то все же теплилась надежда, что все это какое-то видение… ну, скажем, от переутомления. От этой мысли мне вдруг стало легче, и я стал сливать воду из радиатора и из блока. Пока вода текла, я умылся ею и неспеша пошагал домой. Идти домой не хотелось. Я не мог уже видеть старуху. Но что было делать? Броситься на нее с дрыном и отдубасить? И как бы я выглядел в глазах сельчан? Молодой, здоровый парень избил старушенцию, хоть и ведьму. Нет, это отпадает. Но что же делать? Спалить бабульку на костре? Тьфу. Я сплюнул от таких мыслей и зашагал быстрее. В конце концов у меня теперь есть новые друзья. Может, я им когда-нибудь расскажу обо всем.

Подойдя к дому, я увидел, что во всех комнатах горит свет. Что-то стряслось, подумал я. Входная дверь была настежь открыта. Недалеко от дома стояла скорая помощь. Из дома на носилках выносили старуху. Дед стоял тут же, одетый в парадный костюм с орденскими планками. Он держал Зосю за руку. Увидев меня, он очень обрадовался.

– Как ты вовремя! А то уж я не знал, что и делать. Дом пришлось бы на замок закрыть. Поздновато ты сегодня.

– Пахал я, Ян Карлович. Там далеко. В степи, – ответил я и не узнал своего голоса. Он был сдавленно-хриповат. – А что тут у вас случилось?

– Да вот старуха моя ночью вдруг завизжала и никак ее не успокоить. – Затем дед наклонился к моему уху, – все повторяла: князь, я отработаю, князь, я отслужу. Тьфу, дура старая! Князей мы в семнадцатом прогнали, а она князь…

Но я то понимал, какого князя она умоляла, и мне опять стало не по себе.

– Мы вот щас с Зоськой поедем со скорой в Качиры. Старуху-то ложат в больницу. Там у меня племянник живет. Пару дней у него поживем. Ну а ты тут хозяйствуй. Ключ от дома всегда сюда прячь, – дед, оглядевшись по сторонам, указал мне место, куда надо прятать ключ.

– Ой, а кто Вас так намочил? – хихикнула Зося и осеклась, потому что дед на нее строго глянул и покачал головой.

– Дождь был сильный. Просто ливень. Разве у вас тут не было?

– Нет, у нас все тихо было. Даже вон небо чистое. Луна опять же.

Тут их позвали в машину, и они пошли усаживаться. Деда посадили в кабину. Зося села в салон к бабке. Садясь в машину, она махнула мне ручкой и улыбнулась. Я ей тоже помахал.

Постояв еще немного, я наконец вошел в дом. Прошел на кухню и только сейчас заметил телефон, стоящий на полочке, на кружевной салфетке. На стене, прямо на обоях были начертаны химическим карандашом номера каких-то телефонов. Есть не хотелось, но я был измучен и ужасно хотелось спать. Проходя мимо телефона я машинально снял трубку и, приложив ее к уху, подумал… Надо же, телефон – и где? В Богом забытом месте. В трубке слышны были гудки и вдруг сначала шорох, потом тот самый голос из степи:

– Ну как? Ты доволен, маэстро?

У меня затряслись руки и я машинально, не задумываясь, ответил:

– Да-да, спасибо!

– Ты мне еще перекрестись тут. Аль забыл, с кем разговариваешь?

Я упал, потеряв сознание.

Очнулся я утром. Сильно болела шея. В прихожей кто-то тихонько бубнил:

– Говорил, бери на размер больше, так нет. Еще портянки эти, словно носков нету.

Через минуту вошел Иван и, улыбаясь, спросил:

– Че на полу-то? Спать больше негде?

– Да нет, вот карандаш уронил. Видно, под диван закатился, – соврал я. – А ты че там в прихожей ругался?

– Да матка сапоги купила только-только в размер. Ни снять, ни надеть, да еще портянки всучила. Говорит, носки не дам чистые, пока не заштопаю. Ну, ты готов?

– Наверно, да, – с улыбкой ответил я и, покидав в сумку кусок белого хлеба, бутылку козьего молока и горсть яблок «ранеток», пошел к выходу. Иван за мной. На выходе он меня остановил и спросил, глядя мне прямо в глаза:

– Что, старуха донимает?

– С чего ты взял?

– Да вон у тебя отметина на голове.

– Интересно, что там у меня за отметина?

– Целый клок седых волос. Вчера еще не было, – серьезно сказал Иван.

– Луна, Вань, посеребрила, – попытался отшутиться я.

– Ладно, пошли быстрей, а то на работу опоздаем.

Иван еще раз внимательно посмотрел на мою помятую и кислую физиономию и, вздохнув, зашагал вперед быстрым шагом. Я за ним…

Глава 22

… Я уже многих не помню,

с кем я когда либо жил.

С кем я напился бессонниц

на перекрестках судьбы…

Прошло два месяца. Мы с Иваном так и работали в паре. Я освоился на селе и местные жители, завидев меня, спешили поздороваться. С Иваном мы сдружились накрепко и я все свободные вечера пропадал у него. Даже за стол меня сажали как члена семьи. Когда Ванькина мать готовила еду, то загодя рассчитывала и на меня. Мне от этого становилось как-то неловко и я однажды предложил ей деньги. На это она громко заблажила, что бы все слышали:

– Вы слышали, что он сказал? Нет, вы не слышали, что он сказал? Ну, тогда я вам скажу. Этот молодой человек предложил мне деньги за еду. Вы когда-нибудь слышали, чтобы старая Марта кормила друзей сына за деньги? Нет, вы таки не слышали. Потому что никогда старая Марта не кормила друзей сына за деньги.

Оставьте деньги себе, юноша. Они вам понадобятся.

Своим монологом тетка Марта меня позабавила, и я сказал ей, что больше так не буду.

Поужинав, мы еще часок-другой резались в карты, в подкидного дурака. Потом шли в клуб. Надо заметить, что клуб был единственным очагом культуры в Калиновке. Там крутили старые фильмы, еще в черно-белом варианте, которые я просмотрел еще дома не один раз. После кино взрослые обычно расходились по домам, а молодежь оставалась на танцы. Танцевали под радиолу, возле которой дежурила Лиля и меняла пластинки. Я заметил, что чаще других она крутила вокально-инструментальный ансамбль ДОС МУКАСАН, весьма популярный в те годы в Казахстане. Да и у нас, в России, тоже. После танцев я провожал Лильку домой и мы гуляли, болтая ни о чем и обо всем, почти до рассвета. К моему внешнему виду уже все привыкли и не удивлялись, а даже пытались подражать. Стали у парней появляться такие же цветные рубахи. Клеши расширились и волосы стали причесывать на манер Битлов.