В человеческих джунглях - Дей Кин

Шварт застегнул свою рубашку и завязал галстук.

- Я тоже так думаю. - Он убедился в том, что галстук его завязан хорошо и воткнул в него булавку. - Но каким образом так скоро поднялась тревога? Ведь это место настолько уединенное?

Джек Пренгл перебил его:

- Сельскохозяйственный рабочий позвонил по телефону.

- А кто принял это сообщение?

- Я.

- Это был белый или черный?

Пренгл подумал.

- Я думаю, что черный. Вы знаете, они как говорят, когда волнуются. Короче говоря, он сказал, что только что проезжал мимо лужайки, и тут у него спустилась камера. Он остановился у края дороги, поставил машину и только начал ставить запасное колесо, как услышал выстрелы. Потом стала кричать женщина, и он понял, что что-то произошло. Как только он сменил запаску, он быстро поехал до первого телефона и позвонил нам.

- А он не ходил на лужайку?

- Нет, насколько я понял.

- Вы спросили у него имя?

Пренгл покачал головой.

- Нет, как я вам уже сказал, парень был очень взволнован, а потом я подумал, что он вряд ли захочет быть замешанным в подобную историю, связанную с белой женщиной.

- А он сказал вам, откуда он звонит?

- Он не говорил об этом.

Шварт удостоверился, что все пуговицы на его рубашке застегнуты, как следует.

- И что же вы сделали после того, как получили такое извещение по телефону?

- Я связался с Томом и с шерифом, потом я предупредил Луели, чтобы тот дежурил в конторе шерифа. Потом мы все трое отправились на эту лужайку.

- Понятно, - сказал Шварт. - Все, что вы имели для того, чтобы отправиться на охоту, был телефонный звонок неизвестного вам человека, утверждавшего, что он слышал выстрелы и крики женщины?

Пренгл обозлился.

- А разве этого недостаточно? Если бы вы были вместе с нами, вы бы почувствовали себя весьма плохо, войдя в этот домишко.

Шварт достал сигарету, постучал ею по пальцу, не спеша сунул ее в рот и закурил.

- Это весьма возможно, - согласился он. - Откуда вы вызвали санитарную машину?

- Шериф заставил меня вернуться в Биг Бой.

- А где вы обнаружили Энди?

Вмешался Том Мулен.

- Это я его нашел. В двухстах метрах от лужайки, в стороне. Сидя за рулем своей машины, он казался мертвецки пьяным.

Адвокат пожал плечами.

- Это мне кажется довольно нелепым. И все мы отлично знаем, что, чтобы ни случилось, Энди не идиот. Если он виноват в тех преступлениях, в которых его обвиняют, я думаю, что он постарался бы поскорее убраться оттуда.

Мулен ответил, не сердясь:

- Да, но он не мог сделать этого.

- А почему же?

- В момент, когда он торопился, он дал машине задний ход, вместо того, чтобы дать на первой передаче вперед, и завяз в болоте. Машина и сейчас еще там в ожидании экспертов, и вода доходит до порогов машины. Так что он сделал все, что мог. И он казался пьяным.

- Казался?

- Да, судя по показаниям счетчика.

- Понятно, - повторил Шварт. - Он сел на стул, с которого встал мулен.

- Теперь расскажите вашу версию. Энди.

Латур честно признался человеку закона.

- Джон, я не понимаю, о чем они говорят, ни кто стрелял, ни почему Рита кричала.

- Прежде всего, что ты там делал?

- Я подумал о миссис Лакоста и беспокоился, в безопасности ли она после того скандала, который учинил Лакоста на улице, когда он прямо говорил, обвиняя ее в том, что она спит с каждым встречным. Тогда я отправился к домику, а потом, если бы Джек был в состоянии говорить, я хотел расспросить его кое о чем.

- А что ты хотел спросить у Джека Лакосты?

Латур должен был делать большие усилия, чтобы говорить. Он очень устал. Голова у него сильно болела. У него все еще был привкус металла во рту и его тошнило. Он ответил:

- Мы говорили об этом у Джо Банко, ты и я. Кто-то пытался убить меня. Последняя попытка была совершена сегодня вечером: в меня стреляли из зарослей тростника плантации Лакосты. И когда я проводил Лакосту и его жену после сцены на улице Лафит, она сказала мне, что видела проезжающую мимо машину, как раз перед выстрелами. Она услышала или ей показалось, что она услышала, что Джек с кем-то разговаривал на лужайке.

- Понятно.

- Тогда я отправился туда. Я, конечно, не загонял свою машину в болото, а оставил ее на обочине дороги, приблизительно в двухстах метрах от лужайки. Прежде чем подойти к домику, я пересек ров и обнаружил там место, в котором неизвестный устроил мне засаду. Я также обнаружил четыре окурка от сигарет и гильзу от калибра 39.

- Что ты сделал потом?

- Я пешком прошел до домика и стал стучать в дверь. В это время кто-то оглушил меня дубинкой.

Шварт ничего не сказал. Помощники шерифа, которые окружили стул, на котором сидел Латур, тоже не пошевелились. Латур стал просить их.

- Хорошо. Теперь перестаньте играть со мной. Умоляю вас, скажите, в чем все-таки дело. В чем меня обвиняют? Что я, по вашему, сделал?

Адвокат глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

- Джек Лакоста убит двумя пулями в сердце: стрелял, безусловно, тот, который сразу же оглушил молодую женщину, после чего изнасиловал ее.

Все то, что раньше ему говорили здесь в этом кабинете, неожиданно приобрело большое значение. Латур наклонился вперед на своем стуле и стал икать, с трудом удерживаясь от рвоты.

Том Мулен сухо заметил:

- Ты чувствуешь себя теперь не так-то уж хорошо, а Энди?

- Да, - согласился Латур, - не очень хорошо.

На письменном столе шерифа зазвонил телефон. Старый Велич взял трубку.

- Понятно, - сказал он. - Понятно. - Он повесил трубку и сделал знак Латуру встать с места. - Пошли, Энди. Звонил доктор Уолкер из госпиталя. Он сказал, что дал успокоительное миссис Лакоста и теперь она немного спокойнее, и он думает, что она сможет дать показания, прежде чем заснет.

Пренгл и Келли заставили Латура резко встать и толкнули его по направлению ко входной двери, потом на площадку и заставили спуститься по ступенькам тюрьмы.

Небольшая кучка любопытных собралась перед входом.

- Вот он, негодяй! - закричал кто-то. Другой попытался ударить Латура, но Том Мулен оттолкнул его.

- Без этого, не стройте из себя дикарей. Отойдите, парни, и дайте нам пройти.

- А я? - спросил Шварт.

- Вы можете воспользоваться вашей машиной, - ответил ему Велич, садясь рядом с Томом Муленом. - Наконец-то! - выдохнул шериф. - Это долго продолжалось, но следовало проделать это. Я боюсь, что слишком постарел, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы подобрать лишний доллар. Я очень люблю ложиться спать с какой-нибудь малышкой: чем она моложе, тем больше она мне нравится. Но с условием, что она добровольно соглашается на это. Я даже убил несколько типов в свое время. Но насилие - это уж совсем не для меня!

- Но я не насиловал никого! - протестовал Латур. - Вы можете мне поверить, шериф.

- Почему? - лаконично спросил он.

Мулен пропустил без сожаления мимо себя строй фургонов нефтяной компании, потом включил мигающий красный свет и помчался по улицам так быстро, как позволяла оживленность движения.

У Латура все больше создавалось впечатление нереальности происходящего. Он позволил вести себя и смотрел на толпу на тротуарах. Никто не кричал, но все оборачивались, чтобы посмотреть на полицейскую машину и следили за ней глазами. В толпе женщины были так же молчаливы, как и мужчины. Даже ритм улицы изменился. Ударные инструменты в оркестре замолчали и была слышна лишь приглушенная мелодия смычковых.

Келли нервно ерзал на своем сидении.

- Мне хочется знать, дадут ли нам повернуть дело, как мы хотим?

- Этого я не знаю, - ответил шериф. - И я не могу сказать, что меня это очень беспокоит. Если бы ты видел эту бедную девчонку, избитую, заплаканную, совершенно голую, лежащую на полу домика, ты, может быть, думал по-другому.

- Как те три тогда, а?

- Еще хуже, если это возможно. У нее было внутреннее кровотечение.

Мулен затормозил и остановил полицейскую машину перед госпиталем нефтяной компании. Келли и Пренгл схватили за руки Латура и вытащили его из машины.

Доктор Уолкер, официальный полицейский врач и главный врач города, стоял перед дверями одной из комнат.

- Как она себя чувствует? - спросил Мулен.

- Она поправится, - ответил врач. Он презрительно посмотрел на Латура. - Но как мог мужчина довести до такого состояния женщину? Это мне непонятно.

Латур хотел протестовать против такого обвинения, но у него слишком пересохло в горле, чтобы он мог говорить.

- Сколько времени сможем мы говорить с ней? - спросил шериф Велич.

- Две или три минуты, - ответил врач, - но не больше, она сильно страдает.

- Он неслабо ее поранил, а?

- Да, немало, - согласился Уолкер.

Велич сделал знак головой обоим помощникам, которые конвоировали Латура, и они провели его в комнату, перед которой стоял доктор Уолкер.

Со старательно причесанными и заплетенными в косы волосами, казавшаяся еще более юной и маленькой, чем она выглядела на платформе, освещенной лампами, молодая вдова убитого человека неподвижно лежала в госпитальной кровати. Ее серые глаза были лишь щелками на ее покрасневшем опухшем лице. Ей сломали нос. Доктор Уолкер и хирургическая сестра только одни были в курсе событий, то есть ее ранений и повреждений. Тело Риты было покрыто простыней и Латур был очень доволен этим. Ни за что на свете он не хотел бы увидеть его.