Экспедиция в Россию. От Невы до Алтая - Александр фон Гумбольдт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После экскурсии на Турчаниновские владения Гумешевских рудников (источник великолепных малахитов, но скверная подземная разработка) и Полевской завод, где мы встретили в лице г-на Соломирского111 чрезвычайно энергичного и знающего человека, которого готовы всячески рекомендовать Вашему Высокопревосходительству, 13 июня мы отправились через богатые золотопромывочные заводы в Верхнетурьинске в Невьянск, Нижний Тагильск (мы остановились на три дня осмотреть платиновые аллювиальные отложения, которые, не смешиваясь с золотыми, все находятся на европейском западном склоне Урала у реки Утка на поверхности!), Кушву с магнитной горой Благодать (государственный завод, где невозможно не похвалить порядок и аккуратность работы), в Богословск. Около Нижнего Тагильска мы ехали верхами через густой лес с тысячами полусгоревших поваленных деревьев, чтобы подняться на Белую Гору. Она достигает 400 туазов высоты.
Интендант Богословска, очень умный, энергичный и понимающий дело горняк, г‐н гиттен-фервальтер Фелькнер в Березове, который много сопровождал нас в горах, и здешний асессор Хельм112 принадлежат к числу самых замечательных людей из виденных тут нами. Богословск приобретет очень большое значение в добыче золотоносного песка. Повсюду около Павдинского и Петропавловского заводов, и даже севернее у Заозерок, находки золота очень значительны. Вполне вероятно, что Богословск сможет через два года дать 18–25 пудов [значок золота]. В целом добыча золота на Урале мне представляется гарантированной еще на долгий срок. Правда, не хватает рабочих рук, но этот недостаток следует приписать ошибкам распределения и применения людских сил, на частных заводах в отношении крепостных и мастеровых… Чтобы выплавить 150 тысяч пудов железа за один год, в Англии и Германии не требуется столько тысяч человек. Но и полвека вряд ли хватит, чтобы искоренить недостатки, коренящиеся в положении низших масс народа, в неразделении труда занятых (ибо один и тот же человек делает чугунные изделия, валит деревья и промывает золото). Столь же сложно все касающееся культуры лесоводства! Сколь справедливым я нашел сказанное мне Вашим Высокопревосходительством о хроническом недостатке древесины. Как редки крупные стволы и сколько опустошений причиняют пожары! Производство железа под угрозой, а все, что я видел на Урале из каменного угля (исключая восточную часть у Соликамска), – это бурый уголь и бурый камень. Мы возвращались из Богословска под постоянной грозой через Верхотурье, Алапаевск, Мурзинские и Шайтанские берилловые, топазовые и аметистовые прииски. Комары и мошки преследовали нас тут даже в шахтах! Здешний (Екатеринбургский. – Прим. ред.) монетный двор и особенно замечательная плавка золота Мундта113 и Вейца114 (у которого энергичный и талантливый брат служит в канцелярии) в отличном порядке; машины, правда, очень старые, но работают исправно. У берг-инспектора я еще раз рассказывал о больном (затопленных Березовских шахтах).
С искренним почтением и совершенной преданностью Вашему Высокопревосходительству
Ал. Гумбольдт.
[…] Как мне благодарить Вас за заботливо присланные вдогонку в Богословск берлинские газеты! Император самым лестным образом отозвался в адрес моих родных в Берлине обо мне и моей экспедиции в Сибирь […] Мы воспользовались здесь Вашим благосклонным позволением передать наши коллекции г-ну интенданту для отправки в Петербург (до 10 октября). Ваше Высокопревосходительство, очевидно, распорядятся передать эти ящики в [прусское] посольство. Из образцов горных пород, собранных нами (кроме образцов руд и жильных пород, которые в Вашем кабинете представлены намного лучше), половину мы предназначаем для Вашего Высокопревосходительства. Проф. Розе упаковал эту коллекцию пород в один ящик (252 тщательно документированных нами образца), на котором, чтобы отличить его от наших, отдельная маркировка на жести. Среди этих горных пород есть вулканический порфир, который проф. Розе нашел в Богословске, – там, где он соприкасается с зернистым известняком, тот превратился в яшмообразную массу.
Вильгельму
Екатеринбург, 6 (18) июля 1829 г.
Наш отъезд, дорогой брат, был отложен на два дня из‐за сложности упаковать 12 ящиков с нашими коллекциями, которые поедут в Петербург также за счет казны. У нас замечательные образцы золота, платины (три-четыре дюйма, и даже кристаллизованные), топаза, горных пород… Разумеется, я подарю все Королевскому кабинету. Кроме того, из оставшихся образцов мы составили геологическую коллекцию для Санкт-Петербургского естественно-исторического собрания, где хорошо документированные образцы камня (горных пород) отсутствуют совершенно. В Казани я также собирал очень примечательные татарские книги для библиотеки или, если ты так предпочтешь, для тебя, монеты Тимура, Батыя… найденные в руинах Булгарии, куда мы плыли по Волге. Через час мы отъезжаем отсюда в Тобольск. Все идет по плану, и мы уже сравнительно с нашими расчетами выиграли десять–двенадцать дней, которыми хотим воспользоваться на Алтае или в Омске, – возможно, чтобы осмотреть Семипалатинск на китайской границе. Ты спрашиваешь о деньгах. Правительство переслало мне для поездки из Берлина в Петербург 1200 дукатов, кроме того, пообещав по приезде для внутренних расходов аванс в 10 тысяч рублей ассигнациями; четыре рубля ассигнациями приравниваются к одному серебряному или приблизительно к нашему талеру. Вместо 10 тысяч я получил 20 тысяч. Расходы такие: я плачу за четырех человек, трех слуг и казенного кучера. За два месяца мы до сих пор потратили на внутренние расходы почти 2800 рублей. Вероятно, у меня еще останутся деньги, – надеюсь, четыре-пять тысяч рублей – которые я верну, но таким образом, чтобы вплоть до возвращения в Берлин поездка мне ничего не стоила. Следует держаться с достоинством, а выгадав пять-шесть тысяч рублей, я не приобрел бы никаких преимуществ. Мое здоровье таково, какое только может быть у человека, на которого смена климата почти не влияет, ни в лучшую, ни в худшую сторону. Я все еще сильно страдаю желудком, но в общем чувствую себя лучше, чем в Берлине. Едят здесь в Сибири совершенно отвратительно. У людей с тремя миллионами франков дохода нет ни супа, ни куска вареного мяса, зато ужасная мадера из Ост-Индии (судя по этикетке), шампанское, которое нужно пить почти при каждом пересечении реки и которое нам преподносят конвойные из казаков, – без них мы не можем ступить и шагу.
По-прежнему сочувствую тебе, любезный брат, касательно твоих хлопот в Берлине, но ах, ты не называешь в числе имен [Алоиза] Хирта115. И бедного [Карла Фридриха фон] Румора116, которому вроде бы давали иезуитские обещания в Италии и которого используют, ничего ему не дав взамен. Впрочем, я совсем не расположен к нему […] Пожалуйста, не забудь при [устройстве] музея о Винкеле117, он
