Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 5. Пьесы (1911–1921) - Николай Степанович Гумилев

Груббе

Только кровь в нем, о конунг, не наша,

Слаб в бою он и в играх ленив...

Снорре

Но Ирландия — полная чаша

Виноградников, пастбищ и нив.

Конунг уходит.

Сцена вторая

Снорре, Груббе, Лаге, Ахти хохочут.

Лаге

Гондла! Гондла, властитель великий!

Ахти

Ну, наделал Гер-Педер хлопот!

Снорре

Не признаем его мы владыкой,

Но, быть может, признает народ.

Ахти

А когда мы откроем народу

Всё, что знаем об этом щенке,

Кто такой он, какого он роду,

Где он будет, в дворце иль в реке?

Груббе

Гондлу сжить нам пора бы со света,

Что нам конунг, ведь мы в стороне,

Надоела история эта

Подмененных мальчишек и мне.

Лаге

Конунг стар.

Снорре

Вы же знаете, дети,

Что страшней не найти никого,

Если бы даже десятки столетий

Навалились на плечи его.

Он походкой неспешной, чугунной

Сорок тысяч датчан раздавил

И, единственный в целой подлунной,

На таинственный полюс ступил.

Никогда вы его не могли бы

О пощаде за ложь умолить,

Пусть сожрали Гер-Педера рыбы,

Старый Снорре надеется жить.

Лаге

А безумье сегодняшней свадьбы!

Мы ведь знаем, кто Лерина мать...

Снорре, может быть, это сказать бы?

Снорре

И об этом нам надо молчать.

Груббе

Яд помог бы нам в нашей заботе,

Так, чтоб в смерть перешло забытье.

Лаге

И бывает еще: на охоте

Не туда попадает копье.

Ахти

Нет, я шутку придумал другую:

Гондла все-таки духом высок,

Нанесем ему рану такую

Прямо в сердце, чтоб встать он не мог.

Только Лера окажется в спальне

И погасит огонь ночника,

Я беседой искусной и дальней

Задержу жениха простяка.

Этим временем Лаге к невесте

Проберется и будет молчать,

Женский стыд, с боязливостью вместе,

Не дадут ей обман понять.

И для Гондлы, вы знаете сами,

Станет мир тяжелее тюрьмы...

Над союзом волков с лебедями

Нахохочемся досыта мы.

Снорре

Верно! Этой обиды не может

Самый низкий мужчина снести.

Груббе

Если душу подобное гложет,

То от смерти ее не спасти.

Лаге

И наверное, милая Лера

Свой смирить догадается гнев,

Ведь еще не бывало примера,

Чтоб пленяли горбатые дев.

Ахти

Чу, идут! Расходитесь скорее,

Лаге здесь, остальные сюда!

Груббе

Лет хоть на тридцать будь я свежее,

Я бы с Лаге поспорил тогда.

Скрываются.

Сцена третья

Входят Гондла и Лера.

Гондла

Лера, Лера, надменная дева,

Ты, как прежде, бежишь от меня!

Лера

Я боюсь, как небесного гнева,

Глаз твоих голубого огня.

Гондла

Ты боишься? Возможно ли это?

Ведь не ты ли бывала всегда

Весела, как могучее лето,

И вольна, как морская вода?

И не ты ли охоты водила

На своем вороном скакуне

И цветов никогда не дарила,

Никогда, одинокому мне?

Лера

Вспоминаешь ты Леру дневную,

Что от солнца бывает пьяна,

А печальную Лаик ночную

Знает только седая луна.

Гондла

Лаик... странное, сладкое имя...

Лера

Так звала меня некогда мать,

Из Ирландии родом. Такими

Именами не здесь называть!

Гондла

Это имя мне дивно знакомо,

И такая знакомая ты,

И такая на сердце истома

От сверканья твоей красоты!

Ты не любишь меня, ты смеялась

Над уродливым Гондлой всегда...

Лера

О когда я одна оставалась,

Я так горько рыдала тогда.

Для чего-то слепыми ночами

Уверяла лукавая мгла,

Что не горб у тебя за плечами —

Два серебряно-белых крыла,

И что родина наша не эта

Ненавистная сердцу тюрьма,

А страна, где зеленое лето

Никогда не сменяет зима.

Днем всё иначе. Боги неволят

Леру быть и веселой и злой,

Ликовать, если рубят и колют,

И смеяться над Лаик ночной.

Гондла

Дорогая, какое безумье,

Огневое безумье любовь!

Где вы, долгие годы раздумья,

Чуть запела горячая кровь!

Что мне гордая Лера дневная

На огромном вспененном коне,

Ты не Лера, ты девочка Лаик,

Одинокая в этой стране.

Лера

Как ты бледен и смотришь, маня...

Неужели ты любишь меня?

Гондла

Я так вольно и сладко люблю,

Словно отдал себя кораблю,

А с тобой я еще не слыхал,

Как шумит набегающий вал.

И совсем не морские слова

Ты сказала с волшебной тоской,

Я внимал им, но понял едва,

Я услышал в них ветер морской.

Значит, правда открылась святым,

Что за бредами в нашей крови

И за миром, за миром земным

Есть свободное море любви.

Серафимы стоят у руля

Пестропарусных легких ладей,

А вдали зеленеет земля

В снеговой белизне лебедей.

Сердце слышит, как плещет вода,

Сердце бьется, как птица в руке,

Там Мария, Морская Звезда,

На высоком стоит маяке.

Лера

Ты бледнеешь опять, ты дрожишь...

Что с тобой, королевич мой белый?

Ты прекрасен,