Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938 - В Хаустов

28-летний младший специалист авиашколы в г. Люберцы Московской области эстонец А.Ю. Саккарт был арестован в конце октября 1937 г. (см. Док. №. 2). Выходец из крестьянской семьи, он был направлен Ульяновским отделом народного образования на рабфак эстонского факультета Ленинградского университета. Затем он учился в Ленинградском институте механизации и электрификации. Окончил Международную ленинскую школу по линии Коминтерна и был направлен на подпольную работу в Эстонию (1932–1935). После возвращения изъявил желание стать летчиком. В Эстонии он один раз был задержан политической полицией и отпущен. Этот арест стал основанием для обвинения его и других лиц эстонской национальности в том, что они были завербованы эстонской разведкой. После ареста в сентябре 1940 г. комиссара политической полиции г. Тарту Р.Г. Бахмана и захвата документальных материалов никаких данных о сотрудничестве Саккарта с эстонской политической полицией обнаружено не было (ЦА ФСБ России. АСД Р-24845).

Монгольская народная республика являлась форпостом СССР на границе с Китаем и плацдармом для отражения возможной японской агрессии. Советское руководство оказывало Монголии военную помощь. По линии Наркомата обороны, Разведупра и НКВД в стране находились советники, которые способствовали укреплению военного потенциала МНР, проводили разведывательную работу с ее территории, а также в условиях кампании шпиономании совместно с МВД Монголии осуществляли поиски «контрреволюционных» элементов.

Арест советского военного советника, инструктора штаба МНРА Шумовича был не первым в ходе начавшихся в 1937 г. репрессий среди сотрудников Наркомата обороны, РУ РККА, НКИД, НКВТ, работавших в Монгольской народной республике (см. Док. № 34). Шумовичу были предъявлены обвинения во вредительстве в монгольской авиации, подготовке групп военнослужащих проя- понской ориентации, подробном информировании о советской группировке- войск в Монголии японских спецслужб.

8 августа 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионской деятельности в пользу Японии был арестован полпред в Монголии

В.Х. Таиров (Тер-Григорян). В 1920-е гг. он был помощником начальника РУ РККА. Тесное сотрудничество с Гамарником в ОКДВА с 1932 г., где он был членом Реввоенсовета, Путной, Сангурским, Л.Н. Аронштамом и другими руководящими военными, партийно-советскими работниками стало компрометирующим фактом, основанием для ареста. Таиров подготавливался для процесса по правотроцкистскому блоку, допрашивался Вышинским, но затем был отведен.

В августе 1937 г. на очных ставках с Сангурским, АЮ. Валиным, начальником Разведотдела ОКДВА, в присутствии Ежова Таиров пытался опровергнуть вымышленные обвинения. Затем он все признал. 9 сентября того же года он отказался от данных показаний и заявил о том, что оговорил многих невинных людей. Но его дело вел один из самых жестоких сотрудников НКВД Ушаков-Ушимирский, который в прямом смысле выбивал показания из арестованных. С учетом разнообразных предшествующих мест службы полпреда Таирова в ходе допросов затрагивались проблемы, касавшиеся всех направлений советской политики в МНР.

В области торговых отношений с Монголией была придумана группа Г.Я. Сокольникова и торгпреда в Монголии Биркенгофа. Целью их деятельности, по мнению следователей, было постоянное сокращение ввоза товаров в Монголию. По сведениям резидентуры Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР в Монголии, проводником «линии Сокольникова» во внешней торговле являлся заместитель торгпреда Старозум. Вместе с торгпредом СССР в этой стране Биркенгофом они якобы составили заниженный план завоза товаров, что привело к товарному голоду в МНР. Одновременно Сталину сообщалось, что Старозум привез с собой немецкое издание Л. Троцкого «Моя жизнь», имеет родственников в Польше, с которыми ведет переписку (Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД.1937–1938. М., 2004. С. 220). По итогам сообщения Сталин приказал арестовать Старозума.

Такие примеры должны были обосновать причины недовольства монгольского населения низкими закупочными ценами на шерсть, кожу и мясо и высокими на промтовары из СССР. Неспособность обеспечить Монголию необходимым ассортиментом товаров (а поставляемые мука и крупы не являлись для местного населения основными продуктами питания) объяснялось вредительством.

Таиров обвинялся в том, что по заданию Гамарника он добивался ослабления влияния СССР на Монголию, поэтому его политика была направлена на усиление недовольства местного населения и поддержку группировки Гендуна-Демида.

В конце 1936 г. в Монголию была переброшена мотомехбригада, но из 70 танков из-за поломок дошла только половина. Руководство ЗабВО, на которое была возложена задача по материальному обеспечению и инспектированию советских частей в Монголии, отмечало их плохое состояние из-за отсутствия обмундирования, запчастей для автотехники.

В обеспечении боеготовности Монгольской Народно-Революционной армии (МНРА), численность которой составляла 11 тысяч командного состава и цири- ков, присутствовали те же недостатки. Не в полной мере поступали из СССР обмундирование, запасные части для механизированных подразделений. При переброске монгольской 7-й дивизии в другой район не были подготовлены казармы для цириков, в результате чего зимой 1936–1937 г. в дивизии умерло около 300 человек. В 1936 г. в продовольственном обеспечении цириков МНРА пришлось пойти на сокращение мясного пайка с 1 килограмма до 800 граммов, а затем и до 650 граммов. Все это вызывало рост дезертирства из армии.

Советник полпредства В.Х. Тарханов был тесно связан с Таировым. Они вместе были направлены в Китай для поддержки революционного движения, откуда вернулись в 1927 г. На XV съезде он был исключен из партии в числе «75», отправлен работать инспектором по линии губотдела народного образования в Архангельск. Учился в институте Красной профессуры. С 1932 г. служил в Разведывательном управлении РККА. В разведотделе ОКДВА занимался информационной работой и анализировал состояние японской армии. В 1934 г. после убийства С.М. Кирова, когда начались репрессии против сторонников Г.Е. Зиновьева, находился на грани ареста. На помощь Тарханову пришел Таиров, устроивший его в советское полпредство военным советником. В июне 1937 г. Таиров узнал о шифртелеграмме Сталина, направленной советнику по линии НКВД Чопяку, о немедленном аресте Тарханова и его отправке самолетом под конвоем в Москву. 7 июня Таиров послал на имя Сталина шифртелеграмму, содержание которой можно рассматривать как попытку повлиять на решение об аресте. Таиров отмечал, что о работе Тарханова он лично докладывал Сталину и считает, что тот порвал с троцкизмом.

Встреча Таирова со Сталиным в присутствии Ворошилова действительно состоялась 3 апреля 1937 г. В ходе беседы обсуждались проблемы советской политики в Монголии. Сталин уточнял позицию Демида, выяснял, не являлась ли она проя- понской. Таиров пытался развеять его сомнения. Полпред получил конкретные указания о необходимости приблизить войска к границе, увеличить количество колодцев в безводных районах. Обсуждались и вопросы военного сотрудничества. Первоначально Сталин говорил о том, что готов компенсировать четверть расходов всего военного бюджета Монголии. Таиров указал, что такая сумма будет меньше, чем помощь в настоящее время. В ответ Сталин согласился увеличить расходы до одной трети при условии увеличения монгольской стороной поставок кожи и шерсти. Речь шла и об увеличении количества самолетов И-16. Сталин поделился с Таировым своими мыслями о дальнейшем развитии отношений с Монголией. Сообщил, что наступление на Хинган не планируется. МНР не будет присоединена к СССР, поскольку это приведет к иждивенческим и антисоветским настроениям. Нам нужен только плацдарм, а это требует оказания помощи Монголии.

Помня эту доверительную беседу со Сталиным, Таиров решил обратиться к нему и в косвенной форме попытаться защитить Тарханова. В шифровке он отмечал рост недоверия со стороны монгольского руководства после московских процессов и расстрела торгпреда Биркенгофа. И далее подчеркивал, что «если все же требуется его арест, то целесообразно под предлогом проверки партдоку- ментов отозвать, чтобы монголы не догадались». После получения подтверждения об аресте Тарханова в письме Ворошилову предложил арестовать его не в Улан-Баторе, а на границе с СССР. Он прекрасно понимал, что скоро последует и его арест (ЦА ФСБ России. АСД Р-4680. Т. 1. JI. 261–264).

В декабре 1937 г. был арестован представитель РУ РККА в Монголии АС. Не- миров (см. Док. № 3, 6). В справке на арест отмечалось, что отец жены был дьяконом. Немиров обвинялся в том, что через него шла передача секретных данных японской разведке, а агентура Разведуправления в количестве 37 человек была выдана спецслужбам Японии. Все это стало основанием для вынесения смертного приговора. Ранее решением ОСО НКВД был приговорен к высылке его брат Г.С. Немиров.